Мотылек и Ветер

Свадьба

Как подъехали, сразу не вышли. Сигнала не было. Ждали минут пять, пока анимо не засветился сообщением, и Роберт, едва бросив взгляд на экран, сказал:

— На месте.

У крыльца я увидела подбегающего Юргена. Рюкзак в руках, зимняя, более плотная куртка нараспашку, шарф не замотан. Коллега Тамма не стал парковаться, а высадил его у остановки, в нескольких метрах от здания. Никуда не опоздали, но он торопился от волнения, и ровного шага не выдержал:

— Я тут!

— Видим.

Занырнули в большие двери, держась широкой спины Роберта и следуя строго за ним. Юрген взял меня за руку.

Лифт, коридор, еще коридор, вежливый стук в стеклянные кабинетные двери — хотя хозяин и так видел, что мы на подходе. Пожилой мужчина поднялся из-за стола и шел на встречу. С Робертом и Юргеном поздоровался за руку, мне кивнул.

— Не войдет в привычку, Тамм, пользоваться такими исключениями? Удивил просьбой. Достал откуда-то юных и нетерпеливых влюбленных.

— Сентиментален стал, старею.

Старик хмыкнул с таким видом, что без слов сказал — «да и ты зеленый, в сравнении со мной». Я пригляделась — к рукам, к ушам и носу, самым правдивым свидетелям возраста. Мужчине не меньше восьмидесяти. Сухой, невысокий, почти полностью лысый. Но приятный лицом, все морщинки за годы сложились в рисунки радушия и веселого нрава.

— Давайте сверимся…

Он вернулся к столу, надел очки, склонился над раскрытым тонким компьютером:

— Юрий Шелест, номер удостоверения личности… — продиктовал цифры, дату и место рождения. — Правильно?

— Да.

Я второпях достала свой анимо, потому что номера наизусть не знала. Нужно сверять глазами.

— Ирис Соль, номер удостоверения…

— Да.

— Фамилию свою оставите или мужа возьмете?

— Мужа.

Юрген не отпускал руки. Может мы и правда, забавно смотрелись со стороны и казались детьми этому человеку, — потому что он бросил взгляд именно на наши сцепленные ладони и заулыбался. Растянул губы и поджал их, словно вот-вот пошутит, но сдержался. Попытался вернуть серьезное выражение лица и спросил:

— Оба согласны?

— Да, — почти хором.

— Что ж, тогда подождите немного. Я сейчас вернусь.

Нажал две кнопки на клавиатуре и вышел.

— Спасибо вам, Роберт.

— Я рад за вас обоих, Юрген. Редко приходится решать такие задачки, все больше из проблем вытаскивать. И стать свидетелем чужого счастья приятно. Не стоит благодарности.

При слове «свидетелем», вскинулась:

— Юрка, а твои родители?

— Они поймут.

Маленький диванчик, два кресла, — но никто не садился. Роберт Тамм задумчиво стоял в пол-оборота к нам, сложив на груди руки и смотря в коридор. Мне безумно хотелось счастья этому человеку. И Катарине тоже. Всем на свете, а этим — особенно.

Юрген сжал и разжал пальцы, потревожив ладонь, и я снова на него посмотрела:

— Что?

— Ничего не подготовил, даже кольца, вообще не подумал, что может быть настолько скоро…

Я не ответила. Улыбнулась и толкнула его плечом в плечо, как если бы мы сидели за стойкой нашей кухни. Глупости. Разве это важно?

— Поздравляю. — Хозяин кабинета, не представленный ни по имени, ни по должности, сразу протянул нам бумажный бланк свидетельства, едва вернулся. — Юрий и Ирис Шелест, вы теперь муж и жена. Фанфар нет, торжественных речей тоже, — надеюсь, эти формальности не помешают вам жить счастливо. Все электронные базы данных поменяются в связи со сменой статуса через час.

— Спасибо.

— Не за что.

На прощание он в этот раз пожал руку и мне. Шли обратно, как и сюда, за Робертом.

— Куда вас довезти?

— Домой.

— Домой, — согласно с Юргеном кивнула и я.

Как доехали, выгрузились, дошли до подъездной двери, так Роберт окликнул меня от машины:

— Ирис, вернитесь на пару слов.

Я спустилась, а Юрген остался ждать, придерживая уже открытую дверь.

— Одна просьба. Вы поймали меня на фразу, которая сработала как триггер. Оставьте эту историю при себе, не делитесь с Юргеном и, тем более, с Катариной.

— Конечно. Даю вам слово.

— Выполните еще одну просьбу: присмотритесь к Герману, пообщайтесь с ним. Он хороший парень со сломанной судьбой, но помощи от меня, извне, не принимает. А друзья ему явно нужны, и, может быть, у вас получится до него достучаться.

— Конечно. Я и сама об этом думала. — Я кивнула. — Доброго вечера.

— И вам.

Юрген тактично не спрашивал — что мы проясняли в приватном разговоре. Зашли в дом, в лифт, в квартиру. Обыденно переоделись, приняли по очереди душ, пока противень с полуготовым ужином запекался в духовке, а после уселись за кухонную стойку. Юрген положил на столешницу между двух пустых плошек бумагу — свидетельство нашей регистрации. А минуту спустя, как подгадалось, пришли два сообщения на анимо об изменении в данных его и моих.

— Я на работе сегодня весь день головой летал где-то, слава богу, ошибок не наделал. Сказал бы мне кто, едва начался октябрь, что я еще до зимы не только буду вместе с тобой жить, но и услышу о взаимности и даже женюсь, я бы не поверил. А если бы поверил, то сошел бы с ума. Все так невероятно, стремительно, как в сказке, а не как в жизни.

«А я вообще умереть хотела, для меня перемены еще сильнее…» — подумала, но не озвучила. Сказала другое:

— А «как в жизни» — это что, наоборот, — долго и мучительно идти к счастью? Может, наша судьба давно расписана, что мы будем вместе. А «стремительно» для нее не существует. Юрка, у меня есть секрет, который теперь могу рассказать…

— Серьезно? А почему теперь, а не раньше или позже?

— Юль Вереск… подожди, когда же это было? — Я задумалась, блуждая в памяти по дням и вычисляя встречу. Пришлось постараться. — Двадцать четвертое, дней пять прошло, как ты увез меня к себе от общаги, так получается? Юль Вереск назвал меня «Ирис Шелест» двадцать четвертого октября. Вот, почему рассказываю только теперь.

Я кивнула на свидетельство. Юрген удивленно и с легким восхищением спросил:

— Как ты могла о таком молчать?

— И лишить себя удовольствия услышать твое предложение собственными ушами? Ну, нет. Знаешь, какая я после безумная от счастья тут бесилась? Если в тех пространствах такая путаница во времени, то здесь, у нас, всему — свое.

— А еще секреты есть?

— Есть, но они о других людях и я дала слово никому не рассказывать. Есть еще новости, только… — Вызов к человеку на тридцать лет назад подождет и до завтра. — Не хочу о делах сегодня. Через пять минут отключится духовка, можем выпить вина и отпраздновать.

Я соскользнула со стула, но Юрген задержал рукой и притянул к себе.

— Дай мне тебя обнять. Никуда этот ужин не убежит, моя Ирис Шелест.

Охотно прижалась к нему, положив голову на плечо и отпуская все посторонние мысли из головы. Окунулась в момент, счастливо замирая от слов:

— Мой мотылек и мое сердце. Возьму и не отпущу, вечно так держать буду. Родная, любимая, моя самая прекрасная Ирис…