Механик против моря

Глава 3

Серьезный разговор откладывали до вечера. Близнец работали над заготовками для следующих заказов в мастерской, Орель вновь пробовал силы с бракованной болванкой. После ужина, состоявшей из пшеничной каши и печеной морской рыбы, брат Виглер хлопнул ладонями по столу и произнес короткую фразу.

— Пора наконец поговорить о настоящих делах.

Механик кивнул. Первый этап его путешествия закончился. Он полностью восстановил силы. И нужно было переходить к истинной работе. Но решил передать инициативу близнецам. Стоило понять, что именно те знали.

— Давай перейдем к обсуждению., Готтольд, начинай.

Но первой заговорила Агнесса. Орель знал, что в этом мире женщины также в основном оставались на вторых ролях. Но по поведению Виглеры считали себя по меньшей мере равноправными. И женщина вела дела наравне с братом.

— Я знаю, что в сложившейся ситуации и ты, и мы только малая часть большого плана. И между собой договаривались совсем другие люди много лет назад. И у нас с Готтольдом нет полного представления об истинных целях. Слишком тяжело передаются сообщения между мирами.

— Это я понимаю.

— Наша задача — встретить тебя, если потребуется, то поставить на ноги и дальше помогать в делах. Но зачем именно ты прибыл, нам не известно. И раз уж ты ввязываешься в пустые драки, то явно восстановил силы.

Орель задумчиво перевел взгляд с одного на другую. Оценивал, насколько откровенно стоит отвечать. Наконец, решил, что можно рассказать большую часть правды.

— Все дело в веркштейне. В моем мире камень тоже добывают и применяют, чтобы приводить в движения механизмы. Только здесь его куда больше. И вы даже не знаете, что веркштейн может встречаться в грязном, опасном для человека, виде. Меня отправили наладить поставку.

— Кто?

— Большую часть жизни я служил в ордене имения святого Бенефиция. Орден — это союз воинов и ученых. Наша цель — защита южных рубежей страны от набегов кочевников. Для этого требуются боевые механизмы. И, следовательно, необходим веркштейн.

— И как ты собираешься отправлять камень? — вмешался Готтольд.

Прозвучало так, словно сам кукольник знал верный ответ. Но решил выяснить, что знает механик.

Орель огляделся. Он взял с полки свечу в медном подсвечнике, поставил на стол. Потом рядом разместил глиняную кружку. Для большей наглядности стоило зажечь огонь, но решил не возиться.

— Смотрите. От огня свечи на столе появится тень. Это наш теперешний мир. Если рядом поставить вторую свечу, то образуется еще одна тень. Они сильно отличаются друг от друга, но по сути своей являются одним и тем же. И если тени накладываются одна на другую, то образуется связь. Так пересекаются и наши миры. Между ними можно перемещать неживую материю. И, на моем примере, передавать мысль.

Механик замолчал, внимательно смотря на близнецов.

— Я тебя понял. Но на вопрос ты не ответил.

— И не нужно так разжевывать на дурацких примерах. Что Готтольд, что я способны воспринимать абстрактное мышление. Как именно ты хочешь посылать веркштейн?

Орель пожал плечами.

— А я и не знаю. О существовании многих миров у нас предполагали давно. Но надежную связь установили совсем недавно. Этим занимались уже другие люди. Все, что требуется от меня — оставлять материал в обозначенном месте.

— Допустим, отправку мы с Агни можем взять на себя. Пойдем дальше. Что двигало лично тобой? Почему ты здесь оказался?

— Грязный веркштейн ядовит. А я долгие годы был вынужден с ним работать. По итогу долго, медленно и болезненно умирал. Последние несколько лет провел под воздействием вина с вытяжкой из пятилистного красноцвета. Лекарства от отравления камнем не существует. Можно только ослабить боль. Поэтому, когда предложили вторую попытку у вас, не стал отказываться.

— Значит, орден отправил не лучшего, а по сути мертвого человека, которого не жалко потерять?

Вопрос Агнессы удивил. Орель предположил, что она таким образом решила его спровоцировать на более искренний ответ.

— Нет, я входил в число лучших механиков ордена. Из того, что успел увидеть, ваши мастера и близко не подошли к моим навыкам.

Женщина не стала продолжать тему. Лехтман решил, что рассказал достаточно. И перехватил инициативу. По итогам произошедшего возле монумента основателям города у него появились предположения о мотивации близнецов. Но решил пока не озвучивать.

— О себе я рассказал. Что движет вами двумя?

Близнецы переглянулись. Агнесса дернула головой, предлагая говорить брату.

— С момента основания города Виглеры входили в число самых влиятельных и богатых семей. У нас были дома, собственный торговый флот, шахта, отец занимал должность командира городского ополчения. А десять лет назад его оговорили. Обвинили в страшном преступлении.

— Что он сделал?

— Ничего. Но это не волновало дукса или Совет Меркаторов. Отцу приписали торговлю с морем. А море — враг. И связь подтвердили на позорном суде. Отца казнили. Друзья семьи отвернулись. Помолвки расстроились, что моя, что у Агни. Все имущество семьи забрали. Оставили нам этот дом.

Орель отметил странную формулировку. Не стоило пока перебивать, но решил запомнить и в будущем узнать, что кроется за торговлей с морем. Возможно, речь шла о пиратах или морских налетчиках.

— И поверь, что тогда дом выглядел намного хуже, — вмешалась девушка.

— Да, пришлось потратить немало сил, чтобы привести его в удобоваримый вид. Нам запретили продолжать семейное дело. Назначили мизерное содержание, но прожить на него не удалось бы. Пришлось приспосабливаться.

— И тогда вы стали делать игрушки?

— Да. Нам было лет шестнадцать, уже многому научились в работе с тонкими механизмами. Переложили эти навыки на создание по-настоящему хороших игрушек. Люди у нас богатые, готовые монеты на детей тратить. Просто раньше не знали, что таки бывают.

— И мы стали лучшими кукольниками в Наяхафене, — выдержав паузу, Агнесса уточнила. — Собственное, единственными. Потому и лучшими.

— Понял. И чего вы хотите? Отомстить или восстановить справедливость?

— А есть ли разница?

— Да, — серьезно кивнул Орель. — Это определяет, как далеко вы готовы зайти. И что важнее — увидеть, как обидчик наказан. Или восстановить статус семьи и вернуть былое влияние.

— Второе, — не задумываясь, ответил Готтольд.

— Тогда я готов с вами работать.

— Принято. Мы свое согласие дали сильно раньше, пусть и не тебе. С чего начнем?

Механик выдержал паузу. Он уже обдумывал, что требовалось сделать для налаживания стабильной поставки минерала на родину. По сути, все упиралось в три составляющих части: деньги, люди и власть. Золото и серебро, чтобы наладить добычу либо покупать веркштейн у других. Работники и партнеры, которые будут работать и защищать. И самое важное — власть и положение в обществе. В республике сложилось внутреннее равновесие между сильными и влиятельными семействами.

И наверняка им не понравится появление нового игрока, который захочет получить свою долю власти.

— Сколько у вас есть золота?

— Я думал, ты успел понять, что в расчетах у нас используют исключительно серебро.

— Хорошо, тот же вопрос. Сколько у вас серебра?

— Для тебя — нисколько, — жестко ответила Агнесса.

— Орель, сестре хочет сказать, что накопления стали появляться у нас не так давно. И дались тяжким трудом. В любом случае, ни на что серьезное этого не хватит.

— Мы должны помогать тебе, а не осыпать монетами.

Механик понял, что дела обстояли чуть хуже, чем предполагал. Он еще раз оглядел близнецов. По крайней мере, у них оставалось имя и репутация, пусть и подпорченные предыдущим поколением Виглеров. Решил зайти с другой стороны.

— Значит, деньги заработаю сам. Но понадобится кузнечная мастерская. Желательно, вместе с толковым мастером и парой помощников. И хоть сколько-то серебра, чтобы купить металл и веркштейн.

— Зачем?

— Показать, насколько механики с моей родины превосходят ваших.

В ответ на громкое высказывание Агнесса лишь закатила глаза. Орель смутился, возможно, перегнул с пафосом. Готтольд откинулся на стуле, в раздумьях поднял взгляд к потолку. Прошло несколько минут, прежде чем он повернулся к сестре и с сомнением предложил:

— Мне кажется, Вельф может согласиться. Молодой парень, совсем недавно прошел экзамен и перестал быть подмастерьем. Когда его приняли в гильдию кузнецов, Агни?

— В начале прошлого месяца. За шесть дней до смерти его отца.

— По этой причине он и может согласиться. Вельф способный, но не опытный. Когда кузня осталась без хозяина, остальные члены гильдии начали перехватывать заказы. И работы у Вельфа сейчас немного.

— Молодой, значит? — повтор Орель.

— Да. К нам хорошо относятся только вчерашние мальчишки, которые бегали в лавку смотреть на игрушки, которые им не по карману.

— Тогда предлагаю завтра навестить этого Вельфа.

Готтольд кивнул. Механик продолжил:

— И все-таки мне потребуются ваши монеты. Нужен отрез холста и уголь, чтобы было где и чем рисовать чертежи.

— Что ты хочешь делать?

— Попробую собрать игрушку. Лучшую из тех, что вы видели.

***

Мастера-механики в прежнем мире Ореля так и не пришли к единому мнению, чем на самом деле являлся веркштейн — камнем или металлом. Он сочетал в себе признаки и того, и другого. С одной стороны, внешне и тактильно ощущался как минерал, наподобие гранита или базальта. Однако при должной обработке веркштейн становился пластичным и запоминал придаваемую форму, совсем как металл.

Выглядел веркштейн непримечательно — обычный серо-коричневый камень. Однако внутри содержалась скрытая сила. Если к минералу приложить металлический стержень, то через него начнет передаваться энергия. Способная привести в движение сложные механизм, состоявший из шестеренок, пружин и противовесов.

Орель крутил в руках небольшой, с половину указательного пальца, самородок. На ощупь тот был неожиданно гладким, словно отполированным. Готтольд сказал, что камень нашел ныряльщик, который обходил побережье во время отлива. Волны выкинули самородок на сушу. Но пришлось доплатить перекупщику, приближенному к дуксу Ризерду. Близнецы настояли, чтобы уважаемый человек мог подтвердить происхождение веркшетйна. С их репутацией это было важно.

Механик спрятал камень в поясной кошель. В очередной раз порадовался, что это чистый веркштейн, который можно носить близко к телу, не беспокоясь о последствиях. Потом повернул голову к молодому кузнецу Вельфу. Про себя отметил, что у того также один глаз был заменен на протез из веркштейнового стекла. Среди мастеров морской республики это оказалась популярной процедурой.

Тот изучал холст, натянутый на деревянную раму. Вельф водил пальцем по чертежу, сверялся с перечнем деталей. Достаточно долго, чтобы Орель успел заскучать. Наконец, кузнец отложил схему и заключил:

— Оно не имеет смысла. Не будет работать.

— А я говорю, что будет, — спокойно ответил механик.

— Двигаться-то станет. Только совершенно бестолково. Вот, смотри, где стержни подходят к плечам и бедрам. Просто начнет беспорядочно дрыгать руками и ногами. Как будто у куклы случилась пляска святого Антигона.

— Поверь, я знаю, что делаю. Просто возьми заказ. Заплачу вне зависимости от результата. Точнее, Готтольд заплатит.

На лице кузнеца все еще читалось сомнение. Он покосился на Виглера, но кукольник только пожал плечами, предлагая решать самому. Наконец, Вельф тяжело вздохнул и все же кивнул:

— Давай поработаем. Но из того, что вижу — предстоит много кропотливого труда. По срокам ничего не могу обещать. И заранее предупрежу, будет дорого.

Орель кивнул. По большому счету, ему было без разницы, сколько серебра придется отдать. Он намеревался продать получившийся механизм с трехкратной или даже четырехкратной наценкой. Но стоило проследить, что кузнец сделает все правильно. В Наяхафене еще не сложилась традиция производства небольших шестерней. И то, что местные могут принять за допустимую погрешность, на деле способно испортить всю игрушку.

— И еще одно условие, Вельф. Я буду работать над механизмом вместе с тобой. И при любом споре последнее слово останется самой

— А у тебя умения хватит? Не терплю, когда под руку говорят.

— Не сомневайся. На той стороне моря меня знают как отличного механика и мастера по работе с металлами.

Готтольд за спиной кузнеца часто замотал головой. Орель запнулся и понял, что увлекся и сказал лишнее. Но Вельф лишь чуть заметно скривился., Принял последнюю фразу Лехтмана за пустое хвастовство.

— Готтольд, скажи, мне стоит браться?

— Да. У тебя в любом случае больше нет заказов. Никто не доверит серьезное изделие мальчишке.

В конечном счете кузнец согласился. Договорились решить об оплате позже, когда лучше станет понятен объем работы. Виглер оказался прав и в тот день кузня простаивала. Поэтому сразу же взялись за дело. Готтольд убедился, что Лехтман найдет дорогу до дома и отправился в мастерскую к своим заказам.

Орель и Вельф к вечеру нашли общий язык. С некоторой задержкой механик понял, что молодой кузнец воспринимал его как сверстника. Это объясняло первоначальную настороженность и нежелание работать. Но постепенно пришли к взаимопониманию и Вельф принял роль ведомого.

К исходу дня у них был готов полный чертеж. На этот раз выполненный чернилами на плотной серой бумаге. Кузнец настоял, чтобы ожидаемый результат был максимально точным и подробным. Это позволило и лучше представить итоговый продукт, и в случае чего переложить ответственность на заказчика.

В итоге засиделись допоздна. Вельф отпустил домой обоих работников — крупного широкоплечего молотобойца и немолодого кузнеца, который когда-то был учеником еще у деда нынешнего хозяина мастерской.

В отличие от многих других профессий кузнецы обычно жили не там, где работали. Для ковки требовалось пламя и в этом квартале риск пожара оставался чрезвычайно высокими. Потому изначально все мастерские вынесли на окраины города, а расстояния между зданиями старались держать больше, чем во всем остальном Наяхафене.

Но постепенно город разросся и в северной половине бухты образовался ремесленный квартал на четыре дюжины кузниц. Который оказался со всех сторон окружен обычными жилыми районами.

— Все, на сегодня хватит, — в конечном итоге заключил Вельф.

Он пальцами загасил толстую свечу, устало потер глаза ладонями. Орель пытался стереть с кожи чернильные пятна. Тело не привыкло к тонкой работе пером по бумаге, потому наставил много клякс, в том числе на одежде и руках.

— Хорошо поработали, Орель. Завтра…

Кузнец внезапно замолчал. Механик прислушался и понял, что встревожило Вельфа. Где-то невдалеке раздавался колокольный звон. Поначалу старались держать ритм: три коротких удара, пауза, еще три коротких удара. Но вскоре звонарь просто стал беспорядочно бить в колокол.

Это явно было предупреждение об опасности.

— Что случилось?

— Море пришло. Налет за металлом.

Орель покачал головой, давая понять, что не понимает. Но кузнец пояснять не стал.

— Ты умеешь драться?

— Да.

Вельф подошел к стене, привстал на цыпочки и достал сверток с прибитой под потолком полки. Опустил на верстак, начал возиться с шнурком. Стало заметно, что у него дрожали пальцы. Потом кузнец не выдержал и перерезал ножом. Наконец, развернул ткань.

— Выбирай.

Орель рассмотрел три тяжелых шпаги и саблю с закрытой гардой. По числу работников в кузнице, включая недавно умершего отца Вельфа. Значит, здесь были готовы к внезапному нападению. После короткого размышления механик взял ближайшую к нему шпагу, с узорной чашкой, защищающей руку. Заметно, что в нее вложено намного больше времени и усилий, чем в две остальные, куда более простые.

— Ты уже видел их?

— Кого?

— Народ моря.

В ответ Лехтман лишь покачал головой.

— Не удивляйся и не пугайся. Они уязвимы, как и простой человек. Меть в лицо, грудь и живот. Жители моря выглядят неуклюжими, но не обманывайся. Двигаются быстро, бьют сильно.

Механик часто кивал, слушая наставления. Начало складываться впечатление, что речь идет не об обычных людях. Кузнец подхватил саблю и первым пошел ко входу в мастерскую. Возле двери остановился, прислушался.

— Похоже, они уже здесь. Готов?

— Готов. Пошли.