Наши уже не придут 4

Глава семнадцатая Лучший из худших

*16 февраля 1928 года*

— … и сообщи Берии, что я во Владимире, — продолжил инструктаж Аркадий. — Как закончишь — приезжай сюда, со всеми собранными докладами. Отсюда вместе поедем в Тулу.

— Понял вас, Аркадий Петрович, — ответил Митрофан.

Визит в РСФСР ему одобрили только после рапорта о достигнутых результатах в Иране.

133-я пехотная дивизия РККА продемонстрировала свою жизнеспособность, несмотря на то, что многие сомневались. Языковая подготовка была поставлена на высшем уровне, поэтому красноармейцы освоили начальный русский язык в течение полутора месяцев, а когда был закрыт вопрос с пониманием приказов, дела сразу пошли на лад — компетентных инструкторов у Красной Армии очень много.

В общем-то, главное он сделал, а дальше уже сами справятся, но задача всё ещё стоит, поэтому он вернётся в Иран примерно через месяц.

— В ВАЗ, — сказал Аркадий водителю.

Посещение автозавода — это одна из основных причин его приезда во Владимир.

Первые партии стали новых марок уже успешно выплавлены, они, пока что, выходят дорогими по себестоимости, по причине новизны технологий, но на нуждах обороны в СССР экономить не принято, поэтому ВАЗ получает новую сталь в достаточных количествах.

Ципулин встречал Немирова у проходной завода. Он был предупреждён, поэтому приготовился к встрече.

— Здравствуйте, товарищ генерал-лейтенант! — пожал он руку Аркадию.

— Здравствуйте, Владимир Иванович, — улыбнулся Немиров. — У вас всё готово?

— Всё готово, — кивнул директор завода. — Следуйте за мной — нам есть, что показать…

С территории завода выехал экспериментальный трёхосный броневик. Но внешне он совершенно не походил на БТР-1, который мучительно создаёт ВАЗ уже который год…

Ключевое достижение — трансмиссия, после применения правильных сталей, «внезапно», начала показывать расчётный моторесурс. И остальные узлы броневика, после изготовления их из новых для СССР сталей, тоже показали расчётные характеристики.

Освоение новых сталей заняло почти полтора года — очень быстро, но не без проблем. Из-за повышенных требований к техпроцессу возник дефицит квалифицированных металлургов, что повлекло за собой каскад изменений — дошло даже до того, что программа обучения в специальных профессиональных училищах на некоторые металлургические специальности была продлена на сроки от трёх месяцев до года. Отставание на пятнадцать лет сказывалось на всём…

«На эскизах этот Бармаглот выглядел… менее внушительно», — подумал Аркадий, рассматривая грозно рычащий двигателем эксперимент советских конструкторов.

Главная отличительная особенность — эта штука способна преодолевать водные преграды глубиной до четырёх метров, что достигнуто с помощью герметизации корпуса, оборудования броневика выносным шноркелем, насосами для откачки воды и вспомогательным подводным двигателем в корме.

Плавающим этот броневик стать не мог, так как изготавливается из гомогенной броневой стали, из-за чего весит одиннадцать с половиной тонн. Алюминиевая броня могла бы существенно понизить его массу и сделать плавучим, но, во-первых, таких марок дюраля ещё не существует, а во-вторых — конструкция броневика ни разу не способствует плавучести.

Корпус броневика был исполнен с применением рациональных углов бронирования и разнесения брони. Лоб корпуса имеет 20-миллиметровую толщину по схеме 5+5+10, а борта имеют толщину 10 миллиметров, по схеме 5+2+3. Внутренние плиты расположены под углом, в сандвиче из резины.

Башня броневика имеет бронирование 25 миллиметров по схеме 10+5+10, и рассчитана на установку крупнокалиберного пулемёта.

В кормовой части есть десантный отсек на семь человек, также вполне пригодный для транспортировки миномёта МР-82 или боеприпасов — это увеличивает тактическую гибкость этой бронемашины.

— Поехали? — спросил улыбающийся Ципулин. — Своим ходом на полигон, а там всё испытаем!

— Поехали! — улыбнулся Аркадий.

В десантном отсеке было предусмотрено семь посадочных мест, а также амбразуры для стрельбы из личного оружия. Зайти в броневик можно как через заднюю дверь, так и через две боковых двери — они прорезинены по умолчанию и предусматривают механизм герметизации.

Немиров сел на сиденье командира отделения, а Ципулин сел на место механика-водителя. Бронетранспортёр рыкнул двигателем, и они поехали на полигон.

Любопытной особенностью этой бронемашины было то, что механик-водитель и командир отделения могли смотреть на дорогу как через универсальные триплексы, так и через открываемые бронезаслонки — это 10-миллиметровые бронеплиты, оборудованные частыми стальными 10-миллиметровыми рёбрами, расположенными под углом 45 градусов относительно плиты.

Аркадий называл эту схему «разрушающими рёбрами» — при столкновении с ними снаряд начинает разрушаться и отклоняться. Он видел что-то подобное на МВДшных броневиках, у которых лобовые окна были защищены подобными металлическими рёбрами.

Испытания показали, что при попадании бронебойной пули по «оребрённой» броне, в 43% случаях происходил раскол бронебойного сердечника, что делало пробитие невозможным, а если сердечник не раскалывался, то бронепробитие было на 37% ниже, чем в случае со сплошной бронеплитой. Объясняется это тем, что пуля попадала в ребро, расположенное под углом 45 градусов, проникала внутрь, незначительно отклонялась и попадала в основную бронеплиту уже не под прямым углом.

Технологичность изготовления такой брони под вопросом, но зато экономия 15% массы — поэтому по такой технологии изготавливаются только бронезаслонки.

Это всё результаты лихорадочного поиска — Аркадий открыл конструкторам новое направление, названное рациональными углами бронирования.

В КБ Путиловского завода додумались до более прогрессивного решения: треугольные рёбра разрушения. Изготавливать их сложнее, поэтому они годятся только для бронирования особо ответственных участков, но зато они разрушают бронебойный сердечник в 73% случаев, что было доказано длительными испытаниями.

Известно, что стрелять по бронетранспортёрам будут не дураки, поэтому примерное положение ответственных узлов и членов экипажа стрелкам будет известно. И логично предположить, что у смотровой щели точно кто-то будет, поэтому стрелять будут стараться именно по ним. Поэтому очень важно обеспечить максимальную защищённость этих участков, ради чего и работают десятки конструкторов.

— Как плавно идёт! — воскликнул Аркадий.

Шёл он, конечно же, ни разу не плавно, но если сравнивать с предыдущими моделями, у прототипа очень плавный ход.

— Да! — заулыбался Владимир Иванович. — Это всё новые амортизаторы!

На мощностях ВАЗ освоено производство гидравлических трубчатых амортизаторов, которые ещё шероховаты и видно, что их можно сделать гораздо лучше, но это первая серия, которая уже ставится на технику.

Аркадий прильнул к прибору наблюдения, чтобы оценить обзор — благодаря специальному подшипниковому механизму, возможно смотреть в него в движении.

Они доехали до полигона, расположенного недалеко от села Мосино.

На месте уже были десятки людей, занимающихся подготовкой полос препятствий и трассы.

Двигатель и трансмиссия бронетранспортёра уже прошли стендовые, механические и климатические испытания, поэтому к ним вопросов больше нет. Но теперь нужно посмотреть, как это всё ездит по снегу, грязи и болотам — сегодня они смотрят, как долго он продержится посреди снега.

В башню его уже установлен массогабаритный макет ещё не готового пулемёта под патрон 14,5×114 миллиметров, а в десантный отсек скоро поместят массогабаритные макеты десантников в полной экипировке, после чего испытатели начнут наматывать сотни километров по полигону…

— Как вам бронетранспортёр, товарищ генерал-лейтенант? — спросил довольный Ципулин, заглушивший двигатель.

— Ездит хорошо, — произнёс Аркадий. — Видно, что хорошая машина.

С крупнокалиберным пулемётом, пока что, проблемы — ещё не удалось добиться достаточно надёжной работы автоматики.

По накатанной трассе, разбрасывая в стороны комья снега, проехал танк Т-10М — новая версия основного боевого танка. Испытывается его ходовая часть, вызвавшая нарекания испытателей и доработанная на заводе.

«Неандерталец», после глубокой модернизации, стал способен развивать скорость до 20 километров в час, получил новое орудие калибром 37 миллиметров, «похудел» на три тонны, за счёт снижения лобового бронирования до 25 миллиметров, а бортового до 15 миллиметров, а также нарастил моторесурс до 200 километров. Оказалось, что основная масса его проблем была вызвана перегрузкой подвески — это крайне негативно сказывалось на двигателе и трансмиссии. Наверное, это можно было понять ещё на этапе расчётов, но у конструкторов не хватило опыта.

Орудие — это новая противотанковая пушка Ф-3, имеющая полуавтоматический затвор и длину ствола в 50 калибров, то есть 1850 миллиметров. Достигнуто бронепробитие в 27 миллиметров на 1000 метров — в принципе, этого достаточно, чтобы поражать большую часть существующей бронетехники.

Удлинение ствола до 50 калибров стало возможно благодаря применению новых марок оружейной стали и ряда технологий, которыми поделились немецкие конструкторы, которые нет-нет, но бегут в Восточную Пруссию, где, как говорят, всё совсем не так, как в газетах.

Например, конструктор Ганс Циглер, трудившийся у Круппа, бежал с семьёй к родственникам в Тильзит, что в Германской ССР, по причине того, что его старший брат был заподозрен в связях с коммунистами.

Эрих Мюллер, Пауль Вайгель, Альфред Беккер — это только те, кто раньше работал у Круппа, а есть ведь ещё и специалисты из «Рейнметалла»…

Эрих Мюллер работал в подчинении Фрица Раузенбергера, разработавшего сначала «Большую Берту», (1), а затем и «Парижскую пушку». (2)

Все эти специалисты, ранее строившие кайзеру пушки разного калибра, теперь в артиллерийском отделе КБ Рдултовского — включились в разработку 30-миллиметрового, 45-миллиметрового, 85-миллиметрового и 130-миллиметрового орудий. А Эрих Мюллер трудится в КБ Артемьева, где помогает с порохами к РСЗО и, параллельно с этим, разрабатывает в инициативном порядке 47-миллиметрового калибра противотанковое орудие.

— А боекомплект предусмотрели? — уточнил Аркадий, наблюдая за тем, как в десантный отсек бронетранспортёра помещают макеты десантников.

— Разумеется, — улыбнулся Ципулин. — Не в первый раз образец по полигону гоняем, товарищ генерал-лейтенант.

Красноармейцы затащили в экспериментальную бронемашину ящики с имитацией боеприпасов, которые загружались через бортовые двери.

Ещё по дороге Аркадий отметил, что боеприпасы помещаются в специальные ниши, изготовленные из толстых стальных листов.

Этот бронетранспортёр, при условии успешного прохождения испытаний, станет БТР-2, но он тоже «заглушка», как и Т-10М. Для массового колёсного бронетранспортёра время ещё не пришло…

*12 марта 1928 года*

В комнате Ленина пахло лекарствами, а сам Владимир Ильич сидел за своим рабочим столом в инвалидном кресле.

— Нам нужно ускорять реформу… — сказал он ослабленным голосом.

Вчера ночью, ближе к полуночи, засидевшийся за работой Ленин пережил инсульт, из-за которого его парализовало на левую половину тела. Общее его состояние оценивается врачами как тяжёлое. Личный врач Ленина, Василий Васильевич Крамер, говорит, что Владимир Ильич находится на грани. Но врач не даёт никаких внятных прогнозов, потому что прошло слишком мало времени.

Информацию о состоянии Ленина удалось сохранить в секрете, а ОГПУ, на всякий случай, начало тихую мобилизацию внутренних войск.

— Постарайтесь ни о чём не думать, — попросил его Аркадий. — Вам нельзя перенапрягаться.

— А ты сам такое, Аркадий Петрович, пробовал хоть раз? — грустно усмехнулся Ленин. — Не думать?

— Туше, — улыбнулся Немиров.

Ленин медленно повернул свою коляску и начал смотреть в окно.

— Когда я умру, получишь от Надежды папку — там будет всё, что ты должен будешь сделать, — произнёс он.

— Мы ещё не знаем… — начал Аркадий.

— Ты думаешь, что я смогу жить вечно? — спросил Владимир Ильич.

— Нет, — покачал головой Аркадий.

— Тогда слушай внимательно, — попросил его Ленин. — Когда я умру, прибудешь сюда и возьмёшь у Надежды папку — она уже знает. Никому больше о нашем разговоре не говори. Никто не должен знать. Ни Сталин, ни Киров, ни Зиновьев, ни Каменев, ни, уж тем более, Троцкий. Это наше с тобою дело.

— Я понимаю, — кивнул Немиров.

— Но, пока я жив, мы должны запустить работу Верховного Совета СССР, — произнёс Ленин. — Чтобы тебе никто не мешал, я продавлю твою кандидатуру на своё место.

— Вы же говорили, что я не… — сразу же начал Аркадий.

— Только на время переходного периода, — перебил его Владимир Ильич. — Как только работа будет сделана, ты лишишься поста по причине его упразднения. Эх, как же не ко времени… Столько всего нужно было сделать…

— Ещё ничего не ясно, — покачал головой Аркадий.

— Одно ясно — я больше не могу быть председателем СНК, — вздохнул Ленин. — Нужен кто-то ещё и этим кем-то будешь ты. Да, милитократом себя клеймишь, боишься, что превратишь страну в одну большую армию… Но посмотри на остальных… Как ты говорил о том своём танке?.. Т-10, вроде бы…

— Лучший из худших, — грустно улыбнулся Аркадий.

— Да, Аркаша… — кивнул Ленин с отеческой улыбкой на бледном лице. — Ты — лучший из худших…

— А Сталин? — спросил Немиров.

— Выбрать ответственным по внедрению децентрализации человека, который до сих пор уверен, что единственное верное решение — это централизация?.. — нахмурился Ленин. — Ты работал с ним — ты знаешь… Ты знаешь, что он склонен концентрировать власть в своих руках… В наркомате обороны это лучший способ управления, но Союз — это не военный механизм… А ещё он использует конфликтный стиль управления — там, где просто поговорить надо, он напролом… Да и гибкости у него не хватает… Тебе тоже, впрочем…

— И больше никого другого? — с затаённой надеждой спросил Аркадий.

— Берия, наверное, смог бы… — начал Владимир Ильич. — Но лет через десять… Молодой ещё слишком — не потянет… Нет, Аркаша… Есть только ты…

— Я вас понял, Владимир Ильич, — кивнул Аркадий.

Ему не нравилась эта идея. Он бы хотел вращаться вокруг ограниченного списка задач, к которым известно, как приступать и которые известно, как решать. Председатель СНК — это неприступные задачи, как решать которые известно лишь ограниченному кругу лиц…

— А теперь ступай — завтра я побеседую с Политбюро, и ты займёшь пост председателя… — произнёс Ленин. — Не подведи меня…

*15 марта 1928 года*

— А говорил… — усмехнулся генерал-полковник Алексеев.

— Это только на переходный период, — покачал головой Аркадий. — Как только он будет закончен — я покину пост председателя СНК.

— Да я же без претензий, Аркадий Петрович, — ответил на это Николай Николаевич. — Наоборот, я рад, что ты занял заслуженный ответственный пост.

А сам Немиров не чувствовал, что заслужил всё, что на него свалилось.

Если до этого он был ответственным максимум за выполнение плана Пятилетки в Иранской ССР, то теперь он отвечает за весь Союз.

И прошло лишь двое суток после его назначения на пост председателя Совета Народных Комиссаров, как он узнал, насколько много работы было у Ленина. И теперь, после узнанного, он понял, что инсульт Владимира Ильича — это не роковая случайность, а, скорее, закономерность…

В день заступления на пост, Немиров получил сразу два конфликта между наркоматами, которые решать предстоит именно ему и больше никому — раньше этим занимался Ленин.

Но первое, что сделал Аркадий — это выцепил Берию у Сталина. Сталин, в целом, был очень недоволен произошедшими перестановками, поэтому «увод» Берии лишь усилил его и без того высокое недовольство.

Лаврентий Павлович, ошеломлённый таким стремительным кульбитом, стал первым зампредом СНК, а вторым Аркадий назначил некоего Турара Рыскулова, человека, рекомендованного Лениным вместо Алексея Ивановича Рыкова, которого передали в замнаркомы Сталину.

Вместо Берии, занимавшего должность начальника сразу двух управлений, было решено поставить двоих. Генерал-майора Фёдора Ивановича Толбухина назначили начальником Главного Управления промышленности вооружений и боеприпасов, а Николая Александровича Булганина назначили начальником Главного Управления химической промышленности.

Неизбежна просадка качества управления, потому что Берию так просто не заменить — это прекрасно понимает Сталин, это прекрасно понимают все остальные, но против решения председателя СНК Иосиф Виссарионович пойти не мог.

Общая ситуация остаётся напряжённой — все боятся того, что будет, когда умрёт Ленин. Все, кроме Троцкого.

Этот уже накануне приходил к Аркадию, делился головокружительными планами, как будет здорово, если его поставят в Наркомат обороны вместо Сталина и вообще, он точно знает, как им с Немировым обустроить СССР…

Аркадий его вежливо послал — и без него проблем хватает.

— А я вот не особо-то и рад, — вздохнул он в ответ на слова генерал-полковника. — Работы стало больше, приходит много всяких людей с «безупречными предложениями», как сделать лучше, а я… Лучше бы Ленин меньше работал и больше отдыхал, эх…

— Случившегося не отменить, — покачал головой Алексеев. — Надеюсь, ты не будешь теперь уделять меньше внимания армии?

— Я не могу себе позволить всё бросить — Красная Армия сейчас важнее всего, — вздохнул Аркадий. — Следующая война всё ближе.

Он чувствовал её приближение своей кожей…

— Надеюсь, я её уже не застану, — улыбнулся Николай Николаевич. — Хватит с меня войн — достаточно натерпелся и достаточно потерял хороших бойцов.

— Есть у нас вам смена, товарищ Алексеев, — ответил на это Аркадий. — Когда придёт время, будет, кому встречать врагов. А самое главное — будет, чем его встречать. Не хлебом и солью, а тротилом и гексалом…

Производство тротила, по данным за прошлый год, составило 43 524 тонны. Это меньше, чем способна производить Германия, в которой сейчас тротил вообще почти не производят, по причине Версальского договора, но останавливать наращивание военного химического производства никто не собирается — за Пятилетку объёмы производства тротила должны вырасти до 60 000 тонн, что является целевым показателем.

Производство гексала и гекфола, как тут официально называются составы А-IX-2 и А-IX-1, по состоянию на прошлый год, составило 7 611 тонн — много, но недостаточно. Правда, в других странах вообще не производят ничего подобного. В Великобритании и Франции косвенно представляют, как много тротила производит СССР, поэтому стараются догнать и перегнать его, а в Германии есть только гипотетические тайные лаборатории, где ищут новые составы…

— Дай-то бо… — начал Николай Николаевич. — То есть, твои бы слова да бо… Тьфу ты… Я хотел сказать, что будем надеяться.

— А я надеюсь, что товарищ Ленин выкарабкается, — вздохнул Аркадий. — Он передал мне Сизифов камень, который толкать далеко не каждому по плечу…

— Неужто тяжелее, чем на фронте? — усмехнулся генерал-полковник.

— Тяжелее, — без раздумий ответил Аркадий. — Там-то хоть всё понятно, а вот здесь — всё решительно непонятно. И я ни разу не политик.

— А должен был уже стать, раз до генерал-лейтенанта дослужился, — усмехнулся Алексеев. — Эх, что-то я засиделся. Пора мне службу служить — верховное главнокомандование само себя не верховно отглавнокомандует, хе-хе…

— До свидания, Николай Николаевич, — улыбнулся ему Аркадий.

Как только генерал-полковник покинул его новый кабинет, расположенный в здании Сенатского дворца, он сразу же приступил к бумажной работе.

Кабинет ему выделили такой, что ему даже неловко: размером он с его нынешнюю квартиру, для Митрофана выделена приёмная, в которой мог поместиться весь их предыдущий кабинет, всё исполнено в дореволюционном стиле. Мебель вся массивная, из тёмного дерева, на стенах лепнина, на стене справа от рабочего стола висит большой портрет Ленина — это всё организовал Лев Иосифович Рейхман, начальник Аппарата Управления Делами СНК. Видимо, он очень хотел угодить новому председателю, но Аркадий чувствует себя здесь как имперский вельможа…

Он уже поручил Митрофану побеседовать с Рейхманом и подыскать что-нибудь попроще, на время, а здесь провести «пролетаризацию» — убрать лепнину, колонны упростить, паркет сменить на что-то менее претенциозное и завести мебель сильно дешевле.

Немирову не нравилась показная роскошь этого кабинета, но сильно нравилось его удобное положение — телефонная служба рядом, телеграфисты через две двери, а ещё вид из окна неплохой, прямо на кремлёвскую стену. Его решительно не устраивала перспектива быть застреленным с крыши прилегающего здания, поэтому он бы не хотел вида на Москву…

Шли часы работы — он был вынужден прерываться на запланированные визиты наркомов, но бумажную часть сделал до конца.

Его приказы скоро разлетятся по всему Союзу — какие-то решат назревшие проблемы, а какие-то создадут новые. Редко бывает так, что проблемы решаются одним блестящим приказом…

В Казахской ССР намечаются проблемы из-за зимней бескормицы, называемой местными джутом. Как ему объяснили, такое случается зимой, из-за перепадов температуры — посреди зимы идёт дождь, который покрывает снег толстым слоем льда, который скот не может пробить копытами или может, но при этом травмируется.

Ленин распечатал государственные резервы и в Казахстан поехали составы с кормами, чтобы спасти хотя бы часть скота.

Аркадий же поработал на перспективу: в этом году по всем степным регионам, где возможны такие ситуации, будут выделены резервные пастбища, которые будет разрешено использовать только в случае джута. Оперативный перегон скота на эти резервные пастбища позволит избежать его падежа.

В Украинской ССР тоже не всё ладно: в западной части рухнула сельскохозяйственная коммуна, из-за проникших в неё подкулачников — люди пишут на имя Ленина, а решать это придётся ему. Аркадий передал это ОГПУ. Разбираться с кулацким террором — это работа Феликса Эдмундовича.

На Дальнем Востоке строители новой ветки железной дороги жалуются на нечеловеческие условия труда: Аркадий поручил собрать оперативную группу и разобраться, что там творится.

В 13-й кавалерийской дивизии конфликт на этнической почве: притесняют узбеков, по словам самих узбеков — Аркадий приказал собрать ещё одну оперативную группу и разобраться, что там творится.

И все пишут на имя Ленина — проблем в стране гораздо больше, чем может показаться с поста заместителя наркома обороны…

У Кремля ходоки — раньше их Аркадий не замечал. А они есть — это тоже проблемы.

Работы много, а в сутках лишь 24 часа…

«Твою мать, а ведь скоро съезд!» — вспомнил Немиров и запаниковал.

Примечания:

1 — «Большая Берта» — 420-миллиметрового калибра мортира, стрелявшая снарядами массой от 400 до 1160 килограмм. Разработку её начали ещё в начале XX-го века, но в металле она была воплощена в 1911 году — вообще, эта немецкая гигантомания была реакцией на строительство подземных оборонительных укреплений французами и бельгийцами. Снаряд «Большой Берты», при установке взрывателя на замедление, был способен заглубиться в почву на 12 метров. Но с этими снарядами была настоящая беда — качество их было разным, были эпизоды, когда «Берты» взрывались. Всего «Больших Берт» было выпущено от 9 до 12 единиц, согласно различным источникам.

2 — «Парижская пушка» — a. k. a «Труба Кайзера Вильгельма» или «Колоссаль» — ствол этой железнодорожной пушки имел калибр 210 миллиметров и длину 28 метров. Снаряд весил примерно 120 килограмм, разгонялся 200 килограммами метательного заряда, достигал при выходе из ствола скорости 1600 метров в секунду, ненадолго посещал верхний край стратосферы, после чего падал на Париж. Прицельной дальностью считалась дистанция в 120 километров, но слово «прицельный» к этому орудию было неприменимо, так как точность этого орудия позволяла оперировать только одной категорией точности — «упало где-то в черте города». Из-за того, что каждый выстрел снимал со ствола небольшой слой, каждый следующий снаряд был чуть большего калибра, чтобы компенсировать эту разницу. В общем-то, это была очень сомнительная штука, которая не дала Германской империи ничего, кроме пиар-хода — для пропаганды было важно, что бомбится вражеская столица. Реальный же эффект от этой недешёвой программы — 256 убитых и 620 раненых мирных жителей. Идейным продолжением «Колоссаль» стала программа «Фау-2», первоначальное техзадание которой писалось с опорой на характеристики этой пушки, а также, косвенно, «Дора» — железнодорожная пушка калибра 807 миллиметров, стрелявшая на 52 километра. И если «Фау-2» имела потенциал, то вот «Дора» — это был тупик. Зрелищно, ярко, но все эти задачи можно было гораздо дешевле и, что самое ужасное, эффективнее решить авиацией.