Наши уже не придут 4

Глава двадцать первая Механизмы перемен

*20 июня 1928 года*

— … посевная была сорвана, а практически все артели подвергаются нападениям неизвестных, портящих их имущество и зерно, — продолжал доклад Косыгин.

Немиров отметил Алексея Николаевича за прилежание к работе и повысил до должности начальника управления по жалобам и заявлениям. Теперь он докладывает лично Аркадию о выявленных проблемах, которые не удаётся решить на нижестоящих уровнях.

— Товарищ Дзержинский? — посмотрел Немиров на Феликса.

— Уже давно занимаемся проблемой, — вздохнул тот. — Но это терские казаки — у них круговая порука. Ловим с поличным — устраивают массовые выступления. Был эпизод вызволения задержанных преступников из изолятора в Ставрополе.

Казаки, проживающие в Терской области, создают советской власти много проблем — чисто технически, они больше не казаки, потому что сословное устройство официально упразднено ещё в 1918 году, но при Корнилове казаки сохраняли свои привилегии, потому что Лавр сам был из казаков и своё сословие ценил.

После разгрома корниловских мятежников, была проведена фильтрация военнопленных и их возвращение в родные края — возможно, это было ошибкой, которая имеет долгосрочные последствия.

Даже среди кавказских народов нет такого сопротивления модернизации хозяйствования, какое наблюдается у казаков.

Старых привилегий у них больше нет, что они воспринимают очень близко к сердцу, поэтому активно сопротивляются «окрестьяниванию» — так они называют процесс экономической коллективизации в сельскохозяйственные артели и коммуны.

Больше нигде нет таких проблем — только казаки яростно противостоят прогрессу.

«Чёрный рынок» зерна уже два года как прекратил своё существование, по причине бесчеловечного демпинга цен на зерно и сельхозпродукцию, проводимого артелями и коммунами, поэтому Аркадию непонятно, за счёт чего живут все эти казаки.

Возможно, Немиров бы дал им спокойно изжить себя, не борись они за своё выживание с помощью насилия. Похоже, что ситуация выходит из-под контроля, раз уже даже ОГПУ и НКВД не справляются с поставленными задачами.

«Как же много проблем…» — посетовал Аркадий. — «Нормально же жил — разработками занимался, решал производственные проблемы, в ус не дул…»

Увы, но этот этап его карьеры бесповоротно закончен. Теперь он занимается микроконтролем, которому нет конца и края.

Он даже не сомневался, что стоит как-то разобраться с казачьей проблемой, как сразу же вылезет что-то новое, что-то, что нужно было решать ещё в 1919 или 1920 году, но сделано этого не было…

— Итак, товарищ Молотов, — посмотрел Аркадий на Вячеслава Михайловича. — Это будет вашим испытательным заданием. Покажете себя отлично — добро пожаловать в мою команду. Провалитесь — что ж… Но я вам очень не рекомендую проваливаться.

— Что я должен буду сделать? — поинтересовался Молотов.

— Первое — вы должны сформировать временную комиссию при СНК, задачей которой будет всестороннее разбирательство в ситуации на Северном Кавказе, — ответил Аркадий. — Далее — на основании результатов работы этой комиссии вы должны будете выработать программу по устранению выявленных недостатков.

Он пристально посмотрел в глаза Вячеславу Михайловичу.

— Теперь по критериям провала, — произнёс он. — Провалом будет считаться начало казачьего восстания в регионе. Также провалом будет считаться физическое устранение казаков, как класса, что выглядит лёгким и простым способом решения проблемы.

— А что тогда считать успехом? — уточнил Молотов.

— Успехом будет полная интеграция бывшего сословия казаков в народное хозяйство, — ответил Аркадий. — Нужно проявить дипломатические навыки, чтобы сгладить имеющиеся противоречия. Допускаю применение некоторых уступок. Нам нужно примирение, а не антагонизм. Задача ясна?

— Ясна, товарищ генерал-лейтенант, — кивнул Вячеслав Михайлович.

— Я очень рассчитываю на вас, товарищ Молотов, — напутствовал его Аркадий. — Не подведите меня.

— Я не подведу вас, — заверил его тот.

Немиров понял, что его самого где-то недалеко ждёт инсульт или сердечный приступ, если он продолжит работать в ленинском режиме. Да и жену с детьми он не видел уже давно…

Поэтому он начал очень широко применять делегирование задач — где это возможно, он налаживает стандартные процессы, где-то поручает чуть меньше месяца назад учреждённому Главному Управлению по стандартизации и нормированию разработать документированные процедуры и стандартные операционные процедуры.

ГУСН менее чем за месяц наладило работу секретариата СНК, где очень много стандартных и однотипных процессов. Изначально этим должен был заниматься Свердлов, в свободное от работы время, он и занимался, но затем погиб, после чего инициатива почти сразу же заглохла.

Теперь же Аркадий лично заинтересован в оптимизации всех этих нагромождений процессов, поэтому заглохшую инициативу реанимировали и, наконец-таки, внедрили.

Расчёты ГУСН, возглавленного Валерианом Владимировичем Куйбышевым, показали, что обеспечена экономия времени на 31% в общем.

С высших функционеров СНК уже снято 25% рутинных задач, которые оказались вполне выполнимы на среднем и низшем звеньях управления. Сам Аркадий высвободил таким образом 20% времени рабочего дня… и тут же забил их дополнительными задачами. Наркомы поступили аналогично.

Документирование и учёт процессов, чего и близко не было ни в одном управленческом аппарате не только СССР, но и мира, позволило повысить прозрачность процессов, а также сильно сократить количество «бутылочных горлышек», из-за которых до этого спокойно замедлялись целые каскады процессов, что оптимизировало общее быстродействие секретариата СНК на 12%.

Помимо прочего, стандартизация документооборота устранила дублирование задач как явление, минимизировало количество ошибок, а также ускорило документооборот — это позволило ускорить скорость обработки обращений на 19%, а также повысить качество их обработки до немыслимого прежде уровня.

Также это позволило избавиться от десятков форм, выполнявших схожие задачи, что позволило снизить расход бумаги на 5%.

Небольшая революция в отдельно взятом секретариате вдохновила Аркадия, поэтому он спустил приказ для ГУСН — внедрить новый стандарт документооборота во всех наркоматах, а затем распространить опыт на ВЦИК.

Куйбышев — это организационный талант, но проблемы у него ровно те же, что и у Ленина — совершенно не жалеет себя и склонен работать десятки часов подряд. Эти рабочие марафоны Аркадий приказал прекратить, а также ввёл периодический медицинский осмотр ключевых функционеров. Известно, что у Куйбышева есть какие-то проблемы с сердечно-сосудистой системой, поэтому Аркадий назначил ему личного кардиолога из епархии Семашко.

«Я выжму из этих талантов максимум», — подумал Немиров, глядя на молча поглаживающего свой подбородок Дзержинского. — «Но только постепенно — так гораздо выгоднее…»

Кто-то думает, что это на него так сильно повлияла трагедия с Лениным, но это просто никто не знает, что он уже давно озабочен этими вопросами и плодотворно сотрудничает с Николаем Александровичем Семашко, архитектором советской системы здравоохранения, в которую Аркадий даже особо не лезет — она и так хороша. (1) Впрочем, процессный подход отлично подходит и для неё, а Наркомат здравоохранения СССР тоже находится в списке на модернизацию системы управления.

Аркадий посчитал, что все выиграют от прогрессивного метода делопроизводства, родом из далёкого будущего, что сильно ускорит быстродействие всей системы.

Куйбышев, например, делает смелый прогноз, что при внедрении новых стандартов во все наркоматы их общее быстродействие вырастет на те же 12%, но он ещё не знает о таком явлении, как «убывающая отдача» — это когда каждое последующее вложение ресурсов даёт всё меньший прирост результата.

Например, сильно понизит ожидаемую эффективность то, что секретариат СНК работает со всеми наркоматами, все основные «бутылочные горлышки» были именно при взаимодействии с ними, поэтому внедрение новых стандартов не даст того же самого эффекта. Эффект будет, но он будет слабее, чем при внедрении процессного подхода в секретариат. Впрочем, даже если прирост будет хотя бы 5%, это всё оправдает.

Тем не менее, самое главное, чего ждал от этого Аркадий — оптимизации рутинных задач и высвобождения времени высших функционеров. Больше времени — больше возможных задач, что уже позволит вносить серьёзные корректировки в планы.

И этот подход можно внедрить везде, кроме искусства. Везде, где есть процессы, требующие заданного качества и предусматривающие хоть какой-то контроль, можно внедрить документированные процедуры и стандартные операционные процедуры. Это здоровски упростит контроль качества и позволит точно управлять этими процессами. Это применимо и в тяжёлой промышленности, и в артелях.

Теперь, когда у Немирова есть полный контроль над всем государственным аппаратом, он как можно более безболезненно переведёт его на процессные рельсы, что позволит оторваться от потенциальных противников практически на ровном месте, без существенных затрат. Он называл это силой знания.

«Этот подход даже танки производить помогает», — подумал Немиров. — «И даже космические корабли».

— Ты думаешь, что он справится? — спросил Дзержинский.

— Узнаем, — улыбнулся Аркадий. — Не справится — так и останется на своём месте, где справляется. Справится — значит, правильного человека товарищ Сталин подсказал.

Иосиф Виссарионович лишь хмыкнул.

— По саботажу на железной дороге что-нибудь выяснилось? — спросил Аркадий.

— Это бывшие корниловцы шалили, — вздохнул Феликс Эдмундович. — Бандформирование выявлено и уже уничтожено — убитых захоронили на месте, а раненые уже едут в Москву.

Два угольных состава сошли с рельс и на сутки остановили трафик на западном участке Транссиба — это не было похоже на случайность.

Отряды контрразведывательного отдела ОГПУ стараются брать бывших корниловцев живьём, так как они могут знать о других бандах этих мятежников без цели.

— Я бы потренировал на них тувинских егерей, — посоветовал Сталин. — Чего они зря в казармах стоят, когда могут принести неоценимую пользу?

— Проработаю этот вопрос с товарищем Алексеевым, — кивнул Аркадий. — Это отличная идея.

Тувинские егеря — это исключение, которое Немиров сделал для отдельных подразделений. Их всё равно очень мало в РККА, поэтому он решил провести эксперимент. Это моноэтнические формирования, с офицерами и сержантами, говорящими на тувинском языке.

И эти егеря полностью себя оправдали, показав высший класс по отлову различных бандформирований басмачей на южных границах союзных республик Средней Азии.

Принципиальных отличий между бывшими корниловцами и басмачами Немиров не видел, поэтому будет здорово, если тувинские егеря «поддержат квалификацию» в глухой тайге.

Сталин удовлетворённо кивнул.

— До меня доходят слухи, будто бы мы захватили власть в Союзе, — произнёс он, пыхнув трубкой.

— Болтают, — вздохнул Аркадий.

— И мы даже знаем, кто именно, — улыбнулся Дзержинский.

— Ситуация под контролем, — сказал Аркадий.

*1 сентября 1928 года*

— … и я хочу дать слово тому человеку, благодаря которому и стала возможна диктатура пролетариата над угнетателями и поработителями! — закончил Аркадий и отошёл от кафедры.

Ленин, опирающийся на трость, подошёл к кафедре и поправил микрофон.

— Дорогие товарищи! — заговорил он. — Сегодня мы отмечаем одиннадцатую годовщину Великой Сентябрьской социалистической революции — революции, которая смела старый мир угнетателей и эксплуататоров и открыла перед человечеством новые горизонты!

Аркадий, стоящий на фоне, наблюдал за реакцией зала. Ходили слухи, что Ленин не способен ходить, но они соответствуют действительности лишь отчасти — сейчас у него на ногах малозаметный экзоскелет из титана, предназначенный лишь для частичного снятия нагрузки с левой ноги. Чисто технически, это как костыль. Благодаря этому экзоскелету и трости Ленин может самостоятельно перемещаться на приличные расстояния, пусть и очень медленно.

В НИИ «Тальк» ускоренно разрабатывают верхнюю часть экзоскелета, чтобы Владимир Ильич мог поднимать левую руку.

Это устройство точно подогнано под антропометрические данные Ленина, под костюмом его не видно, поэтому со стороны выглядит так, будто он перемещается самостоятельно.

Реальное положение дел гораздо хуже, но прогресс огромен — Ленин сам ходит по дому, самостоятельно удовлетворяет часть бытовых потребностей и не выглядит как человек, собирающийся умирать прямо сейчас.

Сегодняшнее выступление — это его первое публичное выступление после перенесения инсульта и оно призвано изменить ожидания и ощущения всего Союза, который полнится слухами и теориями разной степени смелости…

— Эта победа, товарищи, была не только нашей! — продолжал Владимир Ильич твёрдым голосом. — Это победа миллионов обездоленных по всему миру, это первый шаг к освобождению всего трудящегося человечества от цепей капитала и старого мира! Пусть в тот момент мы были слабы, пусть наши силы были истощены, но у нас было осознание! Осознание справедливости нашего дела, осознание силы рабочего класса и силы революционного единства!

Аркадий изначально планировал, чтобы в речи Ленина было побольше конкретики, об индустриализации, о достигнутых успехах, но тот отказался. Владимир Ильич хочет, чтобы никто не питал лишних иллюзий — отныне он больше идеологический лидер, нежели практический.

— Мы знаем, что наши враги всё ещё надеются на наш провал! Они думают, что смогут разорвать нас изнутри! — продолжал он. — Они посылают своих агентов, они строят заговоры! Но я говорю вам: ничто и никто не сможет повернуть вспять колесо истории! Враги народа найдут лишь железный кулак пролетарской диктатуры, а Советская власть продолжит своё великое дело!

Также это выступление — это, в определённом смысле, легитимизация положения Немирова. Всё это выглядит так, будто Ленин ещё силён, но он передал власть якобы преемнику, причём сделал это сам.

— Одиннадцать лет — это только начало, — произнёс Ленин. — Мы видим плоды нашей работы, но впереди — новые свершения и успехи! Мы должны идти вперёд с железной дисциплиной, беспримерным трудом и твёрдым знанием того, что наше дело правое! Мы должны беречь наш Союз как зеницу ока, ибо он — оплот свободы и равенства для всего человечества! Да здравствует Великая Сентябрьская социалистическая революция! Да здравствует Советский Союз — страна труда, мира и социализма! Да здравствует рабочий класс и его партия! Вперёд, товарищи! К победе социализма во всём мире!

— Ур-р-р-ра!!! — заорал Немиров.

— Ур-р-ра!!! — поддержал его довольно улыбающийся Сталин.

— Ур-р-р-р-а!!! — закричал предельно серьёзный Дзержинский.

— Ур-р-ра!!! — кричали собравшиеся в зале партийцы, нардепы и иные члены правительства СССР.

*29 сентября 1928 года*

— … если будет дочка, то назовём Глафирой, — заявила Людмила.

— Согласен, — кивнул Аркадий. — А если мальчик, то Георгием.

— Хорошо, — согласилась Людмила. — В следующем году Толику в школу. Как быстро время летит…

— Да, очень быстро… — вздохнул Аркадий.

Личного времени у него очень мало, он испытывает хроническую усталость, вызванную непрерывными переработками, поэтому для него очень ценны такие вот выходные деньки.

— Нужно колыбель доставать с балкона, — сказала жена.

— С утра достану, — ответил Аркадий.

— И, наверное, сделать ремонт в детской, — добавила Людмила.

— Сделаем, — кивнул Аркадий.

— И когда ты вернёшься к книге? — спросила жена.

— Ох, не напоминай, пожалуйста… — попросил её поморщившийся Аркадий. — Я вас редко вижу, а если ещё и книгу писать…

К счастью, идеи копятся — когда у него появится свободное время, например, в отпуске, до которого осталось минимум несколько лет, он очень быстро напишет сразу шесть-семь глав.

Было бы гораздо легче написать такое на персональном компьютере — но в ближайшие лет сорок-пятьдесят ничего подобного не будет и близко.

Пусть дела у НИИ «Халцедон» идут очень здорово и полупроводниковый эффект, обнаруженный в германии, получил не только практическую повторяемость, а ещё и внушительную теоретическую базу, но нынешние исследования совсем не похожи на семимильные шаги. Работа идёт медленно, поэтому чудеса науки придётся ждать долгие годы.

Первые серийные арифмометры уже разработаны и выпускаются по пятнадцать тысяч единиц в год, но с аналоговым компьютером есть проблемы — работа, конечно, ведётся, но успехи не такие уж значительные.

АИК-1 — Аналоговый интегратор Крылова, модель 1 — это первый прототип аналогового компьютера, работающего на основе шестерёнок, зубчатых передач, приводов и дисков, вращательные и линейные движения которых имитируют сложение, умножение и интегрирование.

Это огромный прыжок вперёд, но надёжность АИК-1 оставляет желать лучшего, впрочем, Алексей Николаевич Крылов, выдающийся математик, начинавший ещё три царя назад, заложил основные принципы и сформулировал принципиальные задачи для команды молодых математиков.

Команду Немиров подобрал элитную: молодые математики Николай Николаевич Лузин, Андрей Николаевич Тихонов, Иван Григорьевич Петровский, Виктор Амазаспович Амбарцумян, Лев Давидович Ландау, а с тыла их прикрывает Сергей Алексеевич Чаплыгин, ученик самого Жуковского.

Если АИК-2 или хотя бы АИК-3 будет пригоден для серийного производства, то быстрые сложные математические вычисления станут доступны советской науке и без перспективных полупроводниковых или сомнительных ламповых компьютеров. Аналоговые решения не так точны, но быстрее, чем мозг человека, который тоже, по большому счёту, до омерзения сложный аналоговый компьютер, только с личностными проблемами и бесконечными потребностями.

Едва ли что-то такое удастся применить для баллистических вычислений в полевых условиях, но вот в ПВО — запросто…

Это просто альтернативный путь, по которому Аркадий решил пройтись, чтобы не оставаться без сложных вычислений слишком уж долго. Аналоговые решения — это, в конечном счёте, тупик, но отлично подходят как костыль на момент слабости.

— Я думаю, что придётся оставить работу, — произнесла вдруг Людмила. — Троих детей с работой я уже никак не совмещу.

— Оставляй, — пожал плечами Аркадий. — Как только ситуация стабилизируется, вернёшься в наркомпрос, на ту же должность.

— Ну, хорошо, — кивнула Людмила. — Ты тоже так сильно не перерабатывай — это вредно для здоровья.

— Я сейчас пашу, как вол, чтобы потом пахать сильно меньше, но без ущерба работе, — улыбнулся Аркадий. — Я уже близок к тому, чтобы высвободить себе допустимый максимум свободного времени.

— Расскажи побольше, пожалуйста, — попросила жена. — О том, как ты это делаешь.

— Ну, это как настройка часов… — начал Аркадий.

*4 декабря 1928 года*

— Я не хочу устраивать бойню, но я могу, — предупредил Леонид. — Ваши итальянские друзья рассказали бы многое об этом, будь они сейчас с нами…

Джон Пирпонт Морган-младший сидел напротив него с непроницаемым лицом. Курчевский раздумывал о том, чтобы просто пристрелить его в любой день до этого, но потом решил, что это будет настоящая эскалация. Установлено, что Морган договорился с мафией лишь о стачках на заводах Курчевского, а всё, что случилось дальше — это инициатива уже надёжно мёртвых боссов.

Воевать с Морганами по-крупному Леонид себе позволить мог, но это совершенно лишние расходы, которые не нужны ему, ведь уже грядёт…

Центр предупредил, что в течение следующего года начнётся то, ради чего он, собственно, и заслан в США. Он понятия не имел, как всё это вообще было предсказано, но предпосылки уже видны.

Экономики мировых держав уже начали помаленьку пробуксовывать, и учёные-экономисты начинают аккуратно доставать тревожные колокольчики. Все надеются, что это рассосётся как-то само, но Центр уверен, что бескровно всё это не обойдётся.

Леонид, обдумывая всё это, вспомнил тщательно проштудированные труды Маркса, который, вообще-то, предупреждал о системном недостатке капиталистической системы.

Был у него небольшой червячок сомнения, точащий его душу, но кто он такой, чтобы сомневаться в решениях Центра?

Он готовится к мировому кризису, далеко не первому в истории, но первому с таким масштабом — во всяком случае, Центр говорит, что ничего подобного ещё не происходило. И снова вспоминается Маркс, который утверждал, что каждый следующий кризис будет иметь более острый и разрушительный характер, нежели предыдущий.

Другие бизнесмены уровня Леонида тоже читали Маркса, пусть никогда и не признаются в этом, но у них есть надежда, что как-нибудь пронесёт.

— … а не на дне разных заливов и рек, — закончил Курчевский мысль. — Ты сам позвал меня — чего ты хочешь, Джек?

— Я хочу положить конец этому бессмысленному противостоянию, — ответил на это Морган-младший. — Эта грызня не приведёт нас ни к чему хорошему. Поэтому я спрашиваю — что тебе нужно, чтобы забыть об этом досадном инциденте?

— Пятьдесят миллионов долларов, наличными, — ответил на это Леонид. — А также инвестиции в размере ещё пятидесяти миллионов в мои «K-Tractor» и «K-Ground».

— Сто миллионов — не слишком ли жирно? — нахмурился Морган.

— Джек, это пятьдесят миллионов, — усмехнулся Леонид. — А другие пятьдесят миллионов — это моё предложение заработать. Ты прекрасно знаешь, как у меня идут дела, поэтому я предлагаю тебе неплохо подзаработать на грамотных инвестициях в мой бизнес. Я протягиваю тебе руку.

Морган-младший погрузился в раздумья.

— Ладно, пятьдесят миллионов инвестиций — я согласен, — произнёс он. — Но вот пятьдесят миллионов наличными…

— Я потратил очень много денег на настоящие боевые действия против мафии, — сообщил ему Курчевский. — Зарплаты наёмников, компенсации пострадавшим, материальные потери — всё это было очень дорого.

— Ты и наварился на этом преотлично, — поморщился Морган-младший. — Если хочешь сказать, что это не ты оседлал бутлегерство в «освобождённых» городах, то лучше не говори ничего.

И Леонид ничего не сказал.

— Как я и думал, — усмехнулся Джек. — Но, ладно, так и быть — я выплачу тебе двадцать миллионов компенсации. Всё-таки, я это начал.

— Сорок, — покачал головой Леонид.

— Двадцать пять, — вздохнул Морган-младший.

— Тридцать пять, — улыбнулся Курчевский.

— Тридцать? — спросил Джек.

— Сделка, — кивнул Леонид.

— Хорошо, — поморщился банкир. — Не люблю терять деньги, но тут я сам виноват… Мой поверенный встретит твоего поверенного в моём банке — в следующий понедельник, в полдень.

— Отлично, — улыбнулся Леонид. — Рад был увидеться.

Он покинул приватную комнату ресторана «Oscar’s Delmonico» и, в сопровождении телохранителей, дошёл до своего Роллс-Ройса.

В принципе, история с Морганами кончилась ровно так, как он и ожидал — когда Леонид, через подконтрольные ему профсоюзы, устроил стачки рабочих всех угледобывающих компаний Морганов, а также парализовал таким же образом четыре крупных стройки, Джек решил, что пришло время дипломатии.

С ними можно было только так — они понимают только закон силы. Остальные законы им не писаны. Впрочем, как и Курчевскому.

— На причал, — сказал Леонид водителю.

Пока все тратят своё бесценное время в пробках, он перемещается по рекам и заливам, за десятки минут, а не часы.

Он и дальше развивает свою «островную политику» — следующими к покупке готовятся острова Фишерс и Плам.

Фишерс-Айленд принадлежит братьям Фергюсонам, которые серьёзно вкладываются в инфраструктуру острова и, вроде бы, не собираются его продавать. Но они ещё просто не знают, как много Леонид может им предложить…

А вот Плам-Айленд принадлежит федеральному правительству, по причине того, что на нём стоит артиллерийская батарея, перекрывающая пролив Лонг-Айленд. Только вот смысл в этой батарее уже пропал, так как защита от морского вторжения будет осуществляться с помощью авиации. Нужные люди в правительстве уже в курсе интереса Курчевского, поэтому вопрос почти решён.

На острове Фишерс будет построен грандиозный отель, с которого Леонид «вытащит» не меньше двадцати миллионов долларов наличными, а остров Плам будет использован как тренировочная база ЧВК «Царская стража».

После грандиозного успеха в Мексике, которая сейчас постепенно превращается в очень религиозную страну, у ЧВК есть много запросов и откровенных заказов — есть группы лиц, предлагающих «подработку» на Карибах, в Южной Америке, а кто-то хочет её участия в Западной Африке, где французы совсем обнаглели и не хотят делиться.

Всё это означает, что «Царской страже» нужен свой флот.

«Русский заказ» на американских верфях уже почти выполнен — грузовые корабли, оснащённые аммиачными холодильниками, большей частью уже находятся в СССР, поэтому скоро верфи освободятся и их владельцам нужно будет думать о новых заказах.

Крупные корабли Курчевский не потянет, но что-то лёгкое и транспортное ему по карману.

Правда, в Вашингтоне сильно озабочены его амбициями…

И по этому поводу у Леонида есть, что сказать. 6 ноября 1928 года в США прошли президентские выборы, на которых победил республиканец Герберт Гувер. Он имеет чувство ранга, поэтому не лезет в дела Курчевского, но республиканский бизнес хочет его как-то использовать. Это может быть опасно — следующие четыре года будут напряжёнными.

Эти выборы Леонид безбожно прохлопал, но к следующим он будет основательно подготовлен — ему нужен президент-демократ.

Задача амбициозная, если помнить, с каким отрывом победил Гувер, но определённые надежды есть. Губернатором Нью-Йорка стал один очень перспективный парень — Франклин Рузвельт. Леонид уже засвидетельствовал его персону и заверил его, что будет поддерживать все благие начинания Рузвельта на ответственном посту.

Эл Смит, кандидат от Демократической партии, разгромно проиграл на выборах, поэтому следующим кандидатом станет именно Рузвельт — Леонид вложится в этого парня серьёзными деньгами, сделает его популярным в подконтрольных профсоюзах и, в целом, позаботится о том, что Рузвельт станет следующим президентом.

Через Франклина, если он будет считать себя обязанным Леониду, точно удастся продавить завоз мексиканцев в Калифорнию — они готовы работать дешевле, чем американцы.

Эксперимент с неграми можно считать успешным — в первом Леон-тауне заработало две фабрики по изготовлению лапши и там трудится 94% негров и 6% коренных жителей. Оказывается, у негров с индейцами никаких проблем нет, поэтому достигнута приемлемая трудовая дисциплина. Центр оказался прав — если дать неграм достойные зарплаты и социальные гарантии, они начинают держаться за работу и трудиться усердно.

Поначалу были проблемы с деструктивными элементами, ранее состоявшими в бандах, но их быстро выявили и отправили колоть камни в ближайшие тюрьмы.

Гарлем выселен полностью — там больше нет ни одного негра, а вся земля принадлежит Курчевскому. Горожане рады, потому что расизм — это часть американской культуры, но они ещё не знают, кого запустили в свой дом…

— Дорогая, я же просил тебя — не встречай меня на причале! — сошёл Леонид с катера. — Зима на дворе!

— Я так по тебе соскучилась… — обняла его Кэтрин.

— Идём в дом! — заторопился Курчевский. — Я кое-что купил — тебе это точно понравится.

Примечания:

1 — Система Семашко — и снова в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь⁈» — это первая в истории человечества национальная централизованная и иерархическая системой здравоохранения с бесплатной медицинской помощью для всего населения. Основной упор был сделан на профилактику заболеваний, что стало краеугольным камнем этой системы здравоохранения. Первичным уровнем были фельдшерско-акушерские пункты и участковые терапевты, обрабатывавшие наиболее распространённые заболевания, а более сложные случаи с помощью системы направлений передавались в областные, республиканские и всесоюзные институты и больницы. И да, сейчас это привычно, а некоторыми воспринимается как «фу, тупой савок, ниэффиктивная система!», но вот в 1920-е годы на Семашко смотрели как на человека, впервые в истории добывшего огонь. Аналогов ей не было, это реально была первая в истории система здравоохранения, на основе принципов организации которой построили свои системы здравоохранения Великобритания, Ирландия, Швеция, Дания, Италия и многие другие. В Великобритании принято кичиться их системой Бевериджа, но сам Беверидж всем говорил, что это всё Семашко придумал. Даже просто сама идея, что государство должно иметь какую-то политику в отношении всеобщего государственного здравоохранения — это был, в те времена, просто взрыв мозга. Я тебе, уважаемый читатель, говорю — такого не было НИГДЕ. ВООБЩЕ. То, к остаткам чего ты, возможно, относишься сейчас, как к какому-то догнивающему говну, некогда было мощной системой массовой медицинской помощи в любом аспекте. Долгое время это была эталонная система, на определённом этапе предусматривавшая даже медицинскую помощь населению в случае ядерной войны. Сейчас в таком случае на стенах медучреждений просто вывесят плакаты «… а они просто сдохнут», тогда как СССР прорабатывал разные варианты. Недостатки у системы были, её ведь разрабатывали люди, но ни один из этих недостатков не был фундаментальным: хроническое недофинансирование на поздних этапах существования, вызванное тем, что в последнем временном отрезке СССР что-то шло сильно не так, просадка по хроническим заболеваниям, что считается следствием чрезмерной бюрократизацией, а также отсутствие возможности выбора врача. Всё это можно было решить, но всё это такая херня, по сравнению с тем, что происходит сейчас в здравоохранении бывших союзных республик. Если сравнивать с нынешним положением вещей, то хронического недофинансирования-то и особого не было — оказывается, это ещё норм, просто тогда не с чем было сравнивать. Просадка по хроническим заболеваниям тоже, как оказалось, была незначительной, по сравнению с нынешним положением вещей. Ну и возможность выбора врача — я думаю, не надо говорить, какой сейчас богатый выбор врачей. За деньги — да, сколько угодно и каких угодно, а вот в рамках не такой уж бесплатной медицины — ну, попробуй, повыбирай. Самое главное, что нужно знать о системе Семашко — это цивилизационный вклад СССР. Вклад в человечество, как в вид. Космос, победа в Великой Отечественной — это колоссальные достижения, но рядом с ними нужно ставить советскую систему здравоохранения. Она спасла сотни миллионов жизней по всему миру, когда «цивилизованные эльфы» начали заимствовать «отсталую савковую систему здравоохранения из Империи Зла». И если сравнивать эту систему с тем сифилисом, который развели у себя медицинские номенклатурщики «Империи Добра», то это просто небо и земля. С точки зрения общего блага для населения, система Семашко из «Империи Зла» тупо на порядок лучше, чем та гонорея, на которую «Империя Добра» тратит около 17% своего огромного бюджета. Это просто моё мнение: когда у тебя минимум 8% населения лишено возможности получать медицинскую помощь, весь этот дроч на высокотехнологичные приблуды и высокое качество сервиса на больничной койке по 4000 долларов за сутки, нихрена не оправдан. Это значит, что у твоей системы есть какие-то системные проблемы, которые никак не решаются уже сильно больше 70 лет. Так что, говори что хочешь, но система Семашко — это одно из величайших достижений СССР, изменившее наш мир до неузнаваемости. И её построили большевики.