Любовный треугольник

48 Давид

Как будто я вообще тебя хоть когда-нибудь любил…

Эту фразу оставляю при себе. Как и информацию про Олю. Моей жене о том, кого я люблю всю свою жизнь, знать не нужно.

Пока не нужно…

Смотрю на нее, и в грудь чувство вины перед ней прилетает. Как удар такой не слабый, прямо с ноги.

Забилась в угол, уязвимая, в глазах слезы, нижняя губа дрожит.

Потребность сказать ей все как есть бьётся о неподдельный страх, исходящий из нее волнами. Чувствую себя последним мудаком.

— Давид, — повторяет тихо, — ты любишь меня?

Отвожу взгляд, чтобы не увидела в нем ответа. Она сейчас не поймёт. Не примет. Впадет в истерику. Как тогда, перед свадьбой, когда услышала мой разговор с отцом.

Мы с ним на крыльце сидели у нас во дворе. После расставания с Олей сам не свой был. Без подробностей объяснил ему, что у меня непростой период в жизни и жениться сейчас последнее, чего мне хочется.

Оказывается, Ани тогда вошла через калитку и услышала. Уронила свою банку с молоком, что ее мать нам передала. Та разбилась прямо у нее в ногах. А потом плакать начала. Я ещё никогда не видел, чтобы девушка так плакала. Это было похоже на истерику. Клялась, что сделает все, чтобы я не пожалел. Едва на колени не вставала. Пришлось ее удерживать от этого и то и дело на ноги ставить, потому что у нее как будто сил перестало хватать самостоятельно держаться на ногах.

Отец тогда очень разозлился на меня. За то, что довел ее до такого состояния. А я подумал, что любит она меня очень, раз такая реакция неадекватная. Вот в тот вечер окончательно и решил, что уж лучше пусть любят меня, чем я. Не так больно это.

Оказалось, ошибся… Любовь человека, к которому не испытываешь чувств, душит.

— Ты мать моих детей, Ани, — отвечаю, откладывая документы в сторону.

— Ты не ответил…

— Выбери себе курсы, — меняю резко тему на ту, которую собирался завести ещё несколько дней назад, но из-за наплыва дел, никак не получалось.

— Что? — хмурится непонимающе. — Какие курсы?

— Которые тебе будут интересны. Можно с нуля. Не обязательно то, в чем ты разбираешься. Те же айти будут очень полезны. Но для начала можно и кулинарные, если они тебе ближе.

— Я не понимаю…

— Я хочу, чтобы ты пошла учиться, — смотрю в блестящие от слез глаза и стараюсь звучать не грубо, но так, чтобы она поняла, что это больше не совет. Это призыв к действию. — Пока зима, закончишь курсы. А летом поступишь в университет.

— В университет?

— Да. На очное.

Растерянно оглядывается по сторонам, как будто не знает, как реагировать.

— Но как? А дети?

— Детям наймем няню.

— Давид, я против нянь…

— Это не повод ограничивать себя. Не понравится одна няня, возьмем другую, третью. Пока не найдем ту, что будет нас устраивать.

— Но…

— Ты меня услышала. Я хочу, чтобы у тебя было образование.

— Но зачем?

— Для тебя же. Каждый человек должен быть образован. За эти полгода у тебя будет время подготовиться к поступлению. Выбирай вуз, специальность и курсы. Не затягивай. Ты должна сделать это самостоятельно.

В состоянии полного раздрая она разворачивается и уходит из кухни.

Я же устало откидываюсь на спинку стула. Сжав пальцами переносицу, пытаюсь отвлечься.

В памяти всплывает как сегодня ремонтировал Оле окно пока она была в университете. Забил ей продуктами холодильник, чтобы не голодала, потом за это ещё и выхватил.

Губы сами в улыбке растягиваются, когда вспоминаю как она позвонила и сначала нарычала за мою “самодеятельность”, и только потом поблагодарила за окно и… полный морозильник мяса.

Беру со стола телефон и пишу ей сообщение.

«Как поживает вертолёт?»

«Он улетел. Тихо теперь так…» — приходит в ответ.

Усмехаюсь.

«Тогда спи»

«Сплю»

Хочется написать что-то ещё. Зависаю на этой короткой переписке, провожу большим пальцем по экрану, как если бы это была Оля, а потом удаляю сообщения, блокирую телефон и возвращаюсь к работе.

Родители Ани приезжают уже через неделю. Встречаю их на железнодорожном вокзале, потому что летать они напрочь отказываются, отвожу домой, а сам еду в ресторан.

Пару дней после нашего разговора жена обходила меня стороной. Трижды мне звонила мать. Но так и не добившись того, чтобы я ответил на её звонок, вероятно попросила позвонить отца. Загвоздка в том, что он всегда был за развитие. В отличии от матери и многих наших родственников и знакомых, отец с самого детства старался вложить в меня и Мариам много знаний. Никогда не требовал от сестры сидеть смирно у мужа на шее и понимал её желание учиться. Поэтому моё объяснение его вполне удовлетворило. Когда же мать пыталась взять у него трубку, я просто сбросил звонок.

Хватит с неё того, что за нас двоих с ней говорит Ани. Уверен, что это она поделилась с ней тем, что я отправляю её на учебу.

Проходя по залу в ресторане, притормаживаю, заметив, как с Олей беседует один из клиентов. Уже минут пять как беседует, потому что когда я заходил в ресторан, она уже стояла у его стола. Оля вежливо улыбается ему, а он так и светится весь, как голодный пес на сладкую косточку.

Втянув носом воздух, решительно подхожу к ним.

— Вечер добрый, — звучу максимально сдержанно и радушно.

Оля поворачивает в мою сторону голову, посетитель улыбается.

— Добрый.

— Я могу чем-то помочь?

— Нет, — легко качает головой он, — разве что уговорите эту красивую девушку дать мне свой номер.

— Боюсь разочаровать, но не получится. У нас запрещено обмениваться с клиентами номерами, — кивком головы указываю Оле в сторону коридора, — Ты можешь идти, Оль.

— Хорошего вечера, — еще раз деликатно улыбнувшись мужчине, она отходит от стола, а он склоняет голову, чтобы оценить её вид сзади.

Намеренно загораживаю её собой, отчего его брови сначала удивленно взлетают, а потом в глазах созревает догадка.

— Я так понимаю, подождать после смены девушку тоже будет бессмысленно? — сощуривается с усмешкой.

— Именно так. Не стоит тратить время напрасно. Надеюсь, Вам у нас понравилось. Всего хорошего.

Разворачиваюсь и направляюсь следом за чеканящей пол Олей.

Спина натянута, походка уверенная, но я знаю, что кроется за этой видимой уверенностью.

Пройдя по коридору, толкаю дверь в свой кабинет и поймав её за талию, заталкиваю внутрь.

— Давид, — шипит рассерженно, выставляя вперед руки. — Ты не имеешь…

— Права, я знаю, — обхватив тонкие запястья, развожу ее руки и свожу за спиной, сократив между нами расстояние.

Моментально пьянею. Сердце галопом несется потому что не видел два дня. У неё сессия по полной программе, на ярмарку пока не приезжает. Ломает меня.

— То, что мы общаемся не значит, что ты можешь вот так вести себя.

— Как? Ты хотела пойти с ним на свидание? — спрашиваю, а самого ревностью душит.

— Нет. Но сам факт… Мне тяжело и так, а ты…

Игнорируя гневные взгляды и то, что Оля пытается вырваться, прижимаю её к себе. Фиксирую, не давая возможности двигаться.

— Я всё исправлю, Оль, — обещаю, глотая её аромат большими глотками.

— Что ты исправишь? — затихает моментально.

— Всё исправлю. Только дай мне время.

— Давид, — вскидывает голову, и я уплываю в зелени больших глаз, — что ты собираешься делать?

— То, что давно должен был.

— Что? — в глазах вспыхивает настоящая паника. Чувствую, как ее сердце начинает скакать по грудной клетке, — Давид, у тебя дети… Я не смогу так. Не смогу знать, что…

— Тттшшш, — надавив ей на макушку, прижимаю к своей груди. Крепко обнимаю, — не спрашивай. Оль, давай без вопросов. Просто доверься мне.

Оля дрожать начинает и всхлипывает. Поднимаю её лицо за подбородок. По щеке стекает слеза.

— Зачем ты? — шепчет, смотря на меня во все глаза, — Я не прошу…

— Ты и не должна, — стираю большим пальцем со щеки слезу. — Но как быть? Ты сейчас здесь. Не ушла. Не можешь, Оль. И я не могу. Без тебя не могу больше… — прижимаюсь губами к её мокрой щеке, чувствуя соль в который раз пролитых слез. — Мне мало вот этого… Того, чего у нас почти нет. Мало просто обнимать тебя, говорить. Я всю тебя хочу. Целиком.

Сминаю большим пальцем её губы. Хотя бы так к ним прикоснуться…

Опустив голову, Оля утыкается носом мне в шею. Кожа становится влажной от её слез.

Я обнимаю её, а она меня — нет. Ладони на грудь мне кладет. А меня от того, что она лишний раз не позволяет себе ко мне притрагиваться, трясёт. Хочу ее руки на себе, губы. Силой заставить обнять, поцеловать… но я понимаю почему она это делает. Я не ЕЁ сейчас… В её голове — я чужой, и позволить себе в мой адрес нечто большее, чем я сам беру — она не может.

— Ани… Ей будет очень плохо… — шепчет виновато.

— Когда ты начнешь думать о себе? — мягко гляжу натянутую спину.

— Я думаю…

— Неправда…

Она замолкает, а я буквально слышу атаку ее мыслей.

— Оль, мне просто нужно время…не исчезай только.

Страх потерять ее настолько сильный, что я иногда просыпаюсь ночью в горячке от того, что мне снится как она уходит. Удаляется, и связь с ней рвётся.

— Не исчезай, слышишь? Я не потеряю тебя еще раз.

Всхлипнув, прижимается ко мне сильнее, но так и не обнимает.