Мотылек и Ветер

Счастье есть

С вокзала в Сольцбурге сразу поехали к парку — подгадали время к шести, к началу пограничного дежурства. Я беспокоилась, что Юрген не смог отдохнуть нормально, не считая часа в поезде, как придется снова накручивать километры пеших прогулок. И не только вечером, но и всю ночь. Тот отмахивался:

— Не сахарный. Все завтра, и отосплюсь, и отдохну, и тебя наобнимаю.

Я сразу домой не поехала, хотела Юргена проводить и провести с ним время максимально долго. Как раз «наобнимаю» его и огорчало, — такой день, что и вечер бы провести не врозь, но долг есть долг. Германа не бросишь в ночном дежурстве, и не отменишь — он каждый раз как на подвиг идет, выбираясь в большой город. Юрген огорчался этому, но в целом светился хорошим настроением.

На этот раз не приветствовали издалека. Я перемолвилась с Германом парой слов, пожелала тихой смены и только потом уехала домой. Оба термоса оставила Юргену — на вокзале сполоснули, а сейчас, в ближайшей кофейне он наберет еды, заправит горячими напитками и начнет свой поход.

Дома я сняла пальто и еще какое-то время разглядывала его, любуясь и оценивая — сколько труда вложено в вещь! Сколько деталей, тонкостей, маленьких нюансов. Произведение искусства, созданное по вдохновению, а не штамповка швейного цеха. Подарок судьбы — по другому и не сказать.

Чтобы занять себя и заодно разгрузить завтрашний быт, я затеяла уборку на кухне. Все отмыла, отчистила, сделала ревизию в холодильнике и составила список продуктов. Вытерла пыль на полках, сменила постель, перебрала вещи и подготовила их на сдачу в прачечную. Колебалась между ленью — заказать на дом, или сходить до девяти вечера в продуктовый самой, все же выбрала второе. Юрген вернется в семь, или сразу спать, или все-таки захочет позавтракать, так что позаботиться об этом нужно сейчас.

Я сбегала в ближайший магазин, набрав половину из списка. И решившись на то, что пора уже взять в бытовом отделе турку для кофе, в бакалее пачку молотого, и побаловать себя и его настоящим кофе. Радовалась и предвкушала удовольствие, как он вернется, я его встречу, а вся квартира будет наполнена обалденным ароматом кофейных зерен!

Не только мелочи делали меня счастливой, но даже их планирование радовало. На чистой, свежей кухне нарежу хлеба и нажарю гренок на сливочном масле. Захотим позавтракать другим — приготовлю яичницу с помидорами или горячих бутербродов. И Юргену тоже будет хорошо. Дома хорошо и со мной хорошо. Тепло, вкусно, уютно.

До одиннадцати он еще присылал мне сообщения, а потом «Спокойной ночи, любимая». Я ответила, но рано не легла. Читала, отлеживалась в ванной, снова читала. А когда легла — не смогла сразу заснуть. Сердце так и парило где-от высоко, радость и мысли не давали покоя, и я удивлялась: почему?

Что, я не знала, что Юрген меня любит, и как только дождется взаимности, сделает предложение? Знала. И другого будущего не видела. Даже его фамилию присвоила прежде, чем Юрген заикнулся об этом. А радость и взволнованность сегодняшнего дня была такая, как будто я ни сном ни духом не догадывалась. Знать — одно. Услышать из его уст, его голосом, с его чувством «Выйдешь за меня?» — совершенно другое!

Я вся изворочалась, истерзала подушку, десять раз перекрутила одеяло. Прикинула — а не постоять ли на голове, чтобы исчерпать эйфорию, и успокоиться? Попрыгала бы — только соседей жалко. Прокричалась бы в окно — но опять же ночь, и простужать квартиру тоже жалко.

А что там Юрген? Конечно, он не сомневался, что я соглашусь. Но услышать мое «да» ему также было необходимо и также приятно?

— Да! Да, да, и да!

Одна подушка улетела в кресло. Вторая врезалась в первую. Не знаю, как долго я бесилась, переживая эмоции через любые физические проявления от швыряний подушек, до скручивания одеяла, но отключилась я поздно и возвращение Юргена проспала…

План встретить его вкусными запахами и горячим завтраком — провалился. Проснулась от звуков в прихожей. Он старался быть бесшумным, но я чутко подняла голову. А потом встала и поплелась к Юргену вместе с одеялом, он только успел разуться и скинуть рюкзак.

— Да куда ты, спи…

— Хотела поставить будильник и забыла. Ты чего такой холодный, замерз?

— Да, под утро температура совсем упала, сегодня же достану все зимнее. Пора менять экипировку.

Я его обняла, развернув одеяло поперек, и укутав нас обоих. Юрген неловко затоптался на месте, оставил руки по швам:

— Дай хоть переоденусь, Ирис.

— В кои-то веки я могу тебя погреть, а не наоборот. Где там твои ледышки, немедленно обнимай.

— Жалко же, сонная…

Да, ладони холодные, нос и щеки обветрились. За пару минут не отогрела, но все же выпустила из плена. Он скинул куртку и свитер, забрал домашнюю одежду и чистое полотенце.

— Ванну наберешь?

— Долго и лень.

— Сделать что-нибудь? Чай, кофе, позавтракать?

— Ты что, спать не хочешь уже, лохматая? Над тобой ночью подушки издевались что ли?

— Нет, это я над ними. А спать — хочу.

— Тогда давай все потом? Давай отоспимся, и все потом?

— Давай.

Одеялами накрылись двумя — и тонким, под которым Юрген спал отдельно, и толстым — под которым спала я. Под горячим душем он согрелся, но все равно прижался поплотнее, обнял одной рукой и выдохнул:

— Вот теперь тепло.

А когда-то я вставала в шесть и убегала на улицы. Когда-то в это время я уже тряслась в пустых вагонах монорельса. А теперь закрыла глаза и позволила сознанию легко провалиться в сон. И в нем я стояла и смотрела, как крутится маленький вихорек ветра — по дороге и по листве. Душа моего Василька. Свободная, отпущенная, живущая не в физическом, а в ином мире — где море света и покоя.