ГЛАВА 25

За долгое путешествие через Тихий океан Кен с Джорджем крепко сдружились, неуловимо связанные прошлым, проведенным в японском портовом городе Нагасаки.

Слушая, как Джордж описывает свое пребывание в Японии, Кен все меньше опасался неизвестности, которая поджидала его в конце пути. Ему все меньше докучал назойливый вопрос: не слишком ли он поспешил, сразу после смерти отца прыгнув на первый же корабль, идущий в Японию?

Каждый вечер, глядя на мечтательное лицо матери, чей портрет он повесил на стене над койкой, Кен все больше убеждался, что принял правильное решение. Ни он, ни его японская мать так и не нашли бы покоя, не отправься он в это путешествие.

— Бабочка была еще очень молода, когда отец ее бросил, а значит, вполне могла снова выйти замуж. — Эта мысль занимала его все сильнее, и как-то вечером он поделился ей с Джорджем. — Вы ничего об этом не слышали?

— Да, она была совсем юной, когда стала работать гейшей в Маруяме, ей не могло быть больше двадцати, — ответил Джордж. — Когда я уезжал, о замужестве не было и речи, мы иногда видели ее в порту, она смотрела на корабли и ждала, когда ваш отец вернется к ней, как обещал. Мне было очень ее жаль, такая жизнь не для прекрасной молодой женщины. Ваш отец сломал ей жизнь, и я не верю, что он собирался к ней вернуться. Жаль, что вы не видели тех гейш в Маруяме, Кен, — продолжал Джордж. — Такие нежные, красивые, так хорошо обучены искусству заставить мужчину чувствовать себя королем, что очень трудно было себя сдерживать. Но ваша мать была иной, она работала в заведении, где посетителям не разрешалось домогаться девушек. Все знали, что Тёо-Тёо — девушка достойная, поэтому, чтобы ее заполучить, вашему отцу пришлось сделать вид, будто он на ней женится, и представить ее своей супругой.

— Что значит: сделать вид, будто он на ней женится?

— Ходили слухи, что их брак не имел юридической силы. Бенджамин Пинкертон просто провел какую-то традиционную церемонию, чтобы Тёо-Тёо поверила, что выходит замуж. Простите, что так выражаюсь о вашем отце, но каков подлец! Именно поэтому он смог бросить ее и жениться в Америке на вашей приемной матери.

— Если он поступил так с такой юной доверчивой девушкой, как Тёо-Тёо, то заслуживает, чтобы его называли подлецом, Джордж! — ответил Кен.

На корабле было не так много занятий, поэтому Кен целыми вечерами собирал крупицы информации о Тёо-Тёо в одно целое, и постепенно у него вырисовывалась картина жизни его матери.

Ему уже не терпелось добраться до Японии, и плавание стало казаться бесконечным.

Несколько дней спустя по кораблю через громкоговоритель разнесся голос капитана, передающий с помехами долгожданное объявление. На горизонте показалась земля, и уже через несколько дней корабль прибудет в порт Нагасаки!

По рядам усталых пассажиров прокатилась волна восторженных возгласов, и Кен присоединился к толпе, устремившейся на палубу в безумном порыве наконец увидеть заветную землю.

Словно подпитываемый энергией людей, поднялся сильный ветер и разметал ему волосы. Увидев Джорджа, Кен крикнул ему:

— Мы подплываем к Нагасаки, Джордж! Боже, я уж думал, это путешествие никогда не закончится!

Уже стемнело, поэтому тонкую полоску земли, которую все выискивали на горизонте, невозможно было разглядеть, и разочарованные пассажиры поплелись обратно в каюты.

Кен всю ночь проворочался на койке, дожидаясь рассвета, который, казалось, никогда не наступит. Теперь, когда путешествие подходило к концу и он вот-вот сможет найти ответы на загадки своего прошлого, Кена снова охватило беспокойство. Всю ночь его терзали уместные и неуместные опасения.

А вдруг это все миф, иллюзия, и никакой Тёо-Тёо-сан не существует? И «ребенка Бабочки» тоже не существовало? Но откуда же тогда взялись все рассказы, которыми Джордж потчевал его несколько недель? Они казались такими реальными, он никак не мог их выдумать!

И только когда в каюту просочились первые призрачные лучи рассвета, Кен провалился в глубокий сон без сновидений. По иронии судьбы он проспал восход и пропустил момент, когда другие пассажиры возбужденно повалили на палубу, чтобы увидеть темную полоску земли, наконец появившуюся на горизонте.

Проснулся Кен от громкого стука в дверь. Это был Джордж, он кричал:

— Кен, вы там? Я не нашел вас на палубе, а ведь земля уже показалась. Я думал, вы первым туда ринетесь!

Все еще сонный, Кен выскочил из каюты, едва заслышав слово «земля», и чуть не сбил Джорджа с ног.

— Поверить не могу! Я ждал этого момента все плаванье, а в итоге проспал! — простонал он.

На палубе уже было не протолкнуться. Пассажиры вовсю работали локтями, чтобы увидеть землю. Никто и не вспоминал об учтивости.

Кен никак не мог протиснуться к борту и уже хотел было сдаться, когда заметил шест, на котором в каждом порту поднимали флаг.

Поколебавшись всего долю секунды, Кен сбросил туфли и стал карабкаться на шест, не обращая внимания на боль, которую грубая поверхность шеста причиняла обнаженной коже.

Когда он залез на самый верх, неожиданно выглянувшее солнце разогнало утренний туман, и, качаясь на непрочном шесте, Кен впервые увидел японский берег, тонкую синевато-черную полоску, аккуратно прочертившую необъятный океан.

— Япония! — крикнул он. — Я ее вижу!

По палубе прокатился гром аплодисментов, и другие пассажиры закричали в ответ:

— Земля на горизонте!

Когда аплодисменты стихли и толпа погрузилась в почти благоговейное молчание, Кен услышал, как Джордж кричит ему снизу:

— Слезайте, безумец! Вы же не хотите свалиться и сломать себе шею, еще не ступив на японскую землю?

— Вот уж дудки! — крикнул в ответ Кен и стал спускаться, чтобы в итоге мешком свалиться на палубу у ног друга.

Новый всплеск аплодисментов нарушил загробную тишину, и праздничное настроение сохранялось до тех пор, пока моросящий дождик не перешел в ливень и не разогнал всех по каютам. Только Кен, Джордж и еще несколько отбившихся от толпы пассажиров храбро остались под дождем, наблюдая, как полоса берега проступает все четче.

— Наконец-то Япония! — воскликнул Кен с комком в горле. — Вы понятия не имеете, какую тень наложило на мою жизнь это слово.

Когда ливень усилился, они неохотно вернулись в каюты, где переоделись в сухое и стали ждать прибытия в Нагасаки.

Корабль качался на штормовых волнах, словно тоже подпрыгивал от радости, что конец долгого пути уже близок.

Внезапно Джордж кое о чем вспомнил и спросил:

— Вам есть где остановиться?

Покачав головой, Кен ответил:

— Нет, я собирался подыскать себе место, уже оказавшись в Нагасаки, но, возможно, это не такая уж хорошая мысль. Я даже не знаю, как разговаривать с местными! У вас нет на примете какой-нибудь гостиницы, где я мог бы пожить неделю, пока буду разведывать обстановку и осторожно расспрашивать о Бабочке?

— Вот что я вам скажу, — предложил Джордж. — Племянница моей приятельницы руководит маленькой школой при американском консульстве, где преподают английский девушкам. Натали, моя приятельница, попросила свою племянницу, Люси Синклер, разрешить мне пожить при школе, там есть что-то вроде пансиона для только что прибывших американцев. Я спрошу у нее, можете ли и вы перекантоваться со мной несколько дней, пока не разберетесь, что делать дальше.

— Это было бы чудесно, Джордж, — с благодарностью ответил Кен. — Я ничего не знаю о Нагасаки, и мне понадобится какое-то время, чтобы сориентироваться. Я даже не представляю, откуда начинать поиски Бабочки. Или как мне общаться с местными жителями.

— К счастью, я столько раз бывал в этом городе, что могу считаться ветераном, и если кто-нибудь из моих старых знакомых еще на месте, то несколько вопросов приведут нас к ней. Я бы на вашем месте не беспокоился так, Кен, — ободряюще сказал Джордж.

Еще до того, как экипаж призвал пассажиров собираться и готовиться к высадке, все вещи Кена, включая драгоценные письма, уже были сложены в два чемодана.

Два часа спустя они с Джорджем были в первых рядах толпы, сгрудившейся у борта, когда корабль вошел в Нагасаки.

На берегу виднелись толпы исступленно машущих друзей и родственников, что пришли встречать большинство пассажиров, слышались нетерпеливые возгласы и счастливый плач. Кен знал, что его никто не встречает, но его сердце все равно переполнилось радостью, когда он наконец ступил на японскую землю, чтобы закончить путь, который начал много лет назад — тогда его забрали у родной матери и увезли на похожем корабле.

Когда они с Джорджем спускались по трапу, окружающее казалось Кену нереальным. Ему пришлось больно ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все происходит взаправду и он не проснется сейчас в Америке.

Однако, едва его ноги впервые коснулись японской земли, его охватило странное спокойствие, будто он вернулся домой. Кен готовился к более сильным эмоциям, но теперь испытывал лишь странно знакомое ощущение, что он у родного очага.

— Не знаю, пришла ли Люси Синклер меня встретить, — сказал Джордж, отвлекая Кена от его мыслей и переживаний. — Но если нет, мы и сами можем дойти до школы, здесь недалеко, как мне помнится. Натали сообщила ей обо мне, так что меня она ожидает.

Некоторое время они стояли, наблюдая за радостным воссоединением близких, пока Джордж взглядом искал в толпе женщину, похожую на Люси Синклер.

— Кажется, она не пришла, — сказал он наконец. — Пошли.

Они подняли чемоданы и уже собрались идти, когда к ним подлетела запыхавшаяся женщина средних лет в развевающейся юбке и с разметавшимися волосами.

— Подождите, это не вы Джордж Морли? Моя тетя велела мне вас встретить, простите, что опоздала, в последнюю минуту возникла проблема с одной ученицей, — выпалила она, тяжело дыша. — Ах да, я Люси Синклер.

Это была типичная американка, краснолицая и взлохмаченная, и Джордж никак не мог представить ее родственницей высокой, стройной и элегантной Натали Синклер, которую он знал, с ее идеально уложенными волосами.

«Боже, наверное, элегантность передается не каждому поколению», — подумал он ни с того ни с сего, протягивая ей руку, а вслух сказал:

— Спасибо, что пришли нас встретить, мисс Синклер — или мне можно обращаться к вам по имени? Это мой друг, Кен Пинкертон, надеюсь, вы не возражаете, если он поживет со мной несколько ночей, пока не найдет себе пристанище.

— Конечно, не возражаю, я рада любому американцу! В гостевом доме при школе есть лишняя комната, ничего особенного, только крыша над головой и кровать, чтобы провести ночь, но он может оставаться, сколько пожелает! — ответила Люси Синклер.

— Чудесно, спасибо вам, Люси! — с явным облегчением сказал Кен. — Мне нужно всего лишь место, где переночевать, пока я не освоюсь в городе.

— Тогда решено!

Пока они шли за Люси Синклер к гостевому дому, Джордж, вспомнив, спросил:

— Кстати, а не получали ли вы новостей от вашей тетушки, грозной миссис Синклер?

Покачав головой, Люси ответила:

— Нет, с тех пор как она покинула Нагасаки десять лет назад. Знаете, она обожала этот город и свою школу и вернулась домой с большой неохотой. Но прежде чем уехать, она послала за мной и натаскала меня, чтобы передать мне любимую школу. Я была не против этой работы, но мой предпринимательский дух заставил меня добавить к ней гостевой дом. Тетя Натали меня живьем съест, если узнает, что я присоединила к ее школе такое вульгарное заведение, поэтому молчок!

Они все еще смеялись, когда показалась школа, основанная миссис Синклер много лет назад, куда она приняла Тёо-Тёо, которая преподавала там английский…

Джордж провел рукой по видавшим виды деревянным столам: почти все здесь осталось прежним, только люди изменились.

Несколько минут спустя Кен шел в пристройку, превращенную Люси в гостевой дом, по тем же коридорам с сучковатыми деревянными панелями, по которым когда-то ходила его мать.

Загрузка...