Механик против моря

Глава 6

Под руководством Ореля второй кузнец и молотобоец перекинули через потолочную балку несколько связанных ремней. Лехтман в это время повязал кожаный шнурок под мышками куклы и подвесил всю конструкцию в воздухе. Так точно не убежит. И не придется сдерживать руками, рискуя сломать.

Механик снова подключил конечности к веркштейну. Поначалу кукла крутила головой, поочередно поворачиваясь от одного человека к другому. Орель поднял согнутую в колене левую ногу, замер в нелепой позе. Кукла отзеркалила движение, этой ногой она могла свободно двигать.

Проверил, как механизм реагировал на действия руками. Поначалу все работало, но на пятый раз сбой повторился. Кукла стала беспорядочно дергаться, раскачиваться на шнурке, крутить головой. Орель выставил вперед ладонь, прочертил в воздухе вертикальную прямую линию. Потом аналогичную горизонтальную на уровне плеч. Со стороны выглядело что он осенил себя крестным знамением.

Но на самом деле это была команда для веркштейна. Остановись. Замри. Через линзу приказ достиг минерала. Кукла выпрямила конечности и застыла, лишь незначительно подергиваясь. Эти движениям Лехтман смог подтвердить первые предположения.

— Я уверен, что механизм в порядке. Кроме колена, но тут починим. Значит, дело в веркштейне. Слишком большой камень. Конструкция не справляется с движущей силой.

Весь следующий день Орель экспериментировал с минералом. С помощью долота и деревянного молотка он осторожно сбивал каменную щепу от веркштейна. Он боялся, что отколет слишком много и внутренней силы станет не хватать. Каждый час заново вставлял камень в туловище и проверял работу.

Наконец, добился желаемого результата. Кукла послушно выполняла все команды, а конвульсии больше не проявлялись. Для этого пришлось стесать примерно пятую часть самородка. Отбитые обломки механик старательно собирал. Не привык разбрасываться даже самыми мелкими крупицами веркштейна.

***

Близнецы молча рассматривал автомат, стоявший на стойке кукольной лавки. Орель посчитал, что работа завершена и в тот день забрал куклу из кузницы. Они закончили с внутренними механиками, отполировали защитные пластины. В последнюю очередь прикрепил к голове раскрашенное фарфоровое лицо.

Лехтман сжал кулак, отдав команду. Кукла сделала книксен, повернулась, прошла по стойке. В конце полированной деревянной доски повернулась вокруг своей оси. Поочередно помахала руками, вернулась на исходную точку, второй раз сделал книксен и замерла.

Первой заговорила Агнесса.

— Почему она голая?

— О чем ты?

— Это же кукла, которая изображает человека. А люди имеют обыкновение носить одежду. Или ты хочешь продавать ее прямо так?

— Честно признаюсь, об этом даже не думал. Раньше я собирал боевые механизмы. Там нужна только практичность, чтобы надежно работало и держало удар.

— Давай сошьем ей хорошенькое платье. Будет стоять на самом видном месте, разодетая как благородная дама на приеме у дукса. Станет выглядеть еще дороже.

— Если считаешь, что так будет лучше — то сшей.

Молчавший до этого Готтольд покачал головой.

— Думаю, это лишнее. До ребенка кукла точно не дойдет. Когда ее увидит кто-нибудь из гильдии механиков, то выкупит за любые деньги. Чтобы разобрать и понять, как она работает. А потом украсть секрет.

Лехтман не стал спорить. Он тоже понимал, что это вполне вероятный исход. Но во время работы он часто расспрашивал и Вельфа, и второго, более опытного кузнеца. С их точки зрения механика в кукле была сложной, но ничего нового для себя мастера не увидели. При должном старании толковые кузнецы могли бы повторить. Если решили бы взяться за игрушку.

Поэтому механик уверенно ответил.

— Пускай. Если хотят — купят и полностью разберут. Но вся суть в работе с веркштейном. У вас не умеют этого делать. Ни в Наяхафене, ни во всем остальном мире.

— А Вельф? Я думала, ты от него ничего не скрывал.

— Вельфа уже нельзя отпускать. Он, да и его работники, видел, что я обращался к самородку и в общих чертах представляют, как задаются приказы. Но повторить не смогут.

— Почему?

— На моей родине способность веркштейна запоминать и воспроизводить команды открыли случайно еще три поколения назад. И все это время механики из ордена святого Бенефиция совершенствовали обучение автоматов. Разрабатывали новые последовательности команд. И способы защитить от чужого вмешательства.

Агнесса с надеждой

— Ты научишь нас?

Орель кивнул. Он понимал, что не справится в одиночку с обучением всех будущих автоматов. Близнец были подмастерьями у отца-механика, поэтому разбирались в том, как работали шестерни и пружины. Вместе с тем Виглеры повязали себя сделкой о поставке веркштейна. Что граждане морской республики точно посчитали бы предательством.

Следовательно, у Готтольда и Агнессы были навыки и лояльность. Что делало их идеальными помощниками в создании и обучении автоматов.

Следующие дни Лехтман рассказывал близнецам, как правильно обращаться с веркштейном. Если сделать перед линзой определенный жест, то камень воспримет жест рукой как одну из основных команд: замри, запомни, повторил, забудь, составь последовательность движений.

Виглеры быстро освоили ключевые приказы. И поняли, что поведение куклы казалось чудом только во время первого знакомства. При более тщательном изучении стали очевидны границы возможного механизма с веркштейном.

Поэтому на третий день Готтольд с долей разочарования подвел итог:

— Теперь я успокоился. Это точно не колдовство, а просто новые для нас свойства веркштейна. У куклы нет ни души, ни разума. Даже собака умнее. А это действительно игрушка. Орель, ты говоришь, что собирал стальных солдат. Они такие же бестолковые?

— Нет. У них есть механический слух и понимают устные приказы. Но конкретно нашей кукле оно ни к чему. Слишком дорого. И я не уверен, что смог бы собрать веркштейновое ухо миниатюрным. Боевые автоматы в среднем роста с взрослого мужчину с соответствующими пропорциями.

— А почему? Не лучше сделать всяких чудовищ? Они и страшные, и куда бить не сразу поймешь.

— Человек — самое совершенное творение Господа, — Орель снова вспомнил о существовании подводного народа и запнулся. — И поэтому наши мастера старались повторить людской образ.

Агнесса их почти не слушала и не участвовала в разговоре. Девушка увлеклась обучением куклы. Она показывала простые движения из простонародного танца, которые постепенно собирала в долгую последовательность. Заставила забыть книксен, заложенный в веркштейн Лехтманом. И показала, как принято отвечать на приветствие среди благородных дам морской республики.

Днем Агнесса шила для куклы пышное выходное платье, по вечерам учила новым жестам. Во время первой примерки механизм зажевал ткань подола. Пришлось перекраивать в менее впечатляющий, но практичный фасон.

Наконец, все трое признали, что кукла готова. Вечером они собрались в мастерской, поставили механизм на верстак. В ответ на поклон Ореля кукла изящно склонила голову, присела и прошла по столешнице легким танцевальным шагом. Несколько раз опасно приближалось к краю, но всегда вовремя останавливалась и меняла направление движения.

Кукла продолжила кружиться по столу. Лехтман спокойно заключил:

— Что же, она готова. Можем выставлять на продажу.

— Не согласна. Ей еще нужно дать имя. Скажи, кузен, существовала ли в твоей жизни женщина, которую хочется вспомнить?

Орель задумался. Такой человек в его прошлом был. Оставалось понять, стоит ли делиться воспоминаниями с близнецами. В конечном счете решил добавить немного искренности. Укрепить доверие.

— Ее звали Леонора. Но ты скажешь, что таких имен не существует.

— Звучит красиво. Человеческого имени точно нет. Но для игрушки вполне подходящее. Нарекаем тебя Леонора. А теперь замри!

Агнесса сделала жест открытой ладонью. Но в это время кукла отвернула голову и веркштейновый глаз не увидел приказа. Пришлось повторить. Только тогда механизм замер с приподнятой ногой. Леонора продолжала двигаться по инерции и тяжело упала на столешницу.

— Агни, не торопись. Сначала прикажи встать смирно, потом командуй замереть.

Она только кисло улыбнулась брату и поставила Леонору на ноги. Механизм пережил падение без последствий. При проектировании Орель перезаложил прочность. Через куклу он хотел заявить о себе. И поэтому все детали должны были работать долго и надежно.

В последнюю очередь Лехтман показал главную команду. Самую главную. Механик развел ладони на максимальную ширину, потом медленно свел вместе. После этого веркштейн перестанет воспринимать последующие приказы. Кукла была завершена и больше не могла научиться ничему новому.

***

На следующий день Леонору выставили на подоконнике в лавке близнецов. Когда в поле зрения линзы попадал проходивший мимо человек, кукла кланялась либо приветливо махала рукой. Орель сидел возле окна и следил, чтобы никто не попытался потрогать или даже унести.

Слух о диковинке быстро разнесся сначала по кварталу, а потом и по всему Наяхафену. Возле лавки ежедневно появлялись любопытные прохожие. Поначалу люди победнее, которые не рисковали подходить в упор и уж тем более не заходили к близнецам. Со второго дня потянулись горожане побогаче. Несколько раз даже спрашивали цену. Но, когда Готтольд озвучивал сумму в четыреста серебряных монет — таллеров.

Как объяснила Агнесса, они поставили ценник в годовую зарплату матроса с торгового судна. Этого с большим запасом хватило бы, чтобы оплатить труд кузнеца и компенсировать все затраты близнецам. Оставалось только найти покупателя.

На третий день Орель увидел, как к лавке Виглеров подъехала легкая открытая повозка, запряженная механической лошадью. Лехтман уже убедился, что в этом мире железные скакуны сильно уступали обычным. И скорее являлись символом статуса и богатства, чем по-настоящему удобной альтернативой.

Орель привстал возле окна и наблюдал, как из повозки грузно выбрался невысокий толстый мужчина в расшитой серебряной нитью костюме. Возрастом ближе к пятидесяти годам. На шее у него была массивная золотая цепь с пятиугольной бляхой, но издалека не удалось рассмотреть герб гильдии. Один глаз также заменен веркштейновой линзой.

С козлов повозки спрыгнул кучер, подбежал к двери в лавку и открыл перед мужчиной. На звук подвешенного к косяку колокольчика из мастерской вышел Готтольд. Кукольник жевал на ходу и торопливо вытирал ладони о штаны.

Он явно узнал посетителя и был слегка встревожен. Сделал быстрый жест, призывая Ореля молчать. Когда толстяк остановился перед стойкой, кукольник вежливо заговорил первым:

— Приветствую, господин Хаган Нульгман. Вы давно к нам не заходили. С тех пор, как Дитмар отпраздновал совершеннолетие.

Но посетитель только отмахнулся. Он не сводил глаз с куклы, которая медленно поворачивала голову, следя за ним. Потом с тихим гулом шестерней поклонилась. Толстяк долго всматривался в Леонору, прищурив человеческий глаз. После повернулся к стойке.

— Кто это собрал?

Орель рассмотрел изображение на гильдейской бляхе. Стилизованное созвездие из семи точек, которые складывались в шестиугольник со звездой в центре. Лехтман уже знал символ механиков Наяхафена. Судя по всему, к ним пришел гильдейский старшина. Орель вспомнил, что в монументе основателей города также был Нульгман. Значит, в лавке собрались потомки сразу трех семей.

— Это работа Ореля Лехтмана, — кукольник указал рукой на мнимого родственника.

–Ты шутишь?

Похоже, посетитель решил, что речь идет об основателе республики. Механик выступил вперед, коротко поклонился и заговорил:

— Кузен подразумевал меня. Я — Орель Лехтман из семьи Лехтманов.

— Я помню старика Лехтмана, — медленно произнес мужчина. — И ты на него нисколько не похож. Даже цвет глаз и волос не совпадает.

— Это наш кузен, — быстро заговорил Готтольд. — Сын Мертена Лехтмана и Ирмы Виглер, которые уплыли на острова за большим морем больше тридцати лет тому назад. Уже несколько месяцев, как Орель вернулся на родину.

Господин Нульгман долго и пристально рассматривал механика. Наконец, тяжело проговорил:

— Вот значит откуда акцент. Должен признать, достойна работа для чужака, называющего себя Орель Лехтман.

Механик снова вежливо кивнул. Несмотря на похвалу, он чувствовал исходившее от старшины недовольство. Дело явно было не в обычном любопытстве. Поэтому предпочел молчать и слушать, куда пойдет разговор.

— Значит, ты недавно прибыл в Наяхафен. И собрал самоходный механизм, который пытаешься продать. Самостоятельно.

Орель осторожно кивнул, чувствуя подготовленную ловушку. Нульгман продолжил.

— Созданием механизмов в Наяхафене занимаются только члены гильдии. Мы следим, чтобы каждый мастер получал свою честную долю. А чужаки не отбирали заказы у механиков республики. Осознаешь, к чему я клоню?

Лехтман понимал. Но пока не собирался отвечать. Пытался понять, какую линию поведения выбрать: дерзить или повиниться. У обоих вариантов были свои плюсы и минусы. Можно прямо сейчас нажить врага. Но зато громко заявить о себе и не принимать гильдейские ограничения.

Но прежде, чем механик ответил, вмешался Виглер. Он говорил вежливо, но твердо.

— Это детская игрушка, господин Нульгман. Просто очень сложная. А нам ли с Агнессой не знать, в гильдия механиков не занимаются куклами. Орель не украл заказ у другого мастера — никому и в голову не могло прийти, что бывают такие игрушки. Поэтому мы и не обращались к вам за разрешением.

Старшина медленно повернулся к Готтольду и мрачно заключил:

— Говоришь, все по закону?

За спиной толстяка Орель убедился, что веркштейновая линза смотрит на него. Показал кукле открытую ладонь, потом резко сжал в кулак. Приказ: внимание. Возможная опасность.

— Значит, по городским понятиям это не механизм, а просто куколка? А какое по закону наказание за сломанную игрушку?

Не дожидаясь ответа, гильдейский старшина резко махнул рукой. Но Леонора успела среагировать. Внимательно следившая за толстяком кукла дергано согнулась, одновременно в поясе и коленях. Громко взвыли шестерни от слишком большой нагрузки. Ладонь пролетела сильно выше головы Лоеноры.

Не встретив сопротивления, старшина чуть пошатнулся, но быстро восстановил равновесие. Механик сделал несколько стремительных шагов вперед, встал между посетителем и куклой. Хаган отступил и больше не пытался ничего предпринять.

Орель не удержался и наигранно-вежливо ответил:

— Я думаю, можно не вспоминать о штрафах, раз все осталось целым. Но я понял ваше послание, господин Нульгман. В следующий раз я спрошу разрешения у гильдии. Думаю, нашу Леонору можно посчитать сданным экзаменом на мастера-механика?

Но старшина упорно покачал головой.

— Я не позволю чужаку работать в городе.

Кукольник вмешался в разговор.

— Это не чужак. А прямой потомок Ореля Лехтмана и Карла Виглера. Он не будет спрашивать разрешения на работу.

Нульгман перевел грозный взгляд с одного на другого. Плюнул на дощатый пол и упрямо повторил.

— Никакой это не потомок, а обычный самозванец. В республике он работать не будет. Мое слово. И ты, предательское отродье, нажил себе проблем.

Толстяк грузно вышел из лавки. Орель через окно увидел, как он сел в повозку и раздраженно скомандовал кучеру трогать. Готтольд устало потер ладонями лицо. Выглянул в мастерскую и крикнул:

— Агни, подойти сюда, пожалуйста. У нас неожиданно появились неприятности.

К ним вышла девушка. В первую очередь она убедилась, что с куклой ничего не случилось. Потом повернулась к брату.

— Простите, я не удержалась и подслушивала. Что он хотел сделать, сломать Леонору?

— Да, сбросить на пол. Орель, как это получилось?

— Сработала защитная команда. Такому обычно учат боевые автоматы, либо тренажеры для фехтования. Но сейчас подробности не важны. Кто это был? И почему так себя вел?

Готтольд выглянул на улицу, убедился, что под окнами никого не стояло. Потом повернулся к Лехтману.

— Хаган Нульгман. Глава гильдии механиков, член Совета Меркаторов, торговец и добытчик веркштейна. Богатый и влиятельный человек. Патриарх семьи Нульгман, прямой потомок основателя республики.

— И именно Хаган выдвинул обвинения против нашего отца, — мрачно добавила Агнесса.

— Да, по итогам суда положение Нульгманов в городе заметно улучшилось. Принадлежавшая Виглерам шахта перешла к ним в управление. Хаган пытался показать, что добивался справедливости, а не сводил счеты с отцом. Когда мы стали делать игрушки, поначалу покупал у нас. Но это все напускное. Виглеров он по-прежнему ненавидит.

— Почему он приехал один? У такого человека явно должна быть большая свита.

— Это Хаган Нульгман. О нем знают все. Репутация лучшая защита.

К окнам лавки подошла компания детей. Стоявшая в окне кукла повернулась к ним и поочередно помахала руками каждому. В ответ раздались радостные крики. Орель украдкой выглянул. Мальчишки смотрелись прилично. И у всех на ногах сапоги или ботинки. Значит, не из бедных семей. Все больше людей узнавало о Леоноре.

— Какими последствиями грозит этот визит?

— Я говорил правду, ты сможешь и дальше делать механические игрушки. Если попробует запретить — то пойдем на суд дукса. Но если захочешь собрать что-нибудь сложнее — то правда останется на стороне гильдии.

— И как механики обычно решают вопрос? Согласно закону или просто грубой силой?

— Если все узнают тебя как последнего живого потомка Ореля Лехтмана, то попробуют сначала уговорить, — Готтольд задумчиво постучал пальцами по стойке и продолжил. — Если не поверят — то всякое может произойти. В том числе и с нашей лавкой.

Орель рассеянно кивал. Новые условия стоило тщательно обдумать. Агнесса прошла мимо него и уже почти скрылась в мастерской, когда остановилась и предупредила:

— И еще одно, кузен. Если попытаешься выйти на открытый конфликт с гильдией, то с тобой не станут работать продавцы веркштейна и кузнецы.

— А Вельф?

— В его случае не уверена. Его притесняет собственная гильдия. И к тому же у вас случилось небольшое приключение с морем. Так что все будет зависеть исключительно от нашего красноречия.