Любовный треугольник

31 Давид

— Ну давай, за отдых, брат.

— Давай.

Мы с Кареном чокаемся рюмками и опрокидываем в себя коньяк. Он жжет трахею, опускается в желудок, согревая его и впитываясь в кровь.

Сейчас в голове помутнеет и придет расслабление.

Откидываюсь на спинку дивана и затягиваюсь сигаретой.

На фоне басит музыка. По стенам пляшут отблески разноцветных ламп.

Мы с мужиками периодически выбираемся в этот бар. Сегодня Ромел с Эдгаром в отказе, поэтому компанию мне составляет только Карен.

— Ты чего смутной такой последнее время? — толкает меня плечом друг.

— Нормальный я, — выдыхаю дым вверх, обводя равнодушным взглядом танцующий народ.

— Да не лечи. Думаешь, я не вижу? Мы все заметили. Дома проблемы? Из-за Мариам?

Резко перевожу на него осаживающий взгляд.

— Про Мариам даже не заводи разговор.

— Да не буду я, — вскидывает примирительно руки. — Я её с детства знаю, думаешь осуждать начну?

— Твоя жена это делает только так.

Знаю, как все вокруг в курсе того, что сестра уехала и вышла замуж за «не нашего». При мне никто ничего старается не говорить, но не заметить их взглядов и шепотков сложно. Ани они только сильно задевают. Она каждый косой взгляд воспринимает близко к сердцу, и в ракушку свою закрывается. Правда, вытаскивать её я оттуда больше не пытаюсь. Она вроде и сама справляется.

— У моей Агнес язык как помело, не удивительно, — хмыкает Карен, — она и сейчас у кого-то из подружек сидит, кости промывает.

— А ты поэтому здесь?

— Ну естественно. Я женские языки люблю, но только когда они на моём члене.

Я смеюсь, наполняя наши рюмки по второму кругу.

То, что Карен гуляет от жены ни от кого не секрет. Даже от самой Агнес. Её вроде это устраивает. Их в своё время женили тоже родители, но она, в отличии от Ани, чувствами к своему мужу так и не воспылала. Собственно, как и он к ней.

— Пей давай, казанова, — подталкиваю ему рюмку.

Мы выпиваем коньяк, закусываем лимоном и одновременно тянемся за хамоном.

— Слушай, может и тебе левак завести? — закидывает он слайс в рот.

— Нет, это не ко мне.

— Брось, Дава, — откидывается обратно на диван — Ты конечно, сам решай, но видел я вас с Ани последнее время. Ты даже не смотришь в её сторону. Девчонка-то она красивая, ладная. Но своя есть своя. Бывает, приелась. Это нормально. Зато если потрахаешься хорошо на стороне, может и к ней снова тяга проснется.

Не проснётся… Тяга эта спит непробудным сном.

— Не хочу. У тебя ошибочные суждения. Всё нормально у нас.

— Ага. Прямо как в океане. Тишь да гладь, — ржёт придурок, а потом толкает меня локтем в бок, — вон смотри какие экземпляры.

Прослеживаю его плотоядный взгляд.

Возле бара стоят две девчонки. Одна армянка, вторая нет. В груди толчок происходит, когда глазами напарываюсь на стройную фигурку с длинными светлыми волосами, переброшенными через одно плечо.

Машинально вперед подаюсь, но потом тут же оседаю, когда понимаю, что это просто блондинка… смутно похожая на Олю.

— Зацепила, да? — цепляется за мою реакцию Карен, — Щас я их приведу.

— Не надо, — торможу его порыв, — я не буду с ней спать.

— Почему? Вон как глаза загорелись.

— Слушай, если тебе хочется, можешь обеих забирать. Мне не интересно.

На размышления у него уходит буквально секунда.

— Вариант принят и одобрен, — довольно потирая руки, Карен встает и направляется к ним.

Я же наливаю себе еще одну рюмку и выпиваю.

Слушать меня он, конечно, не стал, и уже через пару минут обе девушки усаживаются за наш стол.

— Дава, знакомься. Наши новые обворожительные знакомые. Ирэн и Ольга.

Да блядь….

Блондинка Ольга опускается рядом со мной.

— Приятно познакомиться, — откровенно улыбается, забрасывая ногу на ногу.

— Взаимно.

— Итак, девушки, что пьем? — тут же окучивает их Карен.

— Какой-нибудь коктейль. Не слишком крепкий, — отвечает эта Оля.

Веду глазами по стройным бедрам, цепляюсь за длинные острые ногти, покрытые серебристым лаком. Большая упругая грудь, тонкая шея и зубы, впившиеся в нижнюю губу. Прикусив их, смотрит на меня из-под ресниц.

Выдыхаю дым в сторону, и прикрыв глаза, роняю голову на спинку.

Не хочу её трахать. И имя Оля ей не идёт.

Это имя священно.

Оля — это про чистоту. Оля — это гордость и самоуважение. Оля — это… та, кто никогда не будет смотреть вот такими глазами и глупо хлопать ресницами, давая понять, что не против одноразового перепиха.

— Почему ты грустный? — звучит рядом с ухом.

— Видишь, Дав, не один я вижу, что с тобой что-то не так, — подначивает Карен.

Открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Красноречиво указывает кивком головы на блондинку.

— Я не грустный. Я сам источник радости. — отвечаю ей, туша в пепельнице сигарету.

— И со мной поделишься радостью? — тут же подхватывает она вайб и кладет ладонь мне на колено.

— Нет. Я очень жадный. И радостью своей не делюсь.

Сбросив её руку, встаю и направляюсь к бару.

— Забирай обеих, — хлопаю по плечу друга по пути.

Домой пока ехать не хочу.

Усевшись, заказываю себе еще коньяка. Внутри вакуум и эта пустота затягивает в себя буквально все эмоции, которых у меня в последнее время нет.

Часть из них показывается на поверхности, когда пацаны мои отвлекают меня. Гор с Арсеном наседают каждый вечер, и отказать им в совместном проведении времени я не могу. И не хочу. С ними мне легче. С ними понимаю, что не напрасно всё.

В джинсах вибрирует мобильный, и я, достав его, пару секунд всматриваюсь в цифры незнакомого номера.

Поздний вечер на дворе, кто звонить может?

— Слушаю.

— Добрый вечер. Даниэлян Давид Тигранович?

— Да, это я.

— Ваш контакт нам дали, как основной с кем можно связаться в экстренном случае, — произносит ровно женский голос.

— В каком экстренном?

— У Вашего отца сердечный приступ. Он сейчас в реанимации. Вы могли бы приехать?

Меня парализует. На автомате выпрямляюсь. Все функции организма будто отключаются, запуская его работать на автопилоте.

— Я в другой стране. Но я буду завтра. Сделайте всё, что можете.

Как доезжаю до дома — не помню. В состоянии робота звоню в аэропорт и бронирую билет на ближайший рейс. Поднимаюсь в спальню, включаю свет, достаю чемодан и начинаю кидать в него вещи.

— Давид, — сонная Ани привстаёт на постели и почти сразу же соскакивает с неё, увидев, что я делаю, — что происходит?

— У отца приступ. Я еду к нему.

— Господи… — оседает обратно, прикрывая рот рукой, — но как же? Как же Лусинэ? Она в курсе?

— Не знаю. Я съезжу сначала сам.

Паспорт, деньги. Всё кладу в барсетку.

— Как сам?

— Вот так.

— Ох, бедный папа… как же так… — подскочив, жена начинает семенить по ковру. И всхлипывать. — Как же?

— Ани, не истери.

— Лусинэ должна знать, Давид. Он всё-таки её муж.

Оставляю её реплику без ответа.

— Так нельзя делать, как ты, — продолжает она, — Не разговариваешь с ней совсем. Она же переживает. И Тигран Арманович…Мы же знали, что он плохо себя чувствует. Твоя мама говорила. А теперь… Ох… Не выдержал все-таки. Это всё из-за… — резко перевожу на неё предупреждающий взгляд и Ани осекается, — из-за нервов…