Мыши

41

— Кажется, стучат, — сказала Лиза.

Комов с сожалением оторвался от второй кружки кофе и прислушался.

— В этой преисподней что угодно можно услышать. Хорошо, что нам пока еще привидения не являются, — сказал он.

За минувшие сутки Алексей спал не больше четырех часов. Остальное время он потратил, разбирая Цаплинские материалы и понемногу осваивая профессорское наследие. Лиза тоже подключилась к этому занятию, но несколько позже, поэтому выглядела свежее и бодрее.

— Подумать только! — сказал Алексей, судорожно зевнув. — Некоторые насекомые живут на свете всего сто дней и при этом девяносто девять из них спят!..

— Слышишь? Снова стучат, — сказала Лиза.

Действительно, теперь сомнений уже не оставалось: не слишком далеко кто-то колотил твердым предметом по металлу.

— Вряд ли от этой музыки можно ожидать что-нибудь хорошее, — заметил Комов. — Я пойду гляну, а ты посиди здесь.

— Здесь я как раз умру от страха, — сказала Лиза. — Я пойду с тобой.

Комов поразмышлял.

— Ладно. Иди со мной, только осторожно и сильно позади.

Когда они вышли в коридор, то догадались, что стук идет с той стороны, где находится выход наружу.

— Это барабанят там, где твои барабаны, — сказала Лиза.

— Литавры, — автоматически поправил Комов.

— Скорее тамтамы.

Делая друг другу предостерегающие знаки, Алексей и Лиза осторожно подошли к двери, отзывающейся на имя Рихарда Штрауса, и прислушались.

Почти тут же металлическая плоть вновь загудела от очередной порции ударов.

— Кто там? — громко и строго спросил Комов.

— Открыва-ай! — донесся Мишкин голос.

Надо ли говорить, что стальная створка была распахнута мгновенно, словно картонная.

За дверью обнаружился Мишка с лицом то ли сердитым, то ли заплаканным.

— Колотил, колотил — чуть доску не сломал! — сообщил он.

В Лизе сразу проснулась мама-клуша. Она бросилась осматривать Мишку, ощупывать ему руки-ноги.

— Всё в порядке? Ты цел?

— А мы прочитали твою записку и думали, что ты в Кремле с профессором, — сказал Комов.

Едва справившись с горлом, полным слез, Мишка сказал:

— Нету Андреича. Помер.

Вряд ли какое-нибудь другое известие оказалось бы более неожиданным и оглушающим, чем это.

— Не может быть, Миша! Ты что-то спутал!

Не в силах продолжать дискуссию, Мишка насупился и замолчал, а по его в меру грязной щеке поехала одинокая слеза.

Взрослые наконец поняли, что некрасиво мучить ребенка глупыми разговорами и засуетились:

— Давай скорее в ванную, потом за стол! Да брось ты эту доску, наконец!..

Когда у двери в ванную с него сдергивали одежду, Мишка вспомнил и сказал:

— Там в кармане газета про вас. Сменял только что. Такую крутую шайбу отдал…

Затолкав наконец сына в ванную, Лиза вытащила из недр тряпья криво сложенный листок, развернула его и почувствовала, что ей не очень хорошо.

— Комов, у нас проблемы.

Газета, которую добыл Мишка, именовалась "Последний час", вид имела самый плебейский, а формат куцый. Но не это, конечно, ужаснуло бедную Лизу. С первой полосы похабного листка на нее смотрела она сама, а рядом был Алексей. Фотографии были взяты с удостоверений, оставшихся на секретном объекте. Толстые буквы сообщали:

а пониже — как раз над портретами Комова и Лизы:

Лиза и Алексей склонились над гадким листком, чуть не столкнувшись головами.

"Сегодняшнее утро принесло совершенно неожиданные и ошеломляющие новости. Началось с того, что на улицах, прилегающих к Кремлю, появились агонизирующие трупы мышей профессора Цаплина. Некоторое время спустя редкие прохожие, находившиеся в этом районе, заметили странное оживление у всех кремлевских ворот: оттуда стали выходить люди из числа человеческого персонала, несущие разнообразные предметы, которые принято называть материальными ценностями. Эта суета живо напоминала грабеж тонущего корабля, чем и оказалась. Данную картину зафиксировал наш корреспондент Сергей Гуселетов, прибывший раньше других представителей прессы. Удивленный происходящим, он без труда вошел внутрь кремлевских стен, где к этому времени царила полная анархия. Всюду валялись трупы мышей, стояла их безжизненная техника. Уже начались и пожары, которыми неизбежно сопровождаются любые общественные эксцессы, а кое-где слышалась перестрелка.

Когда Гуселетов добрался до Большого Кремлевского дворца, где, по слухам, находилась главная лаборатория профессора-убийцы, то дальнейшее продвижение ему преградили несколько крепких мужчин в штатском, никак не назвавшихся, но давших понять, что представляют компетентные структуры — первый благостный признак того, что Российское государство вновь возрождается.

Что же произошло с мышами? Какая чума напала на них? И что произошло с профессором Цаплиным, который, по частично подтвержденным данным, мертв? Погиб ли он в результате несчастного случая во время своих преступных опытов? Покончил ли жизнь самоубийством, не в силах вынести давление совести? Или же пал жертвой собственноручно произведенных им на свет созданий? Остается надеяться, что скоро мы сможем это выяснить.

Подробный репортаж Сергея Гуселетова читайте в нашем следующем номере".

Дальше в привлекающей внимание рамке значилось:

"Когда верстался этот номер"

"Компетентные службы распространили в средства массовой информации обнаруженный в Кремле документ, который не может не вызвать у нормального человека иные чувства, кроме омерзения и гнева. Это договор с мышами профессора Цаплина, собственноручно составленный двумя представителями человечества, которых вы видите на этой странице. Вот текст обнаруженного документа, изобличающий чудовищный сговор, который, к тому же, был осуществлен на самом деле…"

Алексей и Лиза увидели знакомые строчки, сообщающие о том, что они обязуются принять участие в разработке и выполнении плана по освобождению профессора Цаплина из человечьего плена, используя для этого все свои навыки и знания; а также, что они в течение двух дней подготовят подробную схему проникновения на объект и обучат выделенную группу помощников-коммандос.

Далее в газете сообщалось об объявленной крупной награде (с учетом капризов инфляции) всем, кто сможет способствовать поимке опасных преступников, во второй раз отдавших человечество в руки маньяка-профессора, и высказывалась надежда, что в скором времени мир станет свидетелем еще одного назидательного процесса, подобного Нюренбергскому.

После прочтения последних слов ноги у Лизы подкосились, и она совершенно без сил опустилась на стул.

— Какой ужас! За что нас так? Разве мы преступники? Мы же их всех спасали!

Столько боли и отчаяния было в ее голосе, что у Комова перехватило горло. Ведь это он втянул Лизу в историю, обернувшуюся таким неожиданным образом.

— Они не напечатали второй пункт нашего договора, — сказал он перехваченным горлом, тыкая пальцем в газету. — Тот пункт, где мы ставим условием, что другая сторона отказывается от мести человечеству.

— Но это же просто газета так напечатала! В самом договоре всё есть!

— Уже нет, — обреченно сказал Комов. — Неужели ты не понимаешь, что прессе передали текст договора в том виде, в каком его должны видеть.

— Кто?

— Общественность. Че-ло-ве-чес-тво. Нужен враг — причина всех бед. Монстр. Выродок. А невиновное человечество — его жертва. Людям это просто и понятно.

— Значит, нам уже ничего не поможет?

Комов предпочел не отвечать на этот отчаянный вопрос.

Появившийся из ванной отмытый Мишка по-своему оценил расстроенные лица взрослых.

— Что это у вас такие щи невеселые? Андреича жалко?

— Ты сначала расскажи, что произошло.

Жуя бутерброды, которые ему наскоро сделала Лиза, Мишка поведал, как он оказался в Кремле, и что там случилось.

— …а потом там начали кричать и стрелять — я еле ушпондырял.

— Мышек жалко, — вздохнула Лиза. — Бедные… А ведь как жили спокойно, пока не попали к профессору! Знать не знали о политических распрях, о борьбе амбиций, о своих болезнях, наконец…

— М-да, не повезло Арнольду Андреевичу на пике триумфа, — заметил Комов. — Недаром говорят: альпинисты чаще всего разбиваются при спуске…

Значит, Мишка, он вроде как произвел тебя в наследники? А мы теперь вроде регентов.

— Что такое "вроде регентов"?

— Вроде родителей при правителе.

— Что это у тебя всё "вроде" да "вроде"! — сказал Мишка.

— Ты поел? — строго вмешалась Лиза.

— Ага, — сказал Мишка.

— Интересно, — вздохнув, сказала Лиза Алексею, — сколько у нас времени? Как ты думаешь, скоро нас обнаружат?

— Неделя может быть… В лучшем случае дней десять.

— Что же мы теперь будем делать? Может все-таки попробовать им объяснить?

— Ты прямо как девочка из мультфильма: все еще веришь в чудеса! — сказал Комов. — Хотя… один человек рассказал мне как-то нечто поучительное про роль чудес в нашей жизни…

Он на минуту задумался, а потом спросил Мишку:

— Как там, наверху, прежние деньги еще ходят?

— Ходят, но стали сильно дешевые.

Алексей вынул из кармана всё, что там было.

— Иди наверх, купи сыру, положи в клетку, привяжи к дверце веревочку и поймай нам пару диких мышей.