Любовный треугольник

65 Давид

Зависнув, Саня смотрит на меня в упор.

— В смысле? Ты уходить от неё собрался?

— Давно ещё.

На переваривание информации у него уходит дольше, чем у Демьяна.

— Будешь на развод подавать? — не шибко удивившись, спрашивает Дем.

— Да. Только сначала перееду с концами, чтобы она поняла, что самой жить не так страшно.

— Не догоняю. — Сашка въедливо смотрит на меня, медленно затягиваясь сигаретным дымом. — Что значит давно?

— Еще когда Оля уехала.

— Разве ты не с Ани решил остаться?

— Решил. Но только для того, чтобы развестись можно было спокойно.

Почесав подбородок, хмыкает.

— То есть, ты уже тогда знал, что вы все-равно разведетесь?

— Да.

— Тогда я не пойму нахрена ты с Олькой порвал. Если все-равно решил от Ани уходить.

— А ты как себе это представляешь? Я должен был Оле сказать — подожди, моя хорошая, пока я с женой разрулю, а ты при этом сиди смирно рядом?

— Ну, зная Ольку и вашу историю, думаешь, она не подождала бы?

— Сколько? Месяц, два… а потом? Да и долго она не протянула бы. Ты ее не видел, когда к ней Ани пришла. Я бы себе скорее хребет вырвал, чем еще раз увидел её глаза в ту минуту…

За грудиной прокатывается жалящая волна, как и каждый раз, когда я вспоминаю тот проклятый день…

Битеев цокает.

— Мляяя, кто б мог подумать, что твоя цветочек Ани может к Оле ткнуться.

Саня случайно услышал наш с Демьяном разговор, когда мы были у меня в ресторане, поэтому пришлось ему очертить что и как произошло. Он долго охреневал. Да и Демьян тоже. Для всех Ани спокойная и покладистая. Представить, что она способна на истерику — это что-то сродни невозможного.

— А теперь представь, если бы я тогда ушел, когда она была в том своем неадеквате. Она бы Оле здесь шагу не дала сделать, — объясняю я. — А домой бы я её не отпустил, в глухомань свою. Чтобы у меня дети там выросли необразованными? Нет. Они будут расти в обществе, где не вталкивают в голову о том, кому ты что-то должен. Без них Ани домой отправить? Я же не скот какой-то. Это её дети, в конце концов. Но она бы не успокоилась. Я бы каждый раз видел её слезы и рыдания, когда забирал пацанов. Она бы и дома плакала без конца. Гор с Арсеном бы это наблюдали и росли в этой нездоровой обстановке, а потом бы как они Олю воспринимали? Как ту, кто заставила их мать лить слезы и увела меня из семьи? Её бы это морально сожрало всё. Зачем ей это болото?

— Она бы не выдержала, да… — задумчиво произносит Демьян, покачивая в бокале остатки бренди. — Да и вообще долго бы не продержалась, зная ее. Сама бы ушла.

— Факт. Она от моей семьи и так нахлебалась на всю жизнь вперед. И даже если бы и осталась, то кто знает, к чему бы вообще привело всё это, если бы я ушел тогда.

— Пиздееец, — выдыхает Сашка, туша сигарету в пепельнице.

— Так ты поэтому и родителей Ани сюда перевез? — догадывается Дем.

— Естественно. Они осели уже здесь. Артуш в ресторане отца работает, неплохие деньги получает. Побольше, чем в своем селе. Гаянэ начала шить там что-то. Половине подъезда уже шторы пошила. Тоже какая-никакая копейка. Когда придет время, они не сорвутся в свою глубинку, а останутся здесь с Ани. От внуков уже не смогут уехать, они слишком их любят. Захотят быть рядом. А так бы — сразу свалили, не будь у них здесь хотя бы задатков корней. Плюс… здесь никто Ани не осудит за то, что она разведена. И родителей её тоже. Она этого как смерти боится — опозорить их.

— И учиться ты ее поэтому отправил… — констатирует Демьян…

— Да.

При чем у неё неплохо получается. Скоро сессия и я уверен, что закроет она ее довольно неплохо. С товароведением разве что могут быть проблемы. Считать и анализировать не её конек. Но двойку точно не схватит, а это главное.

Катерина у нас теперь до самого вечера находится, но она и не против. Женщина в возрасте, свои дети разъехались в другие города, поэтому она с удовольствием проводит время с Гором и Арсеном, таким образом давая Ани возможность учиться без нервов.

Постепенно Ани влилась в новый ритм жизни и свыклась с тем, что я пару — тройку ночей не сплю дома. Сначала нервничала, приезжала сюда с пацанами, потом перестала дергаться.

Я понял, что с ней нужно только так. Не окунать в ледяную прорубь с головой, заставляя трепыхаться и тонуть с истерическим криком. А медленно погружать в воду, давая возможность привыкнуть и адаптироваться.

— Думаешь, поможет? — скептически заламывает бровь Демьян, — Если она тебя любит, никакая учеба и подготовки не спасут.

— Она только думает, что любит. Когда Ани узнала о нас с Олей, единственное, что её беспокоило — это чтобы я не уходил и не бросал её.

«Родители не выдержат, в селе нас изведут». Я чётко запомнил ее брошенные на эмоциях фразы. Когда любят, говорят совсем другие слова… и уж точно меньше всего думают о том, кто и что скажет.

Именно поэтому ей и необходимо показать, что жить она в состоянии без меня. Дать понять, что она способна на большее, чем ей кажется. И что моё присутствие в её жизни на постоянной основе совершенно не обязательно.

Саня отвлекается на телефонный звонок, а я толкаю Демьяна коленом.

— Дем, Мариам ни слова.

— Брат…

— Дем!

Недовольно щурится.

— Тогда ты сам, как время придет.

— Сам да. А ты не смей. Сестра Оле выложит всё подчистую.

Неохотно кивнув, тянется за бутылкой и наполняет свой и Сашкин стаканы. В моём еще есть. Мне хватит. И так в башке уже туман.

Битеев, вернувшись, забирает свой стакан.

— Ну ты монстр. — выдает эмоционально, — Я-то наивный думал ты решил с женой остаться. Еще понять не мог почему. Тебя же от Ольки штырило, что до свадьбы, что после. Только… она-то сама как?

Вопрос, который я задаю себе с завидной регулярностью. Себе и Мариам.

— Оля нормально. На её шее нет груза ответственности и вины. Её никто не трогает, не оскорбляет и не заставляет себя чувствовать ничтожеством.

Как оказалось, моя мать звонила Оле перед тем, как всё завертелось. Это уже отец мне сказал намного позже после нашего с ним разговора. Вероятно, она ему призналась…

Могу только представить, что было в том звонке. Ушат грязи и дерьма. Другого я от своей матери не ожидаю. Оля же снова ни словом не обмолвилась. Опять всё в себе.

— Не, это конечно всё хорошо. Ты всё продумал, хочешь оградить её. Я понимаю, правда. Только, что, если она может найти себе кого-то за это время? — прицельно бьёт в солнечное сплетение Битеев. — Может хотя бы намекнуть ей как-то, что ты не просто с женой остался? Она-то, наверное, думает, что ты даже не помышляешь разводиться.

— Не надо ей ни на что намекать, — осаждаю его, чтобы не влез, — Пусть себе живёт и радуется жизни. Я не знаю, что дальше будет. Сколько это времени займет. То, что я буду разводиться — это факт. Но остальное от меня не зависит. Я не хочу заставлять Олю ждать неизвестно сколько времени и давать эфемерную надежду. Ты же понимаешь, что если даже начать бракоразводный процесс это займет время.

Гребанное время, которое идёт, несмотря на то, что моя жизнь тупо стоит на месте. И я сейчас не о течении её, как таковой. Я о той жизни, что остановилась в квартире Оли и так там и осталась.

Хмыкнув, Сашка задумчиво постукивает большими пальцами по подлокотникам.

— Брат, если она считает, что между вами всё, то ей ничего не мешает начать строить новые отношения.

В помещении становится душно, словно пространство отравили угарным газом, и от этого горло спазмом сводит.

Вниз по рукам проходит озноб и концентрируется в пальцах.

Беру стакан и плеснув себе бренди, обжигаю им горло.

Я полтора года живу с этой мыслью. Мыслью, которая, как злокачественная опухоль медленно убивает изнутри.

Но как бы херово мне не было, как бы мне не хотелось сорваться, приехать к ней, увидеть… Блядь, хотя бы раз просто увидеть не на экране телефона… я этого не сделаю.

Я поклялся себе, что пока не буду уверен в ситуации, к ней не сунусь. Плакать моя девочка из-за меня больше не будет.