(не) Жена для огненного ректора

ГЛАВА 23

Стук моих каблуков разносится эхом по длинному коридору поместья, пока мы идём в предложенную спальню. Внутри всё кипит от ярости, но я сдерживаюсь, пока мы не окажемся наедине. Арэн шагает рядом, медленно, раскованно, держа меня за руку и смотря под ноги.

Я хотела было отказаться, закатить скандал, но вместо этого лишь вежливо попросила вернуться в Академию, сославшись на то, что плохо сплю в других домах. Арэн как будто бы на мгновение протрезвел, вспоминая, что он пришёл на этот ужин со мной, и остаться на ночь — значит делить спальню со мной. И это уже не те обстоятельства, когда мне плохо, и он присматривает. Это уже что-то личное, интимное.

Супруги Розенкранц снова начали настаивать, особенно Пиония. Да что она вообще прицепилась ко мне, как назойливая муха? Каверзные вопросы, ледяные взгляды, а теперь она решила провести со мной весь следующий день. Ещё и советы мне хочет дать о супружеской жизни! Какой же абсурд…

Слуга, который вёл нас к гостевым спальням, остановился напротив одной из дверей и открыв её, жестом приглашает войти.

— Ваши опочивальни, господин и госпожа Деван, — мужчина вежливо поклонился и подождал, пока мы зайдём внутрь.

Госпожа Деван? Они там все с ума посходили? По нашей легенде, мы ещё даже не женаты, а лишь помолвлены! Но злиться на слугу нет смысла, он всего лишь делает свою работу, поэтому я только тяжело вздыхаю, когда дверь за нами закрывается.

Уже внутри, Арэн медленно начинает снимать сюртук, но это даётся ему нелегко. Маленькие пуговицы то и дело выскальзывают из рук, из-за чего он начинает суетиться. Я скидываю туфли на пол и с шаткой походкой направляюсь к нему, готовясь к разговору.

— Арэн, чёрт тебя дери, что ты творишь? — говорю я громким шёпотом, одновременно убирая его руки и принимаясь самостоятельно расстёгивать сюртук. — Ты сейчас же вернёшь меня в Академию, я не собираюсь тут оставаться.

Мужчина издаёт тихий стон, откидывая голову назад, позволяя мне справиться с застёжкой. Он стоит неуверенно, слегка покачиваясь, что только приводит к мысли, что он вусмерть пьян.

— Не могу, Мора, — начинает он, и я шиплю на него, заставляя говорить тише. — Я не смогу открыть портал.

— Да ты издеваешься! Это ещё почему? — мои пальцы ловко расстёгивают все оставшиеся пуговицы, и я рывком стягиваю сюртук с его плеч. — Это уже не шутки! Если ты думаешь, что я останусь с тобой ночевать, то ты сбрендил!

И кажется, он действительно сбрендил, ведь на весь мой злой шёпот Арэн лишь пьяно улыбается. Он кидает одежду на пол и отходит на несколько шагов к кровати, пытаясь теперь расстегнуть манжеты рубашки.

— Ты вообще меня слышишь? — снова спрашиваю, пытаясь до него достучаться.

— Я не могу открыть тебе портал, потому что я пьян.

— И это твоё оправдание? Попроси кого-нибудь ещё! Это что, так сложно? Вы же маги, чёрт возьми!

Я не сдаюсь и быстро сокращаю между нами расстояние вновь. Если он шутит, то это самая жестокая шутка в мире, и я возненавижу его ещё больше. Ректор останавливается, фокусируя взгляд на мне, и неожиданно поднимает руки, обхватывая моё лицо.

— Не могу, потому что боюсь открыть его не туда. И ты окажешься в объятиях потных, грязных демонов, а не в своей мягкой уютной постельке, — его голос сочится сарказмом. — А я не хочу, чтобы такая прелестная леди попала в беду.

— Ты сам себя слышишь?! — я откидываю его руки с себя и продолжаю так же шёпотом. — Попроси кого-нибудь другого!

— Чтобы все потом судачили, что моя невеста не захотела делить со мной ложе и… — мужчина наклоняется ближе, и я чувствую запах алкоголя в его дыхании. — Сбежала?

— Скажи, что я заболела.

— Не пойдёт, у них есть личный целитель.

— Умерла?

Арэн тихо смеётся и берёт меня за руки, притягивая к себе. Пытаюсь сопротивляться, но он сильнее.

— Если я скажу, что ты умерла, это будет ещё хуже, чем просто сбежала или заболела, — его руки ложатся на мои плечи, слегка поглаживая.

— Ты совсем не соображаешь, что делаешь! Я сейчас же пойду и… — он не даёт мне договорить, перебивая.

— Останься, останься здесь.

— Нет, ты меня подставил, снова! Напился, согласился на ночёвку, а эта грымза!

Хочу продолжить, но нас отвлекает стук в дверь. Я хмурюсь, не понимая, кто это среди ночи. Взгляд Арэна становится более осознанным, и он властно отодвигает меня в сторону, идя к двери. Но почти сразу же спотыкается об собственный сюртук, валяющийся на полу, почти падая. Я издаю тихий раздражённый стон и спешу открыть дверь сама, но он снова останавливает.

— Стой тут.

Мужчина поправляет рубашку, откидывает алые волосы назад и наконец открывает. На пороге стоит тот же слуга, держа в руке красную бархатную коробку и протягивает её Арэну.

— Госпожа Розенкранц просила передать вам, в знак уважения и гостеприимства.

Ректор слегка удивлённо смотрит на коробку, но всё-таки принимает и благодарит. Дверь снова закрывается, и я подхожу ближе, сгорая от любопытства. Очередной жест надменности или это правда подарок?

Открыв коробку, мы видим несколько бутылочек с краю, а посередине лежит тонкая чёрная ткань.

— Что это? — шепчу я и вытягиваю материю наружу, разворачивая её.

Тут у меня и отвисает челюсть: передо мной чёрная шёлковая ночная рубашка, расшитая кружевом, с чрезвычайно тонкими лямками. Она даже сейчас выглядит практически пошло, боюсь представить, как это будет смотреться на теле.

— О Пресвятые… — я тихо вздыхаю, отходя в сторону, ближе к свету свечей, чтобы разглядеть одежду. — Она что, издевается надо мной?!

Позади слышу низкий смех, и это злит ещё больше. Я резко оборачиваюсь, сжимая в руке лоскут мягкой ткани, и огрызаюсь.

— Нет, все тут решили устроить мне персональный ад? Я что, по-вашему, такая слабая, что можно издеваться?

Помимо ледяной ярости, в груди разливается ещё и ядовитая обида. Очередные обстоятельства, в которых я оказываюсь беспомощной и не могу никак повлиять на события. Разве что кричать, плакать и топать ногами, как ребёнок, доказывая, что тоже стою внимания. Чувствую, как в глазах начинает щипать, и вот-вот хлынут слёзы, обжигающие, горькие.

Смех Арэна затихает в мгновение, он ставит коробку на ближайший комод и подходит ближе. Мужчина мягко забирает из моих рук ночнушку и кидает её на пол, к своему сюртуку.

— Что ты…

Хочу прояснить, но он продолжает напирать. Теперь уже ведёт меня к кровати, мягко усаживает, а сам садится передо мной на колени, держа за руку.

Раздражение немного спадает, уступая место замешательству. Арэн берет мою ладонь и кладет её себе на щеку, медленно потираясь, как котенок, жаждущий ласки.

— Знаю, что всё испортил, но… — он открывает глаза и смотрит на меня снизу вверх. — Ты такая умница…

Его шепот вызывает еще большее смятение внутри, и всё, что я могу, это издать тихий удивленный вздох. В полумраке спальни, в этой позе, передо мной, он выглядит таким… таким… Что я даже слов подобрать не могу. Моё молчание заставляет мужчину нахмуриться, и он уже берет вторую мою руку, перенося её на вторую свою щеку.

— Мора, — он тихо зовет, прикрывая глаза на мгновение. — Я сделаю всё, что угодно, только скажи. Я не хочу, не хочу, чтобы ты… — он вновь делает паузу, слегка поворачивая голову и касаясь губами моей левой руки. — злилась.

Как же он пьян… От его действия я не в силах пошевелиться, просто не зная, как реагировать. Гнев окончательно улетучивается, слез на глазах больше нет, а ощущение тепла и странного трепета внутри лишь растет. Особенно, когда его теплые губы касаются моей кожи, и чувствую, как он прижимается к ней. Изо рта вырывается очередной вздох, и я сама не понимаю, почему так.

— Не молчи… — шепчет Арэн, уже целуя мою ладонь.

Черт возьми… А что тут скажешь? Оттолкнуть? Позволить? Извечный вопрос, когда я с ним, и ответ всегда очевиден.

— Ты пьяный… И ты… — замолкаю, пытаясь придумать ругательство, которое контракт бы не забраковал. — Ведёшь себя неприлично.

— Неприлично? — слышу, как он издает тихий низкий смешок и чуть поднимается, продолжая целовать мои руки. — Пусть так.

Одна его ладонь ложится мне на ногу, словно он ищет опоры, аккуратно сжимая сквозь тонкую ткань платья. Моё дыхание ускоряется по мере его действий, и я совсем не понимаю, почему позволяю. Внизу живота разливается тепло, и я не хочу, чтобы это заканчивалось.

— Зачем ты это делаешь? Зачем ты… поцеловал меня тогда на светском вечере?

Наконец, я решаюсь задать вопрос в лоб. Если он пьян, то может быть сейчас я получу ответы на интересующие меня вопросы. Больше просто не могу терпеть, я сгораю от недосказанностей, от тишины между нами, от невозможности заикнуться об этом с посторонними.

Арэн некоторое время молчит, и наконец шепчет в ответ:

— Хотел и хочу, — мужчина поднимает голову, смотря на меня тем самым взглядом, который приписывают влюблённым. — Тебя невозможно… не хотеть. Я тут не про плотское, а про… — он оставляет ещё один поцелуй на моей коже, уже на предплечье. — Касаться, слушать, смотреть… Быть рядом.

В этот момент внутри меня что-то щёлкает. Знакомое притяжение, которое теперь кажется одновременно правильным и неправильным. Моё сердце бьётся быстрее, и я понимаю, что хочу продолжить этот разговор.

— Но почему? — шепчу я, пытаясь узнать чуть больше.

— Это сложно, — отвечает он, глядя мне в глаза. — Я не могу сказать, потому что пьян и могу пожалеть об этом. Но ты должна знать, что ты прекрасна.

Я застигнута врасплох, когда он быстро поднимается с колен и нависает надо мной, вовлекая в поцелуй. Неожиданно, чувственно, мягко, почти так же, как в первый раз, заставляя сердце трепетать и гонять кровь по всему телу в ускоренном темпе. Мужские руки скользят выше по платью, останавливаясь на талии, а я, закрыв глаза, отдаюсь этому с головой.

Арэн целует меня нежно, но с какой-то скрытой страстью, и в ответ на это я становлюсь всё слабее и пластичнее, как горячий воск, в его объятиях. Губы мягко скользят по моим, пока он не решает углубить поцелуй, посылая новую порцию мурашек по позвоночнику. Медленно, но решительно, мягкий язык раскрывает мой рот, проникая вновь. Его вкус это — пьянящая смесь чисто мужского желания и слабого, тягучего привкуса драконьего коньяка, который он пил за ужином. Мне не хватает воздуха, почти задыхаюсь от яркого ощущения соприкосновения.

Мои пальцы запутываются в его алых локонах, и я не могу остановиться. Не могу оттолкнуть его. Жар внизу живота становится сильнее, вызывая прилив желания по всему телу. В голове колокольным звоном отдается мысль, что это неправильно, но одновременно верно. Не думаю, что я когда либо еще ощущала такое противоречие внутри. Но сейчас, я не хочу думать, хочу чувствовать. Мягкую кожу его шеи под пальцами, шелковистость волос, терпкий запах его тела, смешанный со спиртным.

Арэн мягко толкает меня на кровать, заставляя упасть спиной на упругий матрас. Я неожиданно издаю тихий стон, только распаляя его страсть мягким звуком. Поцелуй становится более влажным, грязным: он терзает мои губы, кусая и зализывая, словно извиняется. Сильное мужское тело вжимает меня в кровать, не давая возможности двигаться, кроме как податься вперёд, желая большего соприкосновения.

Мы отрываемся друг от друга, только чтобы глотнуть воздуха, и в этот момент я понимаю, что уже никогда не смогу смотреть на него прежними глазами. Точно не после такого, и его слов ранее. Теперь он не строгий ректор, не зануда, не объект моей ненависти.

Я только хочу что-то сказать, наверное остановить, пока не стало слишком поздно, но его губы уже оказываются на моей шее. Скользят ниже, оставляя за собой влажную дорожку и едва заметные метки от нежных укусов.

— Арэн… — мой шёпот смешивается с тихим стоном удовольствия, и я чувствую, как его пробирает дрожь.

Одним быстрым движением он заводит мои руки у меня над головой, прижимая запястья к поверхности кровати. Острые зубы мягко смыкаются вокруг моей мочки, и я слышу его низкое мурлыканье.

— Мора… — он горячо выдыхает прямо в ухо, что заставляет меня содрогнуться и прогнуться в спине. — О темнейшие, Мора… Как бы я хотел…

Он почему-то не договаривает и вновь целует. Уже страстно, горячо, наваливаясь сверху всем телом, так что я ощущаю его жар сквозь тонкую ткань платья. Почему-то сейчас ощущение беспомощности в его руках не вызывает раздражения или отвращения. Я как будто бы желаю этого, желаю отдаться без остатка и почувствовать ту каплю безумной страсти вместе с ним. И в моменте мне становится совершенно плевать, где мы и что мы делаем, и насколько это неправильно.

Мои бёдра мягко дернулись вверх, желая большего контакта, чем просто поцелуй, но это всё испортило. Арэн мягко отрывается от моих губ и медленно отпускает поднятые над головой руки. Мы оба тяжело дышим, приходя в себя после головокружительной близости, которой вообще не должно было быть. Мужчина наклоняется и утыкается своим лбом в мой, всё ещё сохраняя интимность момента.

— Я веду себя неподобающе для джентльмена, моя милая звёздочка, — его голос кажется хриплым, как будто бы болезненным. — Прости.

Мужчина скатывается с меня и становится на ноги, сразу же отходя от кровати на пару шагов, оставляя меня в смятении. Внутри живота ужасно ноет от чертовых бабочек и всепоглощающего желания прикоснуться и почувствовать его вновь. Но я не могу себе этого позволить, просто не могу попросить его вернуться обратно и сделать то, чего мы оба так хотим.

Я медленно сажусь на кровати и поправляю растрёпанное платье, которое уже было задрано выше колен. В комнате снова повисла тишина, но теперь неловкая. Арэн даже не оборачивается, и я понятия не имею, о чём он думает и что чувствует сейчас. Злится ли он на себя за очередной порыв? Жалеет, что поддался этому? А я… А я не чувствую сожаления, не злюсь, скорее всё ещё не осознаю.

Ректор вздыхает, запускает руку в волосы и всё-таки поворачивается. В полумраке его взгляд становится ещё более тёмным, проницательным, даже несмотря на пьяную дымку. Он молчит недолго.

— Уступаю тебе кровать, а сам буду спать на полу.

Хочу возразить, ведь это будет ещё более странно, чем просить разные комнаты у хозяев дома. Он мог бы устроиться на диване, в крайнем случае в кресле напротив, но точно не на полу.

— Ты не можешь спать на полу, — мой голос звучит удивительно тихо, просяще. — Это неправильно. Лучше займи диван.

Арэн качает головой, его лицо сосредоточенно, брови нахмурены.

— Нет, я… — он хочет отказаться, но после паузы, вздыхает и всё же соглашается: — Ладно, диван так диван.

Я наблюдаю, как он медленно закатывает рукава рубашки, расстёгивает ещё больше пуговиц, обнажая часть груди, его движения замедленные и неуклюжие. Снимая сапоги, мужчина покачивается, и я невольно хочу встать с кровати, готовая подхватить его, если он потеряет равновесие, но останавливаю себя. Арэн бросает сапоги в угол комнаты и тяжело падает на диван, выдыхая с облегчением. Ещё бы, после трёх бутылок драконьего коньяка, я бы тоже была рада почувствовать твёрдую поверхность под собой.

Повернув голову, он разглядывает меня в полумраке комнаты, пока я растерянно сижу, не зная, как поступить.

— Ты можешь делать что хочешь, — его голос становится тише, интимнее. — Можешь даже переодеться в ночнушку, которую тебе так любезно дали.

Я не сдерживаю возмущённый вздох и кидаю взгляд на тонкую чёрную ткань, валяющуюся на полу рядом с его сюртуком.

— Я не стану это надевать! — протестую я, но это вызывает у него лишь смешок.

— Будешь спать в платье? — вижу, как он приподнимает бровь, нахально ухмыляясь. — Я не буду подсматривать.

Меня охватывает смущение, и щёки медленно заливает румянец. Я опускаю взгляд, мои пальцы нервно перебирают ткань платья. Он прав, спать в этом будет неудобно, но мысль о том, чтобы переодеться перед ним, даже если он не станет смотреть, вызывает у меня неловкость. И пусть мы страстно целовались ещё пару минут назад, но раздеваться…

Арэн, кажется, не замечает моих сомнений. Он устало опускает голову на подлокотник дивана и закрывает глаза. Его дыхание становится медленным и ровным, но я знаю, что он ещё не спит. Он всё ещё здесь, рядом.

Не знаю, что делать с этим внезапным приливом чувств. Моё сердце всё ещё безумно бьётся, а желание прикоснуться к нему, быть рядом, растёт с каждой секундой. Но что я могу сделать? Как мне правильно поступить?

Наконец, я решаюсь. Встаю и подбираю с пола ночнушку. Тонкая, нежная ткань скользит в моих пальцах, приятно ощущаясь на коже. Кидаю ещё один взгляд на мужчину, но он всё так же лежит с закрытыми глазами. А если откроет? К чёрту, корсет на платье неприятно сдавливает рёбра, и так я точно не смогу уснуть.

Отойдя в угол, где он не сможет меня разглядеть полностью, даже если захочет, я быстро переодеваюсь, стараясь не шуметь. Арэн не двигается, только его ровное дыхание напоминает о его присутствии.

Когда я заканчиваю, то возвращаюсь к кровати. Платье аккуратно складываю и кладу на кресло рядом. Ночной воздух холодит кожу, и я торопливо забираюсь под одеяло, натягивая его до подбородка.

— Тёмной ночи, — шепчу я, не уверена, слышит ли он.

В ответ тишина. Я закрываю глаза, пытаясь расслабиться, но мысли продолжают кружиться в голове. Всё, что произошло сегодня, кажется нереальным, как сон, из которого я боюсь проснуться. Можно ли сказать, что мы поговорили? Не совсем, но мне кажется, теперь я понимаю его больше, глубже. Маленькие детали пазла начинают собираться в одну большую картину. Картину тёмную, грязную, страшную в своей истории, но одновременно яркую и многогранную.

Я поворачиваюсь на бок, стараясь найти удобное положение. Моя рука касается подушки, и я чувствую её мягкость под пальцами. Тишину нарушает лишь его тихое мягкое дыхание. Он уснул так быстро, оставляя меня наедине с собственными мыслями.

Ворочаюсь долго, хоть кровать и удобная, мягкая, но полноценный сон никак не идёт. Переживания захватывают сознание, показывая перед глазами вспышки событий и старых воспоминаний. Сквозь беспокойную дремоту моё тело подрагивает, и с губ срываются тихие болезненные стоны, когда матрас продавливается под весом чужого тела. Чьи-то сильные руки смыкаются вокруг моего тела, прижимаясь грудью со спины, и мне становится спокойно. Дыхание выравнивается, стук сердца замедляется, и я проваливаюсь в темноту.

Первое, что я слышу по пробуждении, — это тихое дыхание мне на ухо. Кто-то по-прежнему обнимает меня, и я медленно переворачиваюсь на кровати. Его лицо находится напротив меня в нескольких сантиметрах, когда ко мне наконец приходит осознание. Я почти отпрыгиваю в сторону, отталкивая Арэна в сторону, из-за чего он тоже просыпается.

— Что ты тут делаешь? — мой голос звучит испуганно и высоко от неожиданности.

Тут же вспоминаю, что засыпала я в полупрозрачной ночнушке, и стараюсь прикрыть грудь, натягивая одеяло до самого подбородка.

— Не… не кричи… — из его рта вырывается тихий болезненный стон, и маг хмурится.

— Ты же спал на диване! Чёрт!

Он хочет что-то ответить, но в дверь постучали. О нет… Охота, завтрак и Пиония, и теперь мне никак не ускользнуть.