Любовный треугольник

50 Давид

— Что это?

— Смотри.

С улыбкой наблюдаю за тем, как Оля открывает коробку, которую я ей вручил.

— Помада? — удивляется с тихим смехом.

— Мхм, твоя любимая.

— Моя? — точеные брови сходятся к переносице, а потом она догадывается, — Красная…

— Да.

Отставив коробку на стол, Оля снимает защитную пленку, колпачок и с умилением рассматривает помаду ядреного красного цвета. Сегодня поехал в торговый центр посмотреть пацанам подарки, а когда проходил мимо магазина косметики, зацепился взглядом за помады и решил, что надо взять. К Новому Году я купил ей ещё один подарок, но помаду захотелось вручить сейчас.

— Я раньше всегда такой пользовалась, — смеётся Оля, — думала, если буду красить красным губы, то буду выглядеть соблазнительнее и ты обязательно меня заметишь.

— Я замечал, — склоняю на бок голову, следя за тем, как она подходит к зеркалу, висящему на стене и проводит помадой по губам, — она меня жутко бесила.

Её рука застывает. Оля вопросительно смотрит на меня.

— Бесила?

— Да. Я хотел её стереть с твоих губ. Мылом смыть буквально.

— Почему?

Возвращается к процессу, и докрасив, подходит снова ко мне. Губы ярко выделены, подчеркивая красивую форму, и мне снова адски хочется стереть её.

— Я пытался убедить себя, что это от того, что ты с ней выглядишь развратно.

Гордо вскинув бровь, Оля складывает руки на груди.

— А на самом деле?

— А на самом деле у меня колом стоял каждый раз, когда ты так красилась.

Открыв рот, она тут же быстро смыкает его и закусывает губы, пряча их от меня.

— Так вот зачем этот подарок? — хмыкает, хитро подначивая, — Дешевле виагры и побочек меньше?

Закинув голову назад, громко смеюсь, а потом тяну её к себе за руки.

— Язва, — запускаю пальцы в распущенные волосы, и губами прижимаюсь к её скуле.

Моя язва…

— И тебе себя совсем не жаль? — говорит с улыбкой, пока я теряю себя в том, как глажу стройную спину и сминаю руками талию.

— В смысле?

— Буду красить ею губы каждый день. А страдать ведь тебе.

Страдать… проклятье — да. Это ад — вот так вот быть рядом и не иметь возможности обладать ею.

Веду носом по мягкой щеке и утыкаюсь своим лбом в Олин.

— Я готов страдать. Лишь бы ты улыбалась вот так… — её задиристость махом уходит, как и улыбка. Оля задумчиво ведет пальцем по моим губам.

Хочется завыть. Магнит, что встроен в меня и реагирует только на неё, фонит так сильно, что я едва держусь. На её губы смотрю, внутренне закипая.

— Обними меня, Оль. Один раз…

Мне кажется, мне это необходимее воздуха. Чтобы не только я её, а и она меня обнимала. Как раньше бывало — обхватит руками и не отпускает домой. Влипала плотно-плотно, проникая с каждым разом все глубже в мои клетки. Я сначала посмеивался, думал — девчонка же, хочется ей всех этих нежностей. А потом и сам не мог оторваться.

Сейчас же у Оли блок стоит. Пальцев от моего лица не отрывает, но так и не обнимает.

Разлепиться нас заставляет стук в дверь.

Оля буквально отлетает от меня на метр, а у меня внутри всё переворачивается от этого её действия. Колючая волна от затылка к пяткам протекает.

Вот поэтому и блок, блядь…

Сжав кулаки, выдыхаю.

— Зайдите, — бросаю, переводя взгляд на дверь.

Оля в этот момент разворачивается и быстро направляется к двери.

— Я пойду, — мажет по мне взглядом, когда Саша бармен, заглядывает, пропускает её, и вручает мне лист.

— Я тут набросал что вы просили.

— Спасибо.

Забираю у него список алкогольных напитков, который нужно пополнить, и снова оставшись один в кабинете, растираю лицо.

Пиздец какой-то. Чувство вины по отношению к Оле долбит в темечко. Не заслужила она этого всего. Не должна она бросаться всякий раз в сторону от меня, как от чумного, а наоборот. Хочется, чтобы все видели, что она занята и никто даже не смел посягнуть на её внимание.

А поклонников у неё много. Что среди парней грузчиков, что среди посетителей. Со всеми общий язык находит, на любую тему может разговор поддержать. И с одной стороны, меня распирает от гордости, а с другой… С другой я понимаю, что хочу закрыть её от всех, чтобы даже воздухом с ней одним не дышали.

Потому что моя она только.

Моя ли?…

Телефон издает звук входящего звонка, и обернувшись, я беру его со стола.

Ани.

Рефлекторно морщусь.

— Да? — подойдя к окну, беру с подоконника сигареты и подкуриваю одну.

Глубоко затягиваюсь.

— Привет, я тут пытаюсь зарегистрироваться на курсах, — говорит торопливо, — но у меня не получается.

— Что не получается?

— Данные ввести. Ошибку выдаёт.

— Перезапусти браузер.

— Я пыталась. Пишет неверный формат мобильного номера. Я уже и без плюса вбивала и с плюсом, — слышу нервные нотки в голосе, пока выдыхаю очередную порцию дыма.

— Значит, найди контакты их в соцсетях и напиши напрямую. Или позвони. Обязательно должен быть номер телефона.

— Позвонить? — теряется Ани.

— Да. Внизу сайта, смотри «Контакты». Есть номер?

— Да…

— Вот звони и записывайся. Что ты там выбрала?

— Кондитерские.

— Ну вот так и скажешь.

Повисает тишина. Решать какие-либо вопросы Ани не умеет. Даже когда у нас в доме дверь заклинило и нужно было вызвать мастера, она звонила мне, чтобы это сделал я. Наверное, и моя вина есть. Изначально, после свадьбы я все решения проблем взял на себя. Таким образом пытался заглушить угрызения совести. Раз уж не люблю её так, как должен любить муж жену, значит сделаю так, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Ещё одна моя ошибка.

— Ладно, я попробую, — произносит, не дождавшись моего предложения позвонить самому. Может… — запинается на секунду, — нет, ничего. Я позвоню.

— Давай.

Когда я вечером приезжаю домой, у Ани вид такой, словно она где-то накосячила.

Дождавшись, пока я разденусь и сяду в зале на диван, опускается рядом.

— Я сделала, как ты сказал.

— И? — поднимаю с пола Гора и усаживаю к себе на колени.

Сын лепечет что-то на своем, впихивая мне в ладонь машинку. Делаю вид, что катаю её по его ножкам.

— Ошибку сайт выдавал, потому что сегодня закрылся набор.

— Ну, так ты бы еще дольше думала. Если что-то понравилось, нужно регистрироваться сразу. На эти курсы очередь всегда большая.

— Знаю. Теперь следующий курс только через месяц.

Вздохнув, смотрю ей прямо в глаза.

— Ани, есть другие курсы. Они же не одни в городе.

— Так ты мне ссылку на этот сайт прислал, — непонимающе ведет плечом.

— Ты серьезно? — вскипаю я, — Я сказал тебе выбрать те, которые ты хочешь. И прислал пример, где можно поискать. Но это не значит, что нужно ограничиваться только этим сайтом.

— Почему ты кричишь? — забрав у меня сына, усаживает его к себе и начинает катать его на коленях, таким образом отгораживаясь от меня.

— Я разве кричал? — расстреливаю её в упор.

— Нет… но… ты в последнее время странно себя ведешь. То смеёшься, то ругаешься. Я ничего не понимаю. Что я не так делаю?

Хочется сказать — всё! Но я же понимаю, что в этом вся Ани. Она не умеет иначе. Она привыкла ко мне тому, который был у неё три года, и с одной стороны я понимаю, что я мудак и от того, что я узнал о поступке Оли в прошлом, настоящее уже щелчком пальцев не изменить, но и задушить в себе эмоции не могу.

— Ани, скажи, что бы ты делала, если бы я сегодня не поднял трубку? — осаждаю свой тон до нормального.

— Пыталась дальше бы зарегистрироваться, — пожимает нервно плечами.

— А если бы не вышло?

— Дождалась бы тебя.

— А если бы я не приехал?

Застыв, прекращает покачивать смеющегося Гора и расстреливает меня глазами.

— Что значит не приехал?

— Да мало ли. На работе задержался. Пришлось уехать куда-то. В аварию попал. Гопники бы меня порезали.

— Боже, Давид, что ты говоришь такое? — в ужасе опускает сына на пол.

— Я привожу пример. Представим, что меня нет. Как ты будешь решать вопросы?

— Даже не озвучивай такого! — резко подскакивает на ноги, — Ты что, не знаешь, что нельзя на себя наговаривать? Вселенная всё слышит.

— Да к черту вселенную, — встаю следом, — Я зачем тебя на курсы отправляю? Чтобы ты на мир вокруг посмотрела и научилась сама решения принимать, хотя бы маломальские.

— Зачем? — искренне сокрушается. — Давид, я не понимаю. — В глазах начинают подрагивать слезы, голос срывается, — Что за ужасы ты несешь? Что значит тебя не станет? Не говори такого мне! Я не переживу, если тебя не станет. Ты знаешь, как я этих тем боюсь. Что родители про свою смерть говорят, что ты. Вы что, с ума все посходили?

Всхлипнув, разворачивается и уносится из зала, а я тяжело опускаюсь на диван. Потолок давит и стены кажется, стремительно сдвигаются. Еще немного и меня раздавит.