Механик против моря

Глава 2

Уже выйдя на улицу, Орель оценил, как были расположены товары. Все лежало ниже, чем разместили бы вещи на продажу в любой другой лавке. Так, чтобы игрушки находились на уровне детских глаз.

Следом на улицу вышел Готтольд. Он посмотрел на побледневшего механика и вернулся за трехногим табуретом. Орель с благодарностью сел возле входной двери. Сил хватило, чтобы выйти из дома, но после этого явно требовалась передышка. Он несколько раз глубоко вдохнул.

— У вас здесь соленый воздух, — под пристальным взглядом близнеца поправился. — У нас соленый воздух.

— Море близко.

— Сколько дней пути?

— Ни одного. Город стоит в бухте на морском побережье. Думаю, пора рассказать тебе, где ты оказался.

Город назывался Наяхафен, иначе говоря, Новая Гавань. Он был основан два века назад переселенцами из Старого света, которые пересекли большое море в начале освоения недавно открытых безлюдных земель. В то время на этом месте стояла небольшая рыболовецкая деревня, название которой уже давно забыли и основания города считали от прибытия флотилии кораблей.

Правителей морской республики Наяхафен называли дукс. По традиции должность оставалась выборной, но став дуксом, правитель сохранял власть до самой смерти. Помимо него роль во внешних и внутренних делах города играл Совет Меркаторов — собрание самых богатых и влиятельных семей республики.

Готтольд назвал такую систему защитой от тирании. Правитель боролся с Советом, Совет боролся с правителем. И каждая сторона должна пытаться продавить противника. Впрочем, властвующий последние два десятка лет дукс Карл Ризерд крепко держал в руках власть.

Выслушав рассказ, Орель спросил:

— Чем живет город?

— Своими ремесленниками. Торговлей. И добычей веркшетйна. В Наяхафене собрались лучшие кузнецы и мастера по механизмам по эту сторону большого моря. Да и старых земель тоже.

— Почему? Мне показалось, что Наяхафен это просто колония на границе христианского мира. Зачем мастерам сюда ехать?

— Двести лет назад это так и было. Но с тех пор освоение новых земель шло очень быстро. И теперь наша республика очередное город-государство. Просто если сравнивать с другими морскими портами у нас самый легкий доступ к камню. Вокруг города много выходов жил веркштейна.

Орель часто кивал, слушая рассказ. В целом звучали вещи, знакомые и понятные по прошлой жизни. И порадовало, что расчет ордена оказался верным и он переместился близко к источнику минерала.

Следующую неделю механик восстанавливал силы. С каждым днем ему давались все большие нагрузки. Спуск по лестнице уже не воспринимался испытанием. Он самостоятельно выходил на улицу, но пока боялся далеко отходить от кукольной лавки. Дни проводил в мастерской, заглядывал через плечо близнецам.

На пятый день попробовал способности нового тела к ремеслу. Взял испорченную заготовку кукольной головы. По древесине пошла длинная кривая трещина прямо через намеченное лицо. Позаимствовал у Готтольда нож по дереву, похожий на те, которыми пользовались сапожники. И попробовал завершить лицо насколько удастся.

Ощущалось, что пальцы не привыкли к тонкой работе. Движения получались недостаточно точными. Но память из прошлой жизни постепенно брала верх. Первую заготовку бросил на середине пути, когда понял, что набралось слишком много ошибок. Выпросил у Готтольда уже нормальную болванку и принялся за нее.

К вечеру гордо протянул получившуюся работу близнецу. Тот покрутил голову в руках, закрыл настоящий глаз и рассмотрел через веркштейновое стекло.

— Ну что ж, вышло крайне уродливо. Можно в уличный театр кукловодам отдать на роль злодея. Но получилось соблюсти симметрию. И видно, что ты уверенно работаешь ножом. Для первой попытки результат более, чем отличный.

На седьмой день близнецы решили показать гостю город. Орель с интересом рассмотрел переодевшихся в выходной костюм брата с сестрой. Неприлично было видеть их не в застиранной одежде с пятнами краски и запутавшейся стружкой.

Первым делом они отправились в сторону моря. По пути механик понял, что мастерская Виглеров располагалась близко к окраине в небогатом районе. Дома преимущественно построены из дерева и не превышали двух этажей в высоту. Однако даже здесь центральные улицы были вымощены булыжником, а сточные канавы держали в чистоте.

Вскоре вошли в более приличные кварталы. Орель Лехтман открыто крутил головой и рассматривал улицу, вывески и прохожих. Но не боялся привлечь ненужного внимания — для окружающих он действительно был чужаком, который в первый раз оказался в городе.

Постепенно становилось все больше каменных домов. Механик внезапно понял, что смущало его последние минут пятнадцать. От изумления он даже остановился. Близнецы обернулись к нему. Под их удивленным взглядами Орель поделился наблюдением:

— Нет крепостной стены. Город не защищен от осады.

Агнесса пожала плечами.

— Я тебе говорила, что на в новых землях не было местных племен. На континенте не жило ни одного человека, пока не приплыли наши предки. А сейчас все земли по обе стороны моря входят в общий имперский союз. Всерьез друг с другом мы не воюем.

— Но в городе есть семь дозорных башен, — добавил Готтольд. — Тянутся вдоль всей гавани. Из них стража наблюдает за морем. И предупреждает о нападениях. Запомни, колокольный звон в непривычное время означает вторжение в город.

Продолжили прогулку. Вскоре Орель увидел нечто интересное. По середине улицы ехал мужчина верхом на механическом коне. По просьбе Лехтмана они какое-то время шли следом за всадником, чтобы удалось лучше рассмотреть конструкцию.

Движения коня были резкими и рваными. Причем шагал он достаточно медленно. По скорости и удобству механизм явно уступал обычной лошади. Но Орель понимал, что здесь в первую очередь речь шла о престиже. Всадник был богат и хотел это продемонстрировать.

Присмотревшись, Орель увидел, что наездник повернул механизм направо при помощи рычага, стилизованного под жесткие удила. Надавив вперед, мужчина заставил коня ускориться.

Однако не удалось рассмотреть главного — как шестеренки приводились в движение. Корпус коня был закрыт декоративными чеканными пластинами с незнакомыми мотивами.

— Увидел, что хотел?

— Да, Готтольд. И одновременно с этим нет. Интересно, какого размера камень веркштейна использовали.

— Мне кажется, где-то с треть кулака. Только не мужского, а поменьше, как у нашей Агни.

— По моему опыту, он должен быть раза в четыре больше. Или думаешь, что использовали чистый веркштейн?

— В смысле, чистый? — вмешалась Агнесса.

— Без опасных для здоровья примесей.

— Мы о таком не слышали, — покачал головой Готтольд. — А работе с веркштейном с детства отец учил. А он был одним из лучших механиков города. Главой гильдии.

— Интересно. Очень интересно. А где его в таком случае добывают? На моей родине существуют целые шахты по добыче веркштейна. А найти чистый самородок — большая удача. Но похоже, что для вас это обыденность.

— Собираем на морском дне. Чаще всего отводят воду и копают. Ну и свою долю вносят ныряльщики, которые ищут самородки. Но на них рассчитывать не стоит. Это больше надежда обогатиться для бедняков, чем стабильный источник камня.

— Значит, механиков тоже кормит море.

— Нет. Море — враг.

— Море — враг, — повторила за братом Агнесса.

Орель с любопытством посмотрел на близнецов. Уже не первый раз они использовали эту присказку. Что удивляло. Механик привык, что прибрежные жители относились к морю по меньшей мере уважительно. Вплоть до обычаев, которые находились на грани языческих ритуалов. А здесь все выглядело наоборот. Оставалось понять, почему.

Вскоре вышли на рыночную площадь. Протиснулись мимо заставленных рыбой прилавков. Дальше торговали овощами — вполне знакомыми капустой, репой и брюквой. Возможно, что они отличались цветом или текстурой, но Орель слишком давно не ходил на рынок самостоятельно, чтобы заметить разницу. Последние годы уже не получалось подниматься с кровати. А до этого посылал за покупками орденских слуг, приставленных к нему.

После торговой площади вышли к месту общегородских собраний перед собором. Готтольд рассказал, что фундамент заложили в год основания Наяхафена. А завершили строительство храма уже при текущем поколении горожан.

— Они опять это сделали! — неожиданно громко и зло проговорила сестра Виглер.

— Агни, подожди.

Но женщина не послушалась и почти бегом вырвалась вперед. Присмотревшись, Орель увидел на площади рядом с собором бронзовый монумент. К нему-то Агнесса и направилась. Они с Готтольдом ускорили шаг.

Подойдя ближе, механик лучше рассмотрел памятник. Из бронзы было отлито пять мужских фигур, которые полукругом стояли перед каменным постаментом примерно по пояс высотой. На вершине постамента был вырезан упрощенный план города.

— Агни, пойдем.

— Нет! Это наша история.

Орель смотрел на крайнюю правую фигуру. Наверняка памятник был поставлен выдающимся людям, у которых много заслуг перед городом. Но об одном из них мнение поменялось. Причем сильно.

Металл местами покрыт вмятинами от ударов. На шею статуи была накинута веревка, завязанная скользящим узлом. Словно на повешенного. А на голову надет грязный мешок.

— Кто это, Готтольд?

— Главы пяти семей, которые основали Наяхафен. Самый первый — Орель Лехтман, именем которого тебя и окрестили. Дальше идут Мейцер, Нульгман, Фоссе. И последний — Карл Виглер. Наш с Агнессой прямой предок.

— И почему с его памятником так поступили?

— Из-за подлости и клеветы, — не оборачиваясь, ответила Агнесса.

Она стащила и отбросила в сторону мешок. Оказалось, что предварительно кто-то метнул в голову статуи несколько тухлых яиц. Женщина начала рукавом оттирать бронзу. В этом время Орель пытался сравнить, насколько лицо памятника схоже с близнецами.

Ничего общего. Но это было ожидаемо — вряд ли сохранились достоверные портреты живших два столетия назад людей. И тем более не пытался сравнивать мнимого предка с собой. Механик сам себе назначил полный запрет на зеркала. Пока не был готов смотреть на новую внешность. Возможно со временем, когда свыкнется с телом, и рискнет. Но не сейчас.

— Эй, что эта девка делает?

Орель обернулся на голос. К ним подходили двое мужчин. Прилично одетые, держались уверенно. На груди висели бронзовые бляхи с отчеканенной бычьей головой. Механик решил, что изображен знак принадлежности к гильдии. Это объясняло и схожесть в костюмах.

Готтольд повернулся к ним. Расставил ноги на ширину плеч и упер руки в бока. Орель привык считать кукольника спокойным и сдержанным человеком. Но сейчас тот заговорил неожиданно резко.

— Порядок наводит. Тебе какое дело?

— Люди старались, чтобы подлеца пометить. А девка твоя все портит.

— Карл Виглер был честным человеком.

— Он-то может и был, — вступился второй мужчина. — Только потомки все испортили. Предали город и веру христианскую.

— Все человечество он предал.

Орель заметил, как Готтольд сжал кулаки. Сам механик осторожно сделал пару шагов в сторону, чтобы занять лучшую позицию. К ним подошла Агнесса, брезгливо смахивавшая остатки яичного белка с пальцев. Она сразу поняла, в чем дело и зло посмотрела на мужчин.

К ней повернулся старший из двух:

— На место все возвращай.

Механик предпочел не ждать развития перепалки. Вряд ли все закончилось бы дракой. Но он решил не сдерживаться. Двигало им больше одной причины.

Орель сделал два быстрых шага вперед и без замаха ударил правой рукой. Метил в скулу, чтобы первым же попаданием сбить противника с ног. Однако координация не восстановилась до конца и костяшки лишь по касательной задел лицо.

Мужчины не стали спорить или выражать удивления. Молча бросились в атаку. Орель успел заметить, как следом за ним включился Готтольд. В драке сильно пригодились полученные еще в прошлой жизни навыки фехтования. Орель отступал от размашистых ударов противника и в свою очередь наносил короткие резкие тычки, когда мужчина открывался.

Выгадав момент, механик попытался ударить носком сапога по колену противника. Но неверно рассчитал дистанцию, подсознательно ориентировался на пропорции старого тела. Ожидал, что нога окажется длиннее. Поэтому лишь махнул ногой и едва не потерял равновесие. Пришлось отпрыгивать и защищаться от кулаков противника.

В конечно итоге тот бросился вперед, не обращая внимания на попытки Лехтмана его остановить. Повалил Ореля на брусчатку. Нанес несколько смазанных ударов по лицу, прежде чем механик перехватил правую руки и зажал кисть в захвате.

Они замерли в патовой ситуации. Мужчина пытался освободиться. Их драку остановили крики со стороны. К ним быстрым шагом приближался патруль городской стражи. Десятник положил ладонь на рукоять сабли и громко рявкнул:

— Прекратить!

Нависший над механиком мужчина тяжело дышал и зло смотрел. Но остановился. Орель разжал пальцы. К ним подошла пара стражников, но их вмешательство не потребовалось. Мужчина первым поднялся на ноги, сплюнул кровь с разбитой губы и отошел.

Следом встал Орель. Провел ладонью по лицу, но рука осталась чистой. Пару ударов он пропустил, но походило, что все закончится синяками. Подошел к Готтольду. На первый взгляд, для него драка прошла без особых последствий.

— Что вы здесь устроили?

Прежде, чем кто-то из мужчин успел ответить, вступила Агнесса. Она быстро проговорила:

— Я очищала статую Карла Виглера. А эти мясники заставляли вернуть все как было. Хотели опозорить основателя города.

Гильдия мясников. Вот что значили бляхи с бычьими головами.

— И что произошло дальше?

— Мой брат и кузен вступились за меня. А потом подоспели вы, господин десятник.

Стражник повернулся к мясникам:

— Она говорит правду?

— Они на слова ответили кулаками, — мрачно проговорил старший мужчина. — Подло и без предупреждения. А чего еще ожидать от детей предателя?

Десятник с большим интересом повернулся к Агнессе и Готтольду. Стало заметно, как резко поменялось его отношение с нейтрального на враждебное.

— Значит, вы близнецы Виглер?

— Да.

Стражник сплюнул под ноги. Повернулся к мясникам и больше не обращался к кукольникам напрямую.

— Господа, к сожалению, закон не на вашей стороне. Мы должны чтить память пяти основателей, чтобы не сотворили их дети и внуки. И эти люди были в праве, когда защитил монумент и не дали его поругать.

Младший мясник собирался возразить, но десятник поднял руку, давая знак молчать.

— Помни: Наяхафен важнее всего, основателей нужно почитать, а море — враг. Никого не задерживаю. Расходитесь.

Первая фраза стражника больше походила на религиозную максиму. Или девиз морской республики. В любом случае, это убедило мясников закончить препирательства. После драки прогулка завершилась. В молчании пошли обратно к мастерской Виглеров. Механик заметил, что Готтольд шел чуть скособочившись.

Прошло достаточно много времени, прежде чем Агнесса нарушила молчание.

— Кузен, где ты так натренировался драться?

— Долго учился фехтовать. И, пока здоровье позволяло, много практиковался. Я обучал боевые механизмы нашего ордена сражаться. А если сам не умеешь обращаться со шпагой, алебардой или копьем, то ничему и не научишь.

— Механических воинов? — переспросил Готтольд. Интерес перевесил обиду.

— У вас разве таких нет?

— Нет. Но давай не будем обсуждать это на улице. Ты понимаешь, что поступил очень глупо?

— Да.

— Все закончилось бы разговором. Пусть и на повышенных тонах. А ты устроил ненужную драку.

Орель не стал спорить. И понимал, что действовал незрело. И прежде всего хотел оценить свои силы в настоящем деле. Проверить, насколько восстановился и как сохранились прошлые навыки. К тому же хотел заслужить толику славу и повалить обоих мясников с первого удара. Конечно, последнее не получилось. Но зато стал лучше понимать границы возможностей нового тела.