Лирика 30-х годов

Я в своем таланте не уверен,

Может быть, его и вовсе нет.

Может, я стучусь в чужие двери

Понапрасну только столько лет.

Но, лишь только вытяну ладонь я

За окно, в круговорот земной,

Запросто летят на подоконье

Звезды побеседовать со мной.

Я от родины своей былинной

Вышел утром ранним в чуткий час,

Точно странник по дороге длинной,

Суковатым посохом стучась.

Так же шел, обретший в каждом миге

Мудрость мира, ласковый покой,

Многодумный Алексей Чапыгин,

От меня живущий за рекой.

Вслед за ним покинул отчий кров я,

Чтоб беречь такую честь и стать.

Вот запел на Ладоге Прокофьев, —

И по всем морям его слыхать.

Водит он в лазоревые весны

Крепко просмоленные челны,

Пронося поэзию на веслах.

Точно пену яростной волны.

Я не стану называть дословно

Тех, что скрыты серою плитой,

Всей моей рыбачьей родословной,

Северным сияньем залитой.

Ах, только так — никак не иначе

Звени, костер веселых строк!

Мне нынче ночью надо вынянчить

И отчеканить каждый слог.

Чтоб эта маленькая песенка

Ласкала слух и, наконец,

По винтовой скользила лесенке

К родным окрестностям сердец.

Чтобы зрачками дальнозоркими

Глядела вдаль слепых морей,

Летела тесными задворками

И главной улицей моей.

Хочу я, чтоб торцами серыми

Ты, заглушая барабан,

Маршировала с пионерами,

Перелетая по губам.

По караулам и заставам

С бойцами следуя в обход,

Вошла параграфом устава

В красноармейский обиход.

Чтоб по-над Волгою и Доном

Тебя под жаркий звон удил

Перед тяжелым эскадроном

Правофланговый заводил.

Иди по всем путям и линиям

И над дорогою любой.

Пахучим яблоневым инеем

Наполни воздух голубой.

Ты моя ласковая пленница,

Я не один тобой любим…

Тебя в сердцах лелеют ленинцы

Под красным галстуком своим.

Плечи крепкие, налитые,

Вся внезапная, как гроза,

Я люблю твои золотые,

Переменчивые глаза.

И улыбка и грусть мгновенно

Ускользают… А я слежу,

Слушай, радость,

Я непременно

Про любовь свою расскажу.

Нынче мне тепло и не грустно.

И с тобою с глазу на глаз —

В самых лучших и нежных чувствах

Признаюсь тебе в первый раз.

Дорогие руки лаская,

Улыбаюсь и говорю:

До последнего волоска я

Поседею и отгорю.

Я целую тебя и волную

Перепутанные волоса…

Я еще тебя поцелую

За изменчивые глаза!

За твою неспокойную душу

В одиночестве и в толпе,

Никогда не устану слушать

И рассказывать о тебе.

Снова август прошумел по крышам,

Отшумел над лугом и ушел,

И пропал, невидим и неслышим,

За лиловый, за вечерний дол.

По тому ли травяному долу

Возле речки, возле быстрых вод —

Парни в вечер, душный и веселый,

Водят с девушками хоровод.

И любовь своим томленьем грея,

Им приказывает и поет,

И дурманным запахом пырея

И пахучим паром обдает.

Не старея и не умирая,

Осень нарядилась в яркий цвет,

Руки теплых яблонь окуная

В золотой, вечерний полусвет.

Осень.

Озимь.

И ничуть не жалко,

Что ударит желтый листопад,

Что багряным машет полушалком

В зорях умирающий закат.

По тому ль прекрасному закату

Белошвейки-звезды шелком шьют,

По земле, что юностью богата,

Молодые дождики идут.

Хорошо побыть в краю родимом,

Походить заречной стороной,

Подышать домашним крепким дымом,

Как в гостях у матери родной.

В лучший час, когда, не увядая,

Зацветает полымя во мгле,

Налетает

Осень молодая,

Золотая

Юность на земле.