Мертвый ключ

ГЛАВА 14

Четверг, 7 декабря, 1978 года

— Рамон, какого черта мы здесь делаем? Этаж-то пустой!

В коридоре зажегся свет, выхватив из темноты щель под дверью заброшенного кабинета, где Беатрис только что устроилась на ночь на своем самодельном ложе. Она резко села. Шаги приближались. Перед сном девушка заперлась изнутри, но у охранников, несомненно, имелись ключи, до нее даже доносилось их позвякивание.

— Да лифты за последнее время как-то чудно разъездились, — отозвался низкий голос.

Звучал он уже ближе первого. В воздухе запахло табачным дымом. Беатрис вскочила с пола и в поисках укрытия бросилась в темную уборную. Перепалка незваных гостей различалась даже за закрытой дверью туалета.

— Что значит «чудно»?

— А что, по-твоему, это может значить? Последние несколько ночей кабины так и гоняют сюда.

— Ну и что такого? Да сломались, вот и весь сказ. Да ладно, кончай. В этой дыре все чудно. Не ты ли сам вчера говорил, что камеры наблюдения постоянно барахлят? Пойдем, покер ждет.

— Что, по-твоему, написано на моей рубашке? Только не говори, что «Картежник», — прохрипел второй. — Потому что на ней написано «Охрана». Вот я и делаю свою работу.

— Претендуешь на звание «работник месяца», что ли? Рамон, да нет здесь никого!

Шаги отдалились, и на другой стороне конторы захлопали двери. Беатрис боялась вздохнуть, пока не услышала звонок открывающегося лифта. Наконец голоса умолкли.

Девушка включила в уборной свет, ополоснула лицо холодной водой и вцепилась в раковину так, что костяшки побелели. Значит, они заметили, что она пользуется лифтом. Впредь придется проявлять осторожность. Отрешенно рассматривая уборную при свете, она вдруг осознала, что спрятаться здесь совершенно негде, особенно если, упаси боже, охранники заметят ее вещи на полу в кабинете. Потянувшись к выключателю, Беатрис бросила взгляд на большую вентиляционную решетку возле унитаза. Свет погас, и она непроизвольно вздрогнула.

С тех пор путешествие от женского туалета на девятом этаже, затем по пожарной лестнице и по коридорам до места ночлега превратилось для нее в серьезное испытание. За каждым темным углом ей мерещился притаившийся Рамон или его товарищ, а по ночам она и шагу не осмеливалась ступить куда-либо за пределы своей потайной спальни.

И словно этой беды было мало, Беатрис никак не удавалось выяснить личности Тэда и Джима в конторе. После того полуночного разговора на заброшенном этаже их голоса прочно засели у нее в голове, правда, с тех пор она только там их и слышала. А ведь Тони просил узнать их имена, и времени до их следующей встречи оставалось все меньше.

«Как только запахнет жареным, уноси оттуда ноги» — слова детектива вспоминались ей всякий раз, как только мерещились чьи-то шаги в темноте. Конечно, идея Тони была хорошей, но бежать некуда. На досуге Беатрис заполнила анкеты для аренды квартиры в доме неподалеку, однако отдать их все равно не могла, поскольку у нее отсутствовали необходимые документы. Кроме того, Тони требовалась ее помощь в поисках Макс и в возобновлении расследования в банке. Ей придется как-то выяснить имена, чего бы ей это ни стоило.

Ранним субботним утром в здании царила тишина. Сквозь пыльные жалюзи Беатрис смотрела вниз на Евклид-авеню. Даже машин на дороге видно не было. Окна здания напротив ярко блестели на солнце, отчего в заброшенной комнате становилось еще тоскливее. Девушка целыми днями не видела солнца. Даже во время ее вылазок на обед его неизменно заволакивали плотные зимние облака.

Конечно же, следовало уйти отсюда еще прошлым вечером, но ей претила одна только мысль об очередных выходных, проведенных в больничных коридорах. Еще у нее не выходило из головы имя Р. Т. Халлорана, обнаруженное в журнале посещений реанимационного отделения. Внизу, метрах в тридцати, какой-то мужчина в темном пальто и шляпе перешел Евклид-авеню и затем исчез за парадной дверью банка. Беатрис нахмурилась. Через несколько минут по коридору разнесся звук ожившего лифта. Здание не пустовало даже в субботу.

Уже совсем стемнело, когда она наконец-то решилась прокрасться на третий этаж в отдел кадров и поискать досье на Тэда и Джима. Колодец винтовой лестницы освещался лишь тусклыми лампами, висевшими над входом каждого этажа. От одиннадцатого до третьего этажа тянулась бесконечная воронка из перил и ступенек. Беатрис заглянула в сумрачную бездну и едва не повернула обратно. Лишь мысль о Макс придала ей решимости. Подруга пропала без вести, а Тэд и Джим могут пролить свет на ее исчезновение. Она вцепилась в перила и босиком начала спускаться.

Добравшись в конце концов до неокрашенной двери с пометкой «3», девушка прижалась ухом к холодному металлу и прислушалась. Через несколько минут она убедилась, что в коридоре пусто, и осторожно потянула за ручку. Пронзительно заскрипели петли. Беатрис быстро проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.

Девушка вжалась в темный угол, для верности выждала еще несколько мгновений и затем тихонько двинулась по коридору. Отдел кадров располагался за лифтовым холлом на другой стороне этажа. Она была там один-единственный раз — в свой первый рабочий день, однако планировку помещения помнила прекрасно. Весь путь до места назначения она проделала, прижимаясь спиной к стене. Дверь отдела оказалась заперта.

В кармане Беатрис лежала тяжелая связка из тайника Макс, и она принялась по очереди подбирать ключи, пока наконец один не подошел. Дверь распахнулась, и девушка прошмыгнула в кабинет. Не успев сделать и трех шагов, она с глухим стуком ударилась ногой в одном лишь чулке о мусорную корзину. Острая боль пронзила пальцы, и Беатрис запричитала шепотом:

— А-а-а! У-ух! Ой! Ой!

Она проковыляла мимо кресел и журнального столика к секретарскому столу, и тут до нее дошло, что четкого плана действий у нее и нет. В отдел кадров она явилась выяснить личности двух незнакомцев, Тедди и Джима, — вот и все ее намерения. Беатрис замутило от страха и безнадежности. Надо же, даже не удосужилась как следует продумать кражу со взломом! Она что, надеялась найти список сотрудников прямо на секретарском столе? Ее пугала даже идея включить свет.

Вдруг из коридора донесся звук шагов. Беатрис застыла. Шаги становились все громче, затем стали различимы и голоса.

— Билл, прекрати! Ты просто несносен! — игриво хихикала какая-то женщина.

Беатрис попятилась прочь от двери, с отчаянием осматривая кабинет в поисках укрытия.

— Ну не здесь же, кто-нибудь увидит, — задыхаясь, проговорила женщина.

За матовым стеклом двери замаячили тени, и в замок, что девушка минуту назад открывала, скользнул ключ. Она бросилась к ближайшей открытой двери и успела спрятаться за ней как раз в тот момент, когда распахнулась дверь отдела кадров.

Торопливые шаги, грохот мусорной корзины, которую кто-то нечаянно задел ногой, стук закрывшейся двери и громыхание стола благополучно заглушили учащенное дыхание Беатрис в соседней комнатке. Совсем рядом зазвучали негромкие голоса, и девушка начала было прислушиваться, однако при звуке жадных поцелуев и вздохов поспешила отступить в самый дальний угол помещения.

Через пять шагов на ее пути возникло что-то громоздкое и металлическое, на поверку оказавшееся картотечным шкафом. Она нашарила его край и рядом обнаружила еще один шкаф, а потом и другой. Значит, это архив. Девушка принялась пересчитывать шкафы, чтобы хоть как-то отвлечься от пыхтения и металлического скрежета за дверью. Всего получилось десять.

Больше считать было нечего, и тогда она с тихим стуком вытащила один ящик и пробежала пальцами по плотному ряду папок внутри. Ее так и подмывало включить свет и прочесть надписи на них, но те двое в приемной обязательно заметят полоски света из-за двери, и ее неминуемо схватят.

Меж тем пыхтение и стоны за дверью не умолкали, и Беатрис раздраженно вздохнула. Мужчина надсадно кряхтел все громче и громче, пока его хрюканье и вовсе не зазвучало так оглушительно, будто он находился в одной комнате с Беатрис. Девушка вся сжалась в клубок, заткнув уши руками. Кромешная тьма буквально душила ее. Наконец пылкий любовник взревел, и на какое-то время воцарилась тишина.

— Ну ты и зверь, Билл! — устало проговорила женщина.

Мужчина издал смешок, все еще тяжело дыша. Потом из-за двери донесся шлепок.

— Не знаю, что бы я без тебя делал, Сюзи…

— Ах, милый. — Снова раздался звук поцелуев.

— А это кольцо — что-то невообразимое! Но ты ничего не обязан мне дарить!

— Стоило мне увидеть его, и я сразу вспомнил о тебе. Твоим глазам так идут сапфиры.

Женщина что-то тихонько проворковала.

— Только не показывай его никому, ладно? Пусть это будет наш маленький секрет.

— Ах, как я устала от всех этих секретов! — проворчала женщина.

— Думаешь, я не устал? Да мне хочется кричать о своей любви с небоскребов! Прятаться по углам просто невыносимо.

Надо же, точь-в-точь слова из любовного письма ее тетушке! Значит, это и есть тот самый Билл тети Дорис. Беатрис прислушалась. Голос действительно очень напоминал ее начальника Билла Томпсона, но открыть дверь и убедиться в этом она, естественно, не могла.

— Я тоже тебя люблю. — Сюзи вздохнула. — Как же оно прекрасно! Оно настоящее?

— Неужто я похож на скрягу? Конечно же, настоящее. — Затем повисла пауза, и мужчина прочистил горло. — Слушай, ты получила те бумаги, что я посылал в пятницу?

— М-м? Ах да. Кажется, они где-то здесь. — Ставшее уже неловким молчание прервал стук выдвигаемых ящиков. — Как же мне осточертело встречаться здесь. Почему бы нам не подыскать более приличное местечко? Мой стол, знаешь ли, не из мягких.

Билл рассмеялся, и женщина взвизгнула.

— Билл, ты просто ненасытен! Прекрати!

— Не могу!

Зашуршали бумаги.

— Вот они. Никак не пойму, для чего все это.

— Считай это нашим пенсионным вкладом. Я проворачиваю одно дельце, но не могу выступать под своим именем. Поэтому-то мне и нужен прекрасный партнер вроде тебя. Мы будем обеспечены до конца жизни, Сюзи. Через несколько лет покинем этот захолустный городишко. Купим себе пристанище где-нибудь на пляже. Будем попивать дорогие коктейли. — Снова послышались поцелуи. — И больше никаких игр в прятки.

— А как же твоя жена? — тихо спросила Сюзи.

— Она и ее папаша могут поцеловать меня в задницу! Столько лет под его башмаком! Клянусь, если бы не ты, я б вышиб себе мозги еще несколько месяцев назад. Но этому вот-вот настанет конец. Уж поверь мне!

— Ладно. Но, может, в следующий раз встретимся в гостинице, как раньше?

— Обязательно, детка. Все как ты пожелаешь.

Снова поцелуй, потом послышалась возня с одеждой и шаги по комнате. Потянуло табачным дымом.

— Тебе обязательно курить прямо сейчас? Ты же знаешь, как я не переношу курево.

Ворчание Билла звучало все тише, а затем захлопнулась дверь.

Шаги в коридоре постепенно затихли вдали.

Беатрис всю трясло от отвращения. Она встала и выждала несколько минут, после чего осмелилась включить в архиве свет. В комнатке оказались только картотечные шкафы да флуоресцентные лампы. Вытащенный наугад ящик был битком набит личными досье, расставленными по фамилиям в алфавитном порядке. Девушка в отчаянии схватилась за голову: ей ни за что не отыскать Джима или Тедди в десятках таких ящиков! В одном лишь просмотренном попалось целых два Джеймса. А фамилий она и не знала, и в этом-то и заключалась проблема. Ее вылазка завершилась полным провалом, да к тому же она стала свидетельницей бурного свидания Билла и Сюзи. Беатрис с трудом удержалась, чтобы не пнуть бесполезный шкаф.

Однако не оставаться же ни с чем, решила она и, не особо церемонясь, выдернула ящик с меткой «Да-Дэ», чтобы найти досье на Дорис. Шансов на удачу было мало, но попытаться все же стоило. Увы, никакой Дорис Дэвис среди имен не обнаружилось.

Тогда Беатрис стала искать досье на Макс. Уж тут-то, рассудила она, у нее полное право знать все. Папка оказалась в точности там, где ей и следовало быть. На первой странице перечислялись основные биографические сведения: Максин Макдоннелл, родилась двадцать второго августа 1952 года, трудовую деятельность в банке начала в 1971-м.

За анкетой оказалась вложена записка от руки: «Уволена по факту нарушения договора, подлежит незамедлительному аресту за несанкционированное проникновение». Ниже стоял штамп с датой: «28 ноября 1978 г.». За день до этого ее подруга украла ключ Дорис. Беатрис сунула папку под мышку и закрыла ящик.

Дверь в приемную она приоткрыла с некоторой опаской. Свет из архива осветил стол, еще недавно служивший жестким ложем для любовных утех. Но, к немалому облегчению девушки, следов надругательства на нем заметно не было. В глаза лишь бросилась стоящая на углу столешницы именная табличка, на которой значилось: «Сюзанна Пеплински». Билл называл ее Сюзи.

Затем Беатрис выключила свет.

Пока лифт поднимал ее на одиннадцатый этаж, а затем и остаток ночи, в голове Беатрис все время звучал разговор Билла и Сюзи. Она больше не сомневалась, что Билл крадет деньги и ценности из депозитных ячеек, однако роль Сюзи в его махинациях девушке пока была непонятна.

Бедная Сюзи со своим драгоценным секретом понятия не имела, что кольцо у нее на пальце наверняка краденое. Интересно, тетушке Билл тоже втирал про коктейли на пляже? И сколько лет в своей прокуренной закусочной она надеялась, что ее любовник сдержит пустые обещания?

Беатрис достала-ключ Дорис и в который раз принялась его разглядывать. В ячейке под номером 547, несомненно, хранятся ответы на все загадки. И она должна отыскать какой-то способ добраться до них.

Потом она еще долго ворочалась на куче тряпья, изо дня в день все увеличивающейся, однако ее не переставало изводить воспоминание о хрюканье Билла. Наконец окончательно оставив мысль о сне, Беатрис прокралась по коридору к лестнице и спустилась на два этажа. За исключением редких дежурных ламп, на девятом царила кромешная темнота. Перебегая от одной тени к другой, девушка наконец достигла лифтового холла, затем миновала секретарское бюро и подошла к двери мистера Томпсона.

Кабинет оказался не запертым, внутри было темно. На ощупь она пробралась вдоль отделанной деревом стены до стола в центре комнаты. На нем она сначала нащупала кожаный бювар и стойку для ручек, а когда дотянулась до небольшой лампы, стоявшей на углу столешницы, комнату залил желтоватый свет. Небольшие кварцевые часы показывали два часа ночи. В бюваре лежали кое-какие бумаги, но ничего интересного.

В верхнем ящике хранились ручки, канцелярский нож, портсигар да зажигалка. Большой картотечный ящик был заперт и даже не думал поддаваться. Сбоку, на уровне колена Беатрис обнаружила замочную скважину. Она достала связку ключей и стала подбирать подходящий, однако на этот раз ей не повезло: нужного ключа у Макс не оказалось.

Обескураженная неудачей, девушка откинулась на спинку огромного кресла мистера Томпсона. Книги на полке, судя по их виду, никогда не открывали. Там же стояла и фотография жены хозяина кабинета, с двумя дочерьми. Наверное, из-за них-то Билл и хотел вышибить себе мозги. Беатрис грустно им улыбнулась.

Затем она обратила внимание на хрустальную пепельницу возле фотографии. Судя по слою пыли, вещицей явно не пользовались, да и сбоку на ней так и оставался неоторванным серебристый магазинный ярлык. Мистер Томпсон, кстати, вообще не курил. Он ведь даже набросился на Сюзи тем вечером: «Тебе обязательно курить прямо сейчас?» Созерцая неуместную в кабинете пепельницу, Беатрис вдруг вспомнила кое-что, обнаруженное ею в столе.

Она снова открыла ящик поменьше и достала серебряный портсигар, в котором что-то брякнуло. Так и есть — вместо сигарет в коробочке хранился стальной ключ. Беатрис довольно ухмыльнулась. К замку картотечного ящика он подошел, и девушка подвинула лампу, чтобы как следует рассмотреть, что же Билл так тщательно оберегает.

Глазам ее предстали ряды подвесных папок с проставленным на каждой из них именем: Мэрилин Каннингем, Франсин Картер, Беатрис Бейкер. Весьма удивленная, девушка извлекла папку со своим именем и выяснила, что это всего лишь аттестационное досье, где хранятся ее резюме и несколько бланков со списком выплат и датой следующей проверки. На полях стояли кое-какие пометки от руки, типа «ответственная» и «покладистая». Впрочем, одна запись привлекла ее внимание: «Работает на Рэнди Халлорана. Приятная отдушина». Последнее ее возмутило. Замечание воспринималось как оскорбительное, хотя к остальному повода придраться как будто и не было.

Запихав папку обратно, Беатрис стала перебирать остальные и вдруг замерла, обнаружив почти в самом конце ящика папку с ярлыком «Дорис Дэвис». Затем, словно очнувшись, вытащила ее и раскрыла. Вместо каких-либо служебных характеристик в ней лежала заявка на депозитную ячейку, подписанная Дорис и датированная 1962 годом. Номер выданной ячейки значился 547. Девушка машинально достала из кармана ключ тетушки, хотя и без того знала, что число на нем такое же. Помимо заявки, в папке хранилось и несколько уведомлений об изъятии, причем некоторые Беатрис были знакомы по копиям, обнаруженным в комоде тетушки.

В заднюю часть ящика было задвинуто еще несколько досье на женщин. Девушка выхватила папку с именем Шерил Мерфи, где тоже обнаружила заявку на ячейку. То же оказалось в досье на Диану Брубейкер. Таковых, с депозитными ячейками, насчиталось восемь женщин. И среди них оказалась Макс.

Беатрис сглотнула ком в горле и открыла папку, подписанную «Максин Макдоннелл», искренне надеясь найти в ней лишь характеристики по работе. Но нет, за Макс числилась ячейка с номером 544. В списках уведомлений об изъятии, лежавших под заявкой, среди прочего упоминалось бриллиантовое ожерелье, обручальное кольцо и более ста тысяч долларов наличными.

Сдерживая слезы, девушка засунула папки с именами Дорис и Макс назад в ящик и с грохотом захлопнула его, словно подобная грубость помогла бы ей забыть о неприятных находках. Потом положила ключ в портсигар и в сердцах ударила по выключателю лампы. Какое-то время она так и сидела в темноте, мысленно кляня себя, что вообще додумалась покопаться в кабинете Билла.

Наконец Беатрис бросилась к лестнице, в отчаянии обхватив себя руками. Макс и Дорис арендовали депозитные ячейки, в которых почти наверняка хранилось имущество, перечисленное в уведомлениях из их папок. Дорис была любовницей Билла, и он обещал ей оставить семью и жить с ней. Буквально несколько часов назад в том же самом он убеждал и Сюзанну.

Девушка заперлась в заброшенном кабинете и свернулась клубком на полу. Остаток ночи ее терзали мысли о Билле и Дорис, Билле и Сюзи, и еще о его тяжелом дыхании. Она так и заснула, зажав уши руками.

В понедельник утром Беатрис отрешенно созерцала свой рабочий стол. Все воскресенье она провела в самовольно захваченной комнате, бесцельно меряя ее шагами. Даже когда она смотрела из окон вниз на улицу, ее не оставляла мысль о пропавшей без вести Макс.

Тогда, в квартире Дорис, пока она спала, ее подруга что-то узнала. А потом что-то обнаружила в депозитной ячейке тетушки, после чего и исчезла. В простое совпадение совершенно не верилось. Беатрис нащупала ключ в кармане и в который раз задалась вопросом, удалось ли Макс отпереть ячейку.

Если подруга открыла ее, то должна попытаться и она. В конце концов, она ведь близкая родственница Дорис и потому имеет на это полное право — или будет иметь, если тетушка умрет. От мысли о смерти Дорис девушка почувствовала себя неуютно: она не наведывалась в больницу вот уже несколько дней. «Сегодня вечером надо обязательно навестить тетушку», — решила Беатрис. Переночует потом в больничном вестибюле, коли на то пошло.

Хоть в чем-то определившись, девушка попыталась сосредоточиться на кипе бумаг на столе и просмотрела взятый из нее меморандум, пытаясь припомнить полученные распоряжения. Страница представлялась ей всего лишь еще одним бессмысленным финансовым отчетом в бесконечном множестве подобных, пока на глаза не попалась подпись. Внизу было напечатано «Р. Теодор Халлоран», однако каракули читались как «Тедди». Она вновь перечитала полное имя, и у нее екнуло сердце. Тедди занимал должность заместителя директора по финансовым вопросам. Его фамилия Халлоран, а ведь Макс рассказывала, что отец Рэнди — заместитель директора, и как раз он-то и обеспечил сынулю пожизненным рабочим местом.

В подписанном Тедди меморандуме совету директоров настоятельно рекомендовалось отказать мэру в просьбе дополнительно профинансировать городской долг. По сути, то было официальное выражение подслушанного ею ночью призыва Тедди: «К черту мэра!» Несомненно, она нашла кого искала. Беатрис просмотрела остальные бумаги в надежде отыскать в них что-нибудь еще, намекающее на замыслы Джима и Тедди, однако обнаружила лишь подробный отчет об инвестиционной деятельности банка за последние четыре недели, где ее внимание привлекла сводка владения облигациями Кливленда. Глаза ее так и расширились: Первый кливлендский банк держал более двадцати миллионов долларов городского долга.

В самом низу кипы лежал пергамент с официальным бланком администрации Кливленда. В письме, в частности, говорилось:

В конце стояла подпись заместителя мэра.

Беатрис попыталась разобраться в ситуации и снова перечитала подписанный Тедди меморандум, в котором тот заверял инвесторов, будто «краткосрочные негативные последствия для потока поступлений дохода амортизируются стабильными депозитами». Меморандум подытоживался заявлением:

Тонкостей ей было не уловить, но, судя по всему, Первый кливлендский банк играл с городом в «кто-первый-струсит». Повидала она подобные игрища на протяженных проселочных дорогах, с их безрассудными парнями, визжащими девушками и машинами, на полной скорости несущимися друг другу навстречу. Один из автомобилей неизменно оказывался в кювете. Беатрис снова взглянула на письмо помощника мэра. До пятнадцатого декабря оставалось всего лишь четыре дня.

Девушка достала стенографический блокнот, и занесла в него скорописью некоторые отрывки из посланий, и только потом принялась за порученную ей подшивку. По окончании рабочего дня она вместе с остальными секретаршами покинула здание. Оказавшись на сумеречной и слякотной улице, она поняла, что вот уже целую неделю не дышала свежим вечерним воздухом.

По Мэйфилд-роуд Беатрис доехала автобусом до больницы и, едва оказавшись внутри, бросилась к лифту, ведущему на реанимационное отделение. В кабине ей пришла в голову ужасная мысль, что за долгую неделю разлуки с тетушкой та могла умереть, и у нее тоскливо защемило сердце.

Сидевшая за стойкой знакомая медсестра с улыбкой подняла на девушку взгляд.

— А мы думали, ты уехала.

— Надо же. Простите. Я была очень занята на работе, — смущенно начала оправдываться Беатрис. Ее снова охватил стыд за пренебрежение больной, однако непринужденная улыбка сестры уже сказала ей, что она так жаждала узнать: Дорис все еще жива.

— Ах, не переживай, милая. Всем нам порой нужно передохнуть. Да и сестра твоя несколько раз наведывалась.

— Простите?

— Твоя сестра. Как раз вчера днем приходила.

У Беатрис отродясь не имелось сестер, о чем она неизменно сокрушалась, взрослея в темном и пустующем доме.

— Э-э… Видите ли, у меня их две. Не подскажете, которая?

— Сейчас посмотрим. — Медсестра полистала журнал посещений. — Сандра? Думаю, это она. Симпатичная девушка. Только вчера вот прямо здесь и стояла. Сказала, что ищет тебя.

Беатрис кивала медсестре, судорожно сцепив пальцы в рукавах пальто. Однако после подобной новости в палату тетушки она вошла настороженно, ведь там могла поджидать загадочная «сестра». Внутри, впрочем, никого не оказалось. Даже Дорис выглядела словно часть стерильной обстановки, а не живой человек: все те же запавшие и бескровные черты лица, и за восемь дней, что Беатрис здесь не появлялась, поза ее ничуть не изменилась. Пожалуй, она похудела еще больше. Девушка прикоснулась к щеке тети и, к своей радости, почувствовала исходящее от нее тепло.

Она села на стул рядом с больной и опустила голову на краешек кровати. Как же ей не хватало ласки Дорис, ее хриплого смеха и даже запаха ее сигарет. Беатрис ощутила себя сиротой, ожидающей какого-то чуда на кладбище. Горестная слеза покатилась у нее по щеке, и она закрыла глаза.

— Беатрис, — раздался вдруг шепот у нее над ухом. — Беатрис!

— А? — сонно отозвалась девушка. Кажется, она опять задремала, пристроившись на койке тетушки. Кто-то тряс ее за плечо. Открыв глаза, она увидела носок кожаного сапога на высоком каблуке и кромку длинного шерстяного пальто, почти что волочившегося по полу.

Это была Макс.

— Беатрис, я тебя обыскалась! — тихо проговорила подруга.

— Макс! Что… Что ты здесь делаешь? Ты же пропала! — поразилась Беатрис.

— Ну не совсем. — Макс с беспокойством взглянула на часы. — У меня мало времени.

— Так ты и есть моя сестренка Сандра?

— На ближайшие десять минут. Они следят за палатой. Я не могу оставаться здесь надолго.

Макс выглядела обеспокоенной. А если честно, то и вовсе ужасно. Под голубыми глазами нависли мешки, бледные ненакрашенные губы обветрились, а некогда латунного цвета волосы теперь стали черными, из-за чего лицо ее казалось неестественно бледным.

— Макс, твой брат тебя ищет. Что происходит?

— Знаю. У меня нет времени объяснять. Не говори ему, что виделась со мной. Это дельце ему не по зубам. Уж лучше пускай пока думает, что меня нет в живых. — Макс полезла в карман. — Вот, возьми. И не говори никому об этом. Когда все уляжется, я отыщу тебя сама.

— Что это? — Беатрис взглянула на врученный ключ.

Подруга с несчастным видом поджала губы.

— Ничего. Не спрашивай ни о чем, Беатрис. Не стоит тебе впутываться во все это.

— Уже впуталась. — Беатрис кивком указала на Дорис. — Что ты нашла в ячейке моей тети? Бриллианты? Золото? Или еще любовные письма Билла Томпсона?

— Тс-с! Здесь могут услышать. — Макс увлекла Беатрис за дверь и повела по коридору в свободную реанимационную палату. Они замерли в тени, пока мимо проходила медсестра. Стоило коридору опустеть, и Макс зашептала:

— Билл всего лишь мелкая сошка. Тут дела прокручиваются посерьезнее его махинаций.

— А ты знала, что это за махинации? — зашипела Беатрис. — Ты тоже с ним спала?

— Я узнала потом, ясно? Старый ублюдок не такой уж и гений преступного мира. Я узнала и с тех пор только и пыталась выбраться из ловушки.

— Что ты имеешь в виду?

— Ему все же достало сообразительности замести собственные следы. Он все переложил на меня, включая и запросы о чертовых ячейках. В итоге я все и выясняла для этого сукиного сына, разнюхивала насчет заброшенных депозитных ячеек под предлогом ревизии. И в итоге теперь все указывает на меня. Если я пойду к копам… черт, да даже если к брату пойду, они решат, будто я в этом замешана.

— Но ведь Тони тебе поверит, разве нет?

— Я не всегда была ангелочком, Би. — Макс развела руками. — Я росла в неблагополучном районе, и в моей биографии имеется черное пятно. Лишнее подтверждение тому, что все и без того уже думают обо мне. — В ее голосе зазвучали слезы, но Беатрис не видела лица подруги в темноте.

— Я верю тебе, Макс. Правда, верю. Прошлой ночью я подслушала Билла и Сюзанну Пеплински. Она тоже у него на крючке. — Она помолчала и добавила: — Как и Дорис.

— С Дорис было по-другому, — отозвалась Макс. — У нее имелся ключ.

— Не понимаю.

— И не надо. Будет только хуже. Слушай, мне надо идти. Просто спрячь где-нибудь ключ. Его никто не должен найти.

— Но куда ты?

— Неважно. Когда все уляжется, я тебя найду.

Макс чмокнула подругу в макушку и выбежала за дверь.