Майя

24. «Солнце взойдёт…»

Вернемся к достаточно удобному рассмотрению майянских эпох парами. Тем более что очередные два двадцатилетия мы уже частично разбирали. Эпоху Воды мы обозрели в ряду «творческих» знаков, соответствующих большим узлам. А «катун» под знаком Восхода начинает одноименную 260-летнюю большую эпоху Восхода, и мы уже отмечали совпадение этой смены майянских больших эпох с началом Промышленной революции. В данном случае повторение пройденного не будет лишним.

Собственно, выбрать начальную точку отсчета в истории Великой Индустриальной революции XVIII века в Англии не так просто. Джеймс Уатт работал над усовершенствованием паровой машины, сначала чужой, потом своей - с 1764 по 1774 год. Но сама задача возникла из потребностей уже набирающей ход промышленности, расширения применения машин в производстве. Однако главной предпосылкой для таких инноваций стало расширение торговли за счет создания колониальных империй. И в этом смысле 1756 год является знаковым, завершающим начальный этап колониальной экспансии и раздела мира между европейскими державами. Потому что именно в этом году случилась первая европейская война, в которой боевые действия велись на разных континентах. Назвать Семилетнюю войну Англии, Португалии и Пруссии против Франции, Австрии и России самой первой мировой было бы неверно, но первым прообразом империалистических войн она уже была, и сформировала практически полный набор будущих империалистических держав.

В любом случае, изменения в экономике и политике отражают изменения в мыслях и идеях, владеющих ведущими сословиями и нациями, и определяющих отношения этих больших сообществ. Поэтому именно смена настроений и даже мироощущений имеет решающее значение для того, чтобы состоялась та или иная новация в политике, экономике, технике. В свою очередь триггером глобального изменения в мироощущении множества людей становятся такие глобальные события или катаклизмы, как Лиссабонское землетрясение 1 ноября 1755 года. В те времена телевидения и даже радио еще не было, поэтому распространение информации о гибели мирного города и гекатомбе из 60 тысяч смертей, а также волны реакции на это известие, и реакции на реакцию заняли несколько недель и даже месяцев. То есть где-то к весне 1756 года.

Попробуем сформулировать, чем отличается мироощущение большой эпохи Орла, охватывающей Возрождение и Просвещение, от начавшейся в 1756 году большой эпохи Восхода (то есть по-нашему Прогресса). Общей установкой для элит эпохи Просвещения было отношение к Природе (и к культуре) как к «Открытой книге», написанной Создателем. Книгу эту нужно внимательно читать, чтобы проникнуться гармонией мироздания и не совершать ошибок на долгом пути к совершенству. Соответственно, способности и умение читать эту божественную книгу отличает элиту от иных сословий, и составляет ту самую обязанность перед Творцом, которая и определяет ее, элиты право вести за собой остальных. Другое дело, что философские споры о Боге и конкуренция между элитными сословиями и группами за право говорить от его имени составляют содержание эволюции малых, двадцатилетних эпох.

Однако Лиссабонское землетрясение стало, как минимум, важным поводом для разрушения господствовавшей установки элитного сознания, и для прорыва на передовые позиции третьего сословия, людей практического действия, а не созерцателей и интерпретаторов божественной воли. Предустановленная гармония окружающего мира, которую следовало только найти и проявить, обернулась беспощадной и неподдающейся разумному обоснованию яростью стихии.

На счастье элитного сословия, не вся открытая Просвещением гармония мира была подорвана вместе с метафизическими философскими конструкциями. Через три года, весной 1759 года к Земле приблизилась комета, предсказанная Галлеем за три четверти века до того. Эта пара событий сформировали поворот от эпохи созерцания, исследования, прежде всего, астрономических феноменов и законов движения планет, к активному практическому действию, включая научные эксперименты и организованные действия для всемерного приближения чаемого идеала гармонии. Это изменение всеобщей установки сказалось и на философии, и на науке, и на политике.

Например, проект французской Энциклопедии был задуман и начат еще на исходе предшествующей «Восходу в Восходе» эпохи «Оленя в Орле». Изначальная идея энциклопедистов – своим изданием приблизить идеал всеобщего просвещения элит, общей доступности написанного в Книге Жизни. Однако в ходе работы над столь сложным и громоздким проектом возникла сначала потребность, а затем и сама Организация, в рамках которой вместе работали над общим проектом и элитарии, и пролетарии в лице художников, граверов, типографов и других профессий.

Какую бы из знаменитых биографий мы не взяли, на рубеже середины XVIII века происходит заметное изменение от индивидуальных усилий к организованным формам процесса познания. Скажем, всем известный по стодолларовой купюре пенсильванский почтмейстер Вениамин Франклин поначалу увлекался запуском воздушных змеев в грозовые облака, измеряя наличие тока. Однако после 1755 года он уже руководитель, в том числе научный всей почтовой службы американских штатов, и уже общие усилия организации, включающей команды почтовых судов, помогают обнаружить и исчислить Гольфстрим.

Хотя, разумеется, влияние организованного круга просветителей – лидеров общественного мнения имеет решающее влияние в эпоху Восхода в Восходе, то есть «прогресса ради прогресса». Движение к прогрессу находит источник энергии не в обществе, не в потребностях людей, а в абстрактных схемах и идеалах просветителей, к тому же отчаянно спорящих между собой – Вольер, Руссо, Дидро, Монтескье.

В прошлой главе мы сопоставили Канта и классическую немецкую философию постреволюционной представительной власти, сохраняющей многие черты своего предреволюционного аналога. Так, Съезд и Верховный Совет РФ 1990-93 годов был создан по образу и подобию Съезда и ВС СССР образца 1989-91 года. Аналогично партия большевиков существовала в многопартийной системе и до революции 1917 года. Так и будущая критическая философия Канта и его последователей была одним из течений предшествующей философской мысли, в центре которой были энциклопедисты.

Если сопоставить соответствующие знакам Восхода и Воды 12-13 стадии развития русской и европейской цивилизации, то можно увидеть сходство ролей лидеров общественного мнения. Вольтер был таким же предтечей и «зеркалом» Великой французской революции, как и Лев Толстой для Великой русской революции. То есть и во второй половине XVIII века тоже, как и в следующие полвека, развитие европейской цивилизации синхронизировано с развитием сообщества Науки.

Детальное сопоставление просвещенных монархий Европы, включавших в те времена и высшую элиту Российской империи, с просвещенным правлением Александра III вполне возможно, но будет излишним для целей этой книги. Важно, что самодержцы, занятые удержанием и закреплением приобретений предшествующей экспансии, точили ножи на соседей и склеивали расколотую элиту освободительно-цивилизаторской миссией. При этом власть опирается на общественное мнение и на авторитет научного сообщества.

Философская ветвь сообщества Науки захватывает лидерство в предшествующее двадцатилетие «Оленя» и энциклопедисты удерживают его в эпоху «Восхода», несмотря на скандалы в своих рядах, а может быть благодаря им. Однако в следующее двадцатилетие «Воды» речь идет, скорее, не о лидерстве, а о глубоком расколе и самостоятельном развитии практической науки и философии, причем философская ветвь также испытывает расколы и внутренние конфликты, вплоть до появления «Критики чистого разума», объединившей сообщество необходимостью самоопределения по отношению к революционному учению Канта.

В философии двадцатилетие имени Канта было временем собирания и проявления накопленных противоречий (символика запасов Воды как движущей силы). В других ветвях Науки работа энциклопедистов-популяризаторов также имела схожий эффект. Но и в европейской политике происходило накопление противоречий, их проявление в виде войн в маргинальном пространстве заокеанских колоний, а также необходимость для всех самоопределяться по отношению сначала к американской революции, а затем и к событиям в самом центре Европы.

Таким образом, и для двух первых знаков из 13 «катунов» большой эпохи Восхода мы нашли самые общие характеристики, соответствующие ранее выявленным взаимосвязям между «знаками» как психотипами и стадиями развития сообществ в Надломе. Похоже, что заданные майянским календарем границы больших и малых эпох действительно работают на практике с точностью плюс-минус до полугода. А из этого следует, что уже в будущем году эпоха Прогресса (Восхода) должна завершиться, и начнется не только новая большая эпоха Мирового Дерева, но и новая пятитысячелетняя эра. Вынужден забрать свои прежние слова с сомнениями в точности календаря.

Собственно, прежде чем продолжить ретроспективу и обратиться к большой эпохе Орла (Просвещеня), нам осталось пояснить лишь один момент на грани смены этих больших эпох Орла и Восхода. Спрашивается, почему разрушительное Лиссабонское землетрясение случилось так точно, чтобы обеспечить смену мировоззренческих установок в соответствии с календарем Майя?

Философических ответов на этот вопрос может быть много – от просто случайности до нашего обитания в виртуальном мире Матрицы. Однако, на мой взгляд, есть ответ, снимающий многие противоречия между вариантами. Мы несколько ранее открыли существование цикла в 260 лунных месяцев, определяющего большие стадии развития личности каждого современного человека. Наверное, когда-то в незапамятные времена это был базовый цикл, выработанный в процессе антропогенеза. Затем из него могли модифицироваться 260-дневный и 260-летний циклы. Но в любом случае, базовый ритм исторического процесса, отраженный в майянском календаре, имеет в своей основе дневной, лунный и солнечный астрономические циклы. Однако этим циклам подчинена не только жизнь человека и человечества, но и вся биосфера, да и прочие земные сферы тоже. Напряжения в литосфере, океанические течения и атмосферные циклы – все так или иначе имеют в своей основе те же самые, непознанные нами базовые циклы. Поэтому все случайности, в конечном счете, не случайны.