Мотылек и Ветер

Сержик

Позвонить ей… молодой мужчина жил с матерью, работал водителем на крупном предприятии Сольцбурга и никогда не считал себя неудачником. Его жизнь — это его жизнь. Матери нужна помощь и уход, ей ампутировали ступни из-за диабета, и она стала инвалидом. Фыркала там одна на работе «маменькин сынок», но плевать: его семья — это его семья. Денег достаточно, звезд с неба не хватал, амбиций не имел. Женщины были, но больше для развлечения, — серьезно не думал ни о ком. Не цепляли.

И три дня назад он понял — почему. Потому что они — не она… Вероника, которая со старших классов называла себя только Вероной, с ударением на второй слог. Девушка, в которую он был влюблен до безумия в свои семнадцать. Верона — самая красивая, самая умная и самая бесшабашная девчонка, звезда среди одноклассников и головная боль для школы. Училась отлично, да, но характер и выходки!

Сколько лет прошло? Одиннадцать, — она появилась три дня назад на их предприятии как представительница столичной компании, и шла вместе с целой группой «смотреть цеха», чтобы вполне себе профессионально обсудить деловые моменты, прежде чем заключать соглашение. Шикарная Верона, богатая, с острым умом и крепкой хваткой управленца. Королева, а не женщина. А он — кто? Неудачник, каким себя до этой минуты никогда не чувствовал?

— Что, мам?

Он завис с анимо на кухне и тупо смотрел в экран — раздобыть номер Вероники он смог. А позвонить — колебался.

— Что, Тео? — Не расслышала мама и подумала, что это он ей первый с кухни говорит. — Не ори, а приди и скажи.

Федька, Федор, он же — Теодор поднял голову и уставился на меня. И одновременно как бы сквозь меня. Изумленно и в неверии огляделся и повысил голос:

— Ма, это ты сейчас сказала?!

— Чего?

А я повторила:

— Позвони мне. — И продолжила: — Я столько раз искала в других мужчинах твои голубые глаза и эту самоуверенную улыбку.

Когда вышла из подъезда, то не отправилась дальше сразу, а задержалась немного — посмотреть на бледное до молочной белизны небо и глубоко вдохнула. Снегом пахнет. Он стал падать влажными хлопьями на лицо и приятно щекотать кожу. А ведь зима уже завтра! Завтра первое декабря и наш день рождения!

Проверила анимо — Юрген пока не ответил. И по всему прочему глухо, — никто меня не потерял, не взывал и не беспокоил. Оглядевшись, увидела дневной пустынный двор и одиноко сидящего мальчика на дальней лавке площадки — у замерзшей комом песочницы. Сосем один, рядом никого — ни взрослых, ни сверстников. И тут я пригляделась внимательней.

— Сержик!

Зачем воскликнула, сама не знаю. Сорвалось. Мальчишка вскинул глаза, до этого сосредоточенно разглядывая свои ботинки и стукая их «бортами», и вдруг вскочил и побежал ко мне.

— Фея!

Заметно хромал, но смело и без боли наступал на ногу. Сержик раскинул руки и собирался меня обнять, поэтому я взаимно потянулась к нему — сократила расстояние, сделав быстрые шаги на встречу и чуть наклонилась. Обняла ребенка.

Это не правильно. Пограничники так не делают, они незримая армия и их забывают, даже если увидят. И даже если отставить службу — я чужая женщина, обнявшая чужого ребенка.

— Ура! Какая ты красивая! Я о тебе Цезарю рассказал, он мне поверил. Ты пришла меня навестить?

— Нет, — призналась честно, — я тебя случайно увидела. Вот в этом подъезде одному хорошему человеку понадобилось мое волшебство, и я прилетела на вызов. Только т-с-с-с…

И приложила палец к губам. Мы отошли к лавочке. Я села, а Сержик остался стоять, подпрыгивая на месте от радости и взахлеб рассказывая:

— Дядька какой-то приехал, народу поприехало, меня в больницу на неделю ложили, Цезарь туда приходил! А потом сюда переехали, мама говорит, город помог с жильем и вообще, и у меня нога лучше. Весной говорят «резать надо». — Со значением произнес мальчишка и с гордостью добавил: — Я не боюсь, я согласен.

— Ты храбрый, я знаю.

— Ко мне учитель домой приходит. И сегодня придет. Мама пока обед готовит, а я гуляю. Фея, а ты придешь вечером?! Цезарь после тренировки забежит, я бы тебя ему показал. Он верит, только так будет точно-точно.

— Нет, Сержик. Сегодня уже не приду…

— А коробка где?

Мы познакомились с ним в тот день, когда я переезжала к Юргену со всеми своими сокровищами. Пока вспомнила, пока сообразила, о чем он, с ответом запоздала. Но Сержик особо и не ждал:

— А когда придешь? Завтра придешь?

— Знаешь, давай так сделаем. Если я буду пролетать мимо этого дворика, я всегда буду тебя высматривать. А не увижу, то оставлю весточку. — Огляделась, выискивая хоть одно место, где можно было бы надежно спрятать записку. — Вон у того дерева маленькое дупло. Дотянешься?

Сержик отбежал, как увидел куда я показываю. Достал пальцами до глубокой ямки в стволе и вытащил жухлые листья.

— Дотянусь!

Подарок судьбы — эта встреча. Я в упор не могла вспомнить фамилию, но так радовалась за ребенка, к которому занесло вызовом меня. И как хорошо, что меня!

— А феи дружат с людьми?

Я засмеялась:

— Дружат. Только я тоже человек, Сержик. Меня зовут Ирис, я живу в этом городе, ем хлеб и пью чай.

— Правда?!

Мальчишка в неверии распахнул глаза, и вернулся к лавке. Осмотрел меня внимательно:

— У тебя колечко, а раньше не было. И одежда красивая.

Хлопнула дверь, и Теодор, на бегу застегиваясь и заматываясь шарфом, пересек двор и скрылся за торцом дома напротив, — побежал в сторону остановки. И не беда, что к своей «королеве» на встречу он собирался примчаться на монорельсе, а не на личном авто.

— Все волшебники немножко люди, а все люди немножко волшебники, Сержик. Вот ты сказал, что я красивая, и мне было ужас как приятно от твоего комплимента. Это тоже волшебство.

— Девочкам нужно говорить, что они красивые, даже если они не красивые. Это мне старый тренер сказал, когда я еще на игры ходил и там была одна вредина из гимнастической группы.

Я опять засмеялась. Этот наивный комментарий так забавно «портил» данную мне прежде оценку в красоте.

Мы поболтали еще немного, пока ему на старый-престарый анимо не позвонила мама. Я точно знала, что обязательно буду находить время, чтобы хоть раз в неделю добираться сюда. Заведу обычный блокнот и карандаш, стану писать «Привет, Сержик» и оставлять записки в дупле, если не застану мальчишку лично. Мы попрощались. Я ушла.

И стала думать о том, что если вдруг в будущем мы с Юргеном решимся на усыновление или удочерение, я смогу полюбить не родного по крови ребенка.