Любовный треугольник

49 Ани

— А Давид когда будет? — спрашивает мама, играя с Гором в «Поехали с орехами».

Сын заливисто смеётся, а я улыбаюсь.

— Должен уже вот-вот.

Обещал сегодня приехать немного раньше, чтобы поужинать с моими родителями.

— Как тут вы вообще, дочь? Грустная какая-то, — спустив внука на пол, внимательно всматривается в моё лицо.

— Всё в порядке, почему ты спрашиваешь? — звучу фальшиво бодро.

Не хочу, чтобы мама знала о том, что происходит в моей семье. Не хочу обременять ее и заставлять волноваться. А она обязательно будет, если поймёт, что что-то не так.

— Глазки у тебя не блестят. Уставшая.

— Да просто закрутилась, — проглатываю ком, вмиг выросший в горле. Только маме всегда удавалось так остро меня почувствовать. Только она видит меня насквозь. — Очень по вам соскучилась, одиноко здесь немного, — всё же выдаю долю правды.

— Представляю. Чужой город совсем. Но это ничего, привыкнешь, а потом и вернетесь. Мы с отцом вон тоже несколько раз переезжали, главное вместе, — мама встаёт и забирает со стола салат. — Пойдём накрывать.

Давид приезжает, как и обещал, ровно в восемь.

— Ооо, зять пожаловал, — хлопает его по спине папа, а после него подхожу я, чтобы поцеловать.

— Привет.

Тянусь к нему и замираю около щеки. Снова этот запах… Женский, цветочный. На грудь словно гранитная плита ложится.

— Здравствуй, — мажет по моей щеке щетиной и отстраняется, чтобы снять куртку.

Я выпадаю из реальности. Смотрю на него во все глаза, пока он раздевается, и не могу ничего понять.

— Ну что, за стол? — зовёт мама.

— Да, я сейчас переоденусь только, — говорит Давид, проходя мимо и отправляясь наверх в спальню.

Я пытаюсь дышать. Глубокий вдох, выдох…

— Ани, милая, пойдём? — обнимает меня со спины мама.

— Да-да… — отвечаю невпопад, шагая в зал.

Сердце не на месте, тревога, как Дамоклов меч над головой зависла.

Вернувшись к нам, Давид занимает свое место, и они с отцом выпивают по рюмке коньяка.

Я же оторвать от него взгляда не могу. Исследую лицо, шею, руки… Зачем? Что пытаюсь найти? Какие-то следы? Помаду?

Господи, как примитивно…

Холод по внутренностям гуляет, ужин в горле комом становится.

— Ну, рассказывай, как ваш бизнес. Тигран говорил, что ты хорошо справляешься, — говорит папа.

— Неплохо, — наливает себе еще одну муж, — не без сложностей, конечно, но куда без них?

— Это хорошо… хорошо. А трудности преодолеть можно. Отец не говорил, когда собирается возвращаться? А то мне толком ничего не ответил.

— Нет. На сколько я понял, не в ближайшем будущем.

— Ох, — качает головой мама, — а мы надеялись, что вы скоро вернетесь. Так нам не хватает внучат.

— Не хочу вас огорчать, но возвращаться в планах у меня нет.

Как гром над головой раздаётся. Мама с отцом ошарашенно смотрят на Давида, а мое сердце камнем в желудок падает.

— Что значит нет? — спрашивает папа, — Вы что же, тут навсегда?

— Навсегда или нет, пока неизвестно, но Ани пойдёт учиться, а значит…

— Куда Ани пойдёт? — с неверием открывает рот мама.

Меня же снова в воронку ужаса утаскивает.

— Ты не сказала родителям? — удивляется Давид.

— Н-нет…

Я надеялась, что он забудет о том своем предложении.

— Учиться. Курсы, университет, — спокойной поясняет вместо меня, отламывая себе кусочек лепешки и отправляя в рот, как будто говорит о чем — то обыденном.

— Зачем? — всплескивает руками мама. — Когда время-то брать?

— Время найдется. Главное — желание. У Ани оно есть, правда? — бросает на меня взгляд, — вон как готовит хорошо. Почему бы не улучшить навыки?

— А мальчики? — продолжает шокировано смотреть на него мама.

— Няню возьмем. Или… — Давид вдруг задумывается, переводя взгляд с отца на мать, — Или вы можете переехать сюда и присматривать за ними.

— Мы? — хором выдают родители.

Мое сердце уже не просто вырывается, оно сходит с ума. Но идея о том, чтобы сюда приехали родители — намного лучше, чем идея с моей учебой.

— Да. На сколько я помню, в селе этим летом вы почти не работали. Рыбы не было.

— Не было, — подтверждает отец.

— Тогда зачем вам там сидеть? Приезжайте, будьте с внуками. Я сниму вам квартиру. И Ани не будет переживать о нянях, и вы будете не одни.

Мама с папой переглядываются, явно пораженные этим предложением.

— Ты правда хочешь учиться, дочь? — с сомнением смотрит мне в глаза мама.

Я же перевожу взгляд на Давида. Он, закинув назад голову, ждет моего ответа и отчего-то я знаю, что если я скажу, что не хочу — всё станет еще хуже.

— Да… — выдавливаю из себя. — Давид говорит, что мне нужно образование.

— Не понимаю зачем… — наливает себе в рюмку коньяк папа, — да и учиться можно в Ереване.

— У меня нет возможности ехать в Ереван, — произносит муж. — Или вы хотите, чтобы Ани с детьми сама туда поехала?

— Нет-нет, — тут же машет руками мама, — семье нельзя разделяться. Вон Вардан уже уехал на заработки в Ереван и что? К чему это привело?

Папа озадаченно чешет подбородок.

— Да, ты права. Бедная Зарка.

— Что случилось? — всматриваюсь в их озабоченные лица.

Тетю Зару и дядю Вардана я знаю давно. Хорошая пара, отзывчивая.

— Да нашел там себе кого-то. И развёлся, представляете?

— Развёлся? — охаю я.

— Да. Придумал тоже. Ну гулял бы и черт с ним, а ему развода захотелось. Зарке теперь все село вслед смотрит. Не удержала мужика. Позор её семье.

В ужасе прикрываю рот и замечаю, как презрительно кривятся губы Давида.

— Она здесь при чем, если это он нашел себе кого-то? — грубо спрашивает он, как будто сам не знает, как у нас смотрят на женщин, которых бросил муж.

— Будь она хорошей хозяйкой и женой, не потянуло бы его налево, — хмыкает папа, — вот меня не тянуло. Всегда домой спешил, где бы не был, а женщин рядом красивых всегда немало было. Мы же не всю жизнь в деревне жили, и по городам поездили.

Мама с улыбкой накрывает его руку.

— Я всегда старалась, чтобы и уютно дома было, и душевно, — говорит с нежностью, а мне отчего-то плакать хочется. — Поэтому и вам нельзя разделяться. Жена должна быть при муже, где бы вы не жили. Пусть даже и здесь. А я не против переехать.

С немым вопросом смотрит на отца.

— А дом наш как? — спрашивает он.

— А что дом? Голые стены. Здесь вон внуки растут. Может попробуем? Не получится, так уедем.

— Пап, соглашайся, — с замиранием сердца, складываю руки в умоляющем жесте, — здорово ведь будет.

— А, была не была, — взмахивает рукой он, потянувшись за бутылкой. — Что там той жизни осталось? Нужно прожить её так, чтобы внуки могли вспомнить деда с бабой.

Не сдержав слез, оббегаю стол, чтобы обнять их.

— Поверить не могу, — шепчу сквозь слезы, — будем снова все вместе.

Мама целует мои щеки, а папа, как всегда сдержанно, похлопывает по плечу.

— Ну-ну, что сразу реветь-то? — наполняет их с мужем рюмки.

— Спасибо, — одними губами говорю Давиду, пока он пристально наблюдает за нами.

Кивнув, он тянется и забирает свой коньяк. Махом опрокидывает его.

А когда я вновь занимаю своё место, склоняется ко мне ближе.

— Как так получилось, что мои родители в курсе твоей учебы, а твои нет?

Съеживаюсь под его пытливым взглядом.

— Я не успела рассказать, — шепчу тихо.

— За неделю?

— Хотела при встрече.

— Ну-ну…