Лишний

Я открываю глаза и вижу белый потолок, поворачиваю голову и понимаю, что лежу в своей комнате. Убираю левой рукой с себя одеяло, на котором замечаю пару красных капель, и чувствую, как свело правую руку. Поднимаю ее и вижу несколько небольших порезов, обработанных то ли йодом, то ли еще чем-то, по краям которых — застывшая кровь. Начинаю сжимать и разжимать кулак, чувствуя тянущую боль. Провожу левой рукой под носом и смотрю на чистые пальцы. Медленно встаю — электронные часы показывают, что уже полдень, — дохожу до окна и закрываю шторы, чтобы солнце не так сильно убивало, а потом открываю шкаф, на вешалках замечаю вчерашнюю одежду в следах крови. Беру джинсы, майку, куртку и охапкой скидываю все в сумку. В телефоне несколько сообщений от Кати:

«Напиши, как проснешься».

«Береги себя, пожалуйста».

«Все хорошо. Все».

Открываю режим фронтальной камеры и смотрю на лицо на дисплее: заспанные глаза с темными кругами, волосы, свисающие до век, прокушенная нижняя губа. Кидаю телефон на кровать, надеваю шорты, белую майку и направляюсь прямиком в ванную, краем глаза замечая, что в гостиной сидят мама с Юлей. Мама спрашивает:

— Ты будешь завтракать?

— Конечно! Я быстро! — Забегаю в ванную комнату, где чищу зубы, а потом долго умываюсь ледяной водой и чувствую, как правая рука начинает неметь. Я выключаю воду, отворачиваюсь от зеркала и утыкаюсь лицом в белоснежное полотенце. Cтою так около минуты, а потом смотрю, не осталось ли на полотенце следов крови.

В душе смотрю на то, как по телу быстро бегут горячие капли воды, а потом снова подношу правую руку к глазам и вижу, что следов застывшей крови и йода не осталось, только порезы, которые начинают болеть сильнее. После душа я открываю шкафчик, достаю банку Advil, проглатываю одну таблетку, запивая водой из-под крана, а потом закапываю глаза. Одеваюсь и выхожу из ванной, пряча правую руку в кармане шорт.

— Кофе и оладьи, дорогой! — говорит мама и ставит на столешницу тарелку, а потом стакан.

— Шик! — Я подхожу к Юле, которая смотрит какое-то видео в телефоне, целую ее в макушку, а потом целую маму в щеку, сажусь так, чтобы они не видели мою правую руку.

Юля откладывает телефон в сторону и смотрит на меня, а я замечаю ее взгляд и подмигиваю ей.

— Как встретились вчера? — спрашивает Юля.

Левой рукой беру стакан с кофе, делаю глоток, а потом отвечаю:

— Да обычно. Посидели. Попрощались. Разъехались.

— Как Катя? — спрашивает мама и включает вытяжку, после чего закуривает сигарету.

— Нормально, держится, как и все.

— Бедные дети… — тихо говорит мама и стряхивает в пепельницу столбик пепла, — сегодня должна с ее мамой встретиться.

— Зачем? — спрашиваю я и беру в левую руку вилку, пытаюсь отломить кусочек оладьи, а Юля сначала смотрит на это нелепое зрелище, а потом мне в глаза, я неловко улыбаюсь ей в ответ, после чего кладу вилку и беру левой рукой оладушек, откусываю кусок.

— Может, варенья? — спрашивает Юля. — Или сметаны?

— Варенья.

— Хотели пообедать, потом в салон, — говорит мама, — мой водитель отвезет тебя в аэропорт.

Я смотрю на маму и отвечаю:

— Мам, не переживай, я такси закажу.

— Да что ты будешь деньги тратить? — она затягивается сигаретой.

— Мам, тут всего полторы тысячи доехать, прекрати, не волнуйся.

— Как знаешь, — говорит она, а Юля приносит варенье в блюдечке и ставит рядом со мной.

— Спасибо, сестренка! — Я макаю в варенье оладушек и отправляю кусок в рот, а Юля садится рядом со мной с правой стороны и смотрит на мою руку в кармане. — Что бы я делал без тебя…

— Во сколько будешь выезжать? — спрашивает Юля.

Я нервно улыбаюсь оттого, что она снова смотрит на мою правую руку, но отвечаю:

— Часа в четыре, думаю.

— Значит, попрощаемся, — говорит она.

— В смысле? — спрашиваю я.

— Я хотела прогуляться, пойду после того, как ты уедешь, — отвечает Юля.

— Куда пойдешь? — спрашиваю я.

— Да еще не знаю, просто хочется пройтись. — Юля зевает.

— Я в душ, — говорит мама.

— Давай, — отвечает Юля, и мама уходит.

Когда закрывается дверь в ванную комнату, Юля поворачивается ко мне и спрашивает:

— Что с рукой?

Я делаю глоток кофе и говорю:

— Да так, поцарапал.

— Сильно? — спрашивает она.

— Не-а.

— Покажи.

— Зачем?

— Так, показывай давай, — Юля вытягивает мою руку из кармана. — Хера себе, как ты так?

— Я даже не понимаю, просто взял и стукнул по зеркалу…

— Зачем? — Юля продолжает держать обеими руками мою ладонь.

— Просто психанул, наверное…

— Сделать еще кофе?

— Спасибо, Юль, хватит уже. Надо вещи собирать.

Я достаю из шкафа вещи и кидаю их на кровать, а Юля сидит за моим столом и наблюдает.

— Так, где-то еще была майка, — говорю я, — белая.

— Может, она на тебе? — спрашивает Юля, и я опускаю глаза, рассматривая на себе майку.

— Точно.

— Дурачок.

— Переименуй меня так в телефоне у себя.

— Ты так у меня и записан.

Я улыбаюсь и начинаю аккуратно складывать в стопку: рубашки, майки, свитшоты, джинсы.

— Ты будешь скучать по этому дурачку!

— Ну хрен знает, — говорит Юля, вращаясь на стуле.

— Лучше помогла бы, — отвечаю ей.

— Давай сложу в сумку. — Она встает со стула, а я замечаю в сумке окровавленные вещи и останавливаю ее:

— Я сам все сделаю.

Я подхожу и обнимаю ее, разворачиваю спиной к себе, чтобы она не увидела черную джинсовку, и утыкаюсь носом в ее теплый затылок, от которого пахнет домом, а Юля сплетает свои пальцы с моими и опускает голову так, что мой нос оказывается в ее ложбинке на шее, где у нее маленькая родинка.

— Юль, — тихо начинаю я. — Послушай, если вдруг что-то произойдет… неважно что, сразу звони мне. Хорошо?

— Разница во времени, боюсь разбудить тебя.

— Не говори глупости, я всегда тебе отвечу. Просто звони. Звони каждый день. Хорошо?

— Хорошо, — тихо говорит она.

— Ты самое дорогое, что у меня есть.

— Самое-самое? — спрашивает она.

— Ты и майка Ягра, — говорю я и улыбаюсь.

— Забери ее, кстати.

— Там этих маек как грязи. Я тебя бы забрал.

— Когда закончу школу, — тихо говорит она.

— Первым рейсом после выпускного, как договаривались.

— Первым рейсом после выпускного, как договаривались.