(не) Жена для огненного ректора

ГЛАВА 29

— Если хочешь помочь, — произносит он, глядя мне прямо в глаза мутным взглядом, — успокойся.

Слова звучат как приказ, и я заставляю себя замедлить дыхание, пытаясь сосредоточиться.

— Что я должна сделать?

Арэн отвечает не сразу, видно, что он собирается с силами. Его грудь поднимается и опускается с трудом, кровь медленно течет из раны, пачкая все вокруг.

— Нужно зажать рану, чтобы ты… не истек кровью, — продолжаю я дрожащим голосом, стараясь не потерять самообладание. Нужно что-то придумать и срочно. Я знаю, как лечить людей, но магов?

— Не поможет, — шепчет он, кашляя. — Открой шкаф… длинная коробка… быстро…

Я киваю, встаю на дрожащих ногах и бросаюсь к стене. Сердце колотится так, что я почти ничего не слышу, кроме его ударов в висках. Открыв дверцу, я мешкаю, в темноте ничего не видно. Я слепо шарю рукой по полкам, задевая книги, какие-то статуэтки, пока не натыкаюсь на гладкую деревянную поверхность. Схватив коробку, я возвращаюсь назад, чувствуя, как она скользит в моей мокрой руке. Колени подкашиваются, но я пытаюсь мыслить здраво.

— Что это? — спрашиваю, открывая футляр. Внутри лежит длинный клинок, остро отточенный и блестящий в тусклом свете.

Я делаю судорожный вздох и качаю головой, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Безумный дурак! Он ранен, и вместо зелий, амулетов, чего угодно, просит дать ему оружие.

— Ты сошел с ума. Тебе нужен целитель, а не игра с ножами!

Он снова берет меня за запястье, но уже не так крепко. Слова даются ему тяжело:

— Убей меня… — шепчет он умоляющим слабым голосом. — Пожалуйста, убей.

От этих двух простых слов меня парализует. Кажется, что я ослышалась или это шутка, злая, безумная. Никто в здравом уме не будет просить другого убить себя, даже он. Тяжело сглотнув, я хочу что-то сказать, но не могу произнести ни звука.

— Мора, пожалуйста.

Снова зовет мужчина, сжимая мое запястье чуть сильнее. И только тогда до меня доходит осознание: Арэн не шутит. Вместо того чтобы спастись, он просто хочет умереть от моей руки. Нет, нет, нет!

Эта мысль отрезвляет меня, как холодная вода. Схватив его руку в ответ, так сильно, что костяшки побелели, я вырываю крик:

— Нет! Нет! Ты… Я не буду этого делать! Тебе нужна помощь!

Мужское лицо морщится от боли. Арэн кашляет, пытаясь продолжить говорить. В тусклом свете я вижу, как в уголках его губ скапливается кровь.

— Так нужно… Я не умру. Обещаю… вернусь…

Не верю. Это предсмертная агония. Он обезумел от боли и потери крови. Пусть говорит все что угодно, но я просто не могу этого сделать. Я не могу потерять его, не сейчас, не так. Даже если ненавижу его всеми фибрами своей души, просто не смогу. Слезы застилают глаза, и я начинаю плакать, опускаясь на колени перед ним.

Арэн хмурится и медленно ведет мою руку к коробке, подталкивая взять оружие.

— Сделай это… звёздочка… — просит он ласково, насколько это возможно в его состоянии.

Эти слова вызывают ещё больше тревоги. Зачем он снова назвал меня этим прозвищем? Зачем так умело давит на больное? Хочется думать, что это очередная манипуляция, уловка, попытка вывести меня из равновесия. Но думать так я уже не могу, не сейчас, когда он так уязвим и близок к смерти.

Я встречаюсь с ним взглядом, пытаясь разглядеть тайный смысл его просьбы в глазах, но там ничего кроме боли. Арэн вновь двигает мою руку к коробке на полу, хрипло покашливая. О Пресвятые!

Мои руки дрожат так сильно, что я едва удерживаю рукоятку кинжала, вынимая его из футляра. В голове не укладывается, что я действительно собираюсь сделать это. Арэн едва заметно кивает, ведя мою руку к своей груди. Кончик лезвия останавливается слева, где-то в районе сердца, опасно поблескивая в полутьме комнаты.

— Доверься мне, — шепчет он, голос едва слышен, но настойчив. — Всё будет хорошо.

Я качаю головой, не в силах сдержать слезы. Как бы я хотела, чтобы это не было правдой.

— Я не могу… — голос дрожит, срывается на всхлипы.

Он молчит, поднимает другую руку и накрывает мои ладони сверху, заставляя кинжал упираться сильнее в его грудь.

— Можешь, — произносит он твёрдо, сжимая мою руку. — Я вернусь, обещаю.

Слёзы уже льются ручьями, сердце разрывается от боли и ужаса. Но его глаза, полные страдания и отчаяния, заставляют меня продолжать.

— Прости меня… — шепчу я, чувствуя, как лезвие начинает медленно погружаться в его плоть.

Арэн смотрит прямо на меня, и я, с ужасом, вгоняю клинок глубже в его сердце. Моих сил не хватает, чтобы прорваться сквозь межрёберные мышцы, и он сильнее нажимает на мои руки. Его лицо почти не меняет выражение, только булькающий хрип раздаётся из его горла.

— Всё… будет… хорошо, — едва разборчиво шепчет он.

Нож вошёл до конца. Всё. Я убила его, убила собственными руками по его просьбе. Тело Арэна начинает слабеть, руки, которые ещё несколько секунд назад держали мои, безвольно падают на его грудь. На меня накатывает новая волна паники.

— Арэн… — зову я, зная, что он не ответит. — Арэн… Арэн..!

В безумном порыве, я наклоняюсь ближе и трясу его за плечи, словно надеясь, что он откроет глаза. Какая глупость, никто не выживет с ножом в сердце и такой потерей крови. Но вместо осознания я впадаю в полное отрицание. Такого не может быть, ещё минуту назад он сказал, что вернётся, но теперь его глаза закрыты и дыхания совсем не слышно. Я сделала что-то неправильно? Мне нужно было прочитать заклинание или что-то подобное?

— Арэн, пожалуйста… Пожалуйста!

Мой голос срывается на крик, истошный, болезненный. Руки всё ещё дрожат, когда я решаю вытащить клинок, который едва поддаётся. Может быть, это сработает? Может быть, он забыл сказать об этом условии? Оружие с громким лязгом падает на пол.

Проходит минута, две, но ничего не происходит. Моё сердце разрывается на куски, и я падаю на его грудь, прижимая его к себе, ощущая, как тепло медленно покидает его тело. Я обнимаю его сильнее, в тщетной надежде, что смогу удержать его здесь, со мной. Мир вокруг замирает, и я остаюсь наедине с болью и отчаянием, и его глупым обещанием вернуться.

— Вернись ко мне… Вернись… — шепчу я сквозь слёзы, надеясь, что он услышит.

Тело Арэна лежит безжизненно, его лицо, обычно такое сильное и уверенное, теперь кажется спокойным и умиротворённым. В голове крутится мысль о том, что я предала его последнюю надежду, не справилась, не спасла. Может быть, его спасение было в смерти?

— Почему… — шепчу я, не ожидая ответа. — Почему…

Горячие капли скатываются по щекам, падая ему на грудь. Внутри меня всё сжимается от боли и горечи. Я никогда не прощу себе этого. Никогда. Боль настолько сильная, что кажется, я не смогу больше дышать.

В пучине собственных мыслей я даже не сразу замечаю еле заметный огонь на его коже, который медленно начинает разгораться. И с каждой секундой пламя становится всё больше, охватывая всю его фигуру. Нет, нет, нет! Он же сгорит и исчезнет уже навсегда. Я пытаюсь тушить огонь голыми руками, но ничего не получается. Жар опаляет мою кожу, перекидывается на тонкую ткань моей пижамы. В страхе, я отпрыгиваю в сторону, шипя от боли.

Все моё тело сковывает страх, пока я трясусь, пытаясь придумать хоть что-то. Мысль приходит мгновенно, и вот я уже несусь в маленькую ванную, шарю по полу в надежде найти любую тряпку. Смочив её водой, возвращаюсь и начинаю сбивать огонь. Это не даёт никаких результатов, огонь становится лишь сильнее. В воздухе появляется запах гари — это его одежда и обивка дивана превращаются в пепел.

Сквозь пламя я вижу очертания его тела и пытаюсь подойти ближе, но всё ещё слишком жарко. Внезапно в воздухе раздаётся судорожный глубокий вздох. Невозможно, просто невозможно. Я только что убила его! Убила собственными руками!

Проходит несколько минут, когда огонь почти исчезает, оставляя за собой только потрескивание в воздухе. На обугленном диване лежит Арэн, в копоти, крови и по большей части голый. Мужчина открывает глаза и одним движением руки заставляет оставшиеся языки пламени потухнуть.

— Ч-что..? — мой голос звучит неуверенно, безумно напуганно. Вместо того чтобы подойти, я пятясь назад, запутываюсь в собственных ногах и падаю на пол.

— Отвернись, пожалуйста, мне… — отвечает он и садится, прикрываясь рукой.

Что происходит? Что прямо сейчас происходит? Он же умер, умер у меня на руках, от моей руки!

— Мора, пожалуйста…

Снова просит он, и я наконец отворачиваюсь, смотря на свои окровавленные трясущиеся ладони. Я сошла с ума. Точно, я сошла с ума от горя и это морок. Другого объяснения у меня нет. Или же он просто призрак, неупокоенная душа, которая будет терзать меня до конца моей жизни. Такое вообще возможно?

Слышу, как он встаёт и делает несколько шагов в сторону кресла. Хочется поднять глаза, удостовериться, точно ли это он, но я не решаюсь. Уже через пару секунд снова слышатся шаги, но теперь в мою сторону. Моё тело вздрагивает, и я сжимаю кулаки, пытаясь подавить новый приступ рыданий.

— Посмотри на меня, пожалуйста, — говорит он мягко, успокаивающе.

Поколебавшись, я поднимаю голову. Мужская фигура расплывается перед глазами: те же красные волосы, то же лицо, те же руки.

— Ты умер… этого не может быть… — всхлипываю я, едва выговаривая слова.

Арэн молча наклоняется и подхватывает меня, заставляя встать на ноги. Чувствую, как его руки обхватывают меня, заключая в объятия. Опустив взгляд, сразу же замечаю, что теперь его бедра прикрыты пледом, видимо взятым с того самого кресла. Как иронично, он стесняется наготы, но не стеснялся просить убить его.

— Я тут, — шепчет он, касаясь пальцами моего лица. — Смотри, я здесь.

Мужчина ведет меня к креслу, садится сам и усаживает меня к себе на колени, как ребенка, обнимая крепко и нежно. Его дыхание всё ещё тяжелое, он слаб, но не на грани смерти. Если это сон, то я не хочу просыпаться.

Не думая о последствиях, своих принципах или прошлых решениях, я обнимаю его в ответ, зарываясь лицом в его шею. Теплый. Настоящий. Мужские пальцы запутываются в моих волосах, когда он поглаживает мою голову, мягко укачивая. Мне всё ещё не верится. Восстал из мёртвых, как?

— Ты такая молодец, — бормочет он мне на ухо. — Сделала всё правильно.

— Я думала, что потеряла тебя, — шепчу я в ответ, задыхаясь от слёз.

— Нет, нет, звёздочка, никогда, — его голос не свойственно дрогнул. — Я бы не посмел сделать это так.

Арэн тяжело вздыхает, прижимая меня крепче, словно я самое драгоценное, что может у него быть. И я хочу в это верить.

— Я… — начинает он, но не заканчивает.

Вместо этого, ректор оставляет несколько поцелуев на моей макушке и виске. Нежно, бережно, наполняя мягкие прикосновения смыслом.

Мы сидим так несколько минут в тишине, прерываемой только моими тихими всхлипами. Арэн же не оставляет попытки утешить меня, поглаживая и оставляя россыпь поцелуев на моей коже. Хотелось бы сделать вид, что ничего не произошло, но я не могу. Перед глазами всё ещё его искажённое болью лицо, кровь, огонь. Даже если он просил сам, даже если это было нужно, чтобы спасти его, где-то глубоко внутри меня гложет гнилое чувство вины.

Мои руки вновь сжимают его сильнее, в страхе, что он исчезнет прямо сейчас. Вдруг мой воспалённый разум лишь играет со мной в игру? Показывает его образ в надежде спасти хрупкое сознание жестоким обманом.

Заметив этот жест, маг разворачивает меня, и его пальцы касаются моего подбородка, поднимая вверх. Мужчина смотрит с состраданием, сочувствием и чем-то ещё, что мне сложно понять.

— Вдох… — мягко приказывает он, ожидая, когда я подчинюсь. — Выдох.

Я послушно повторяю, снова и снова, сотрясаясь в объятиях. Мне нужно успокоиться, но едва ли это получается.

— Ещё раз, давай. Вдох, выдох.

Ректор обхватывает моё лицо двумя руками, заставляя смотреть только на него, в попытке привести в чувства. Его большие пальцы стирают мои горячие слёзы с кожи, и я вижу, как он хмурится.

— Всё хорошо. Я здесь и никуда не уйду. — он наклоняется и оставляет на моём лбу мягкий поцелуй.

Странно. Всё так странно и страшно одновременно. Успокоиться никак не получается, разве что сердце немного замедлило свой ритм. От слабости я вновь падаю ему на грудь, обнимая за шею. Я жмурю глаза, утыкаясь носом ему в ключицы, втягивая запах его тела. Сажа, кровь, мускус — так он пахнет, а не табаком, цитрусом, или что там ещё.

Ничего больше не происходит. Мы всё так же сидим, и он всё-таки укачивает, позволяя выплакаться. Паника медленно отпускает, уступая место странной горечи и страху. Вдруг это не по-настоящему? Вдруг, на самом деле я всё ещё сижу на диване, обнимая его безжизненное тело?

Судорожно вздохнув, я наконец отстраняюсь, ровно настолько, чтобы увидеть его лицо. Уставшее, немного болезненное, но раны и ссадины куда-то исчезли. Я отодвигаюсь ещё немного и опускаю взгляд ниже. Кожа на животе и груди абсолютно чистая, никаких признаков того, что он вообще умирал. Переведя взгляд на его руки, понимаю, что вижу там то же самое — никаких старых шрамов. Что…?

— Арэн… ты… как..? — пытаюсь задать вопрос, но слова никак не складываются в предложение.

Вместо ответа на его губах расцветает маленькая, едва заметная улыбка. Ректор снова гладит меня по волосам, давая время собраться с силами.

Стоп. Пропали не только шрамы и раны, но и ожог. Я подношу пальцы к его лицу, касаясь подушечками пальцев бледной кожи, очерчивая контур пропавшего пятна. Маг не отстраняется, наоборот, словно льнёт к прикосновениям. Слёзы с новой силой начинают жечь глаза, и я закусываю губу, пытаясь подавить их. Это не он. Это, тьма его дери, не он!

— Ш-ш-ш… Тише, тише, дорогая.

Это точно морок, я сошла с ума. Точно, так и есть. Ведь если бы это был Арэн, настоящий Арэн, он бы воскрес со всеми своими шрамами, так? Речь не про колотые раны, а шрамы, которые были и до этого. Рубцы на руках, ожог на лице — но этого просто нет!

— Кто ты? Ты… ты не он! Шрамы, ожог! Нет, нет! — мой голос срывается, когда я пытаюсь говорить и одновременно встать. Мужчина не отпускает, лишь сильнее удерживает на месте.

Темный, темный из бездны, сущность — вот кто это. Никаких увечий, странное нежное поведение, ласковый голос — он моя галлюцинация. Я пытаюсь вырваться и вскочить, но сопротивляться бесполезно.

— Мора, пожалуйста, остановись. — он почти умоляет, но я не прекращаю попытки.

Я толкаю его руками в грудь, всхлипывая. Мне нужно вырваться, мне самой нужен целитель, нужно сказать всем, что Арэн Деван мертв. Нужен хоть кто-нибудь, кто скажет мне горькую правду.

— Это я! Посмотри на меня, посмотри, пожалуйста! — ректор уже повышает голос, болезненно сдавливая моё запястье. — Что мне сделать, чтобы ты поверила? Хочешь, верну ожог?

— Лучше верни мне ЕГО, верни Арэна!

Я кричу, не в силах пошевелиться, ведь он сжал обе мои руки своей, а второй крепко удерживает за талию, не давая встать. Настоящая западня. Маг, наблюдая за этим, тяжело вздыхает и качает головой, нахмурившись.

— Я настоящий, Мора. Настоящий, — мужчина наклоняется ближе и продолжает уже тише. — Смотри.

На бледной коже его лица начинают медленно проступать бордовые пятна. Вначале едва заметные, но набирающие цвет с каждой секундой. Кожа, некогда гладкая, становится бугристой, превращаясь в тот самый шрам, который я видела всё это время. Из моего горла вырывается испуганный вздох, когда я тихо говорю:

— Какого… — и не заканчиваю, что тут ещё сказать?

— Это иллюзия, у меня никогда не было такого ожога, — объясняет он, что путает ещё больше.

Прищурившись и шмыгнув носом, я придвигаюсь чуть ближе, рассматривая увечье. Выглядит как настоящее, в точности как и ранее. Но на краю моего сознания плещется мысль сомнения — если это галлюцинация, то я могла сама себе это придумать. Понимая, что я всё ещё сомневаюсь, мужчина отпускает мои запястья и берёт мою руку в свою, переплетая наши пальцы.

— Я не вру тебе и не стану. Просто поверь мне, пожалуйста. Знаю, что не заслуживаю, но…

— Как ты выжил? — я выпаливаю быстрее, чем успеваю подумать.

Мне нужен ответ на вопрос, прямо сейчас, срочно.

— Нам не стоит говорить об этом сейчас, ты… — но я не даю ему договорить, вновь перебивая.

— Нет! Нам нужно поговорить об этом сейчас! Ты тёмная сущность, да? Ты захватил его тело? — слова ядовитой рекой начинают течь из моего рта, почти бесконтрольно. — Он не мог выжить, я убила его!!! Верни мне Арэна!

Снова кричу, вырывая руку из его ладони, но теперь это его злит. По крайней мере, мне так кажется. Арэн, или тот, кто в его теле, снова прижимает меня к себе и низко хрипит:

— О Темнейшие, Мора! Это я, я! — он на мгновение останавливается, явно решаясь на что-то. — Я бессмертен. Практически бессмертен.

Его слова обрушиваются на меня как лавина, и я застываю на месте уже во второй раз за вечер. Бессмертен? То есть, он хочет сказать, что не может умереть? Мне не послышалось? Я уж было открыла рот, чтобы спросить, но снова его закрываю, теряясь от удивления.

— И прежде чем ты снова начнёшь кричать, — продолжает мужчина, но уже спокойнее, — мне нужно было умереть, чтобы воскреснуть, и ты сделала всё правильно.

Кажется, я забыла как дышать, пока слушаю его, одновременно пытаясь осмыслить происходящее. Значит, я всё-таки ещё при своём уме? И это было специально? Или новая уловка? Я закусываю губу и снова шмыгаю, разглядывая его лицо вблизи.

— Почему ты не сказал мне раньше?

Логичный вопрос, на который должен быть логичный ответ, и Арэн мне его даёт.

— А ты бы слушала, если бы я пытался рассказать тебе обо всём, лежа с пробитым лёгким и плюясь кровью? — я качаю головой, и он продолжает: — Вот и я так подумал. А сейчас… — ректор тихо вздыхает и наклоняется ближе, утыкаясь лбом в мой лоб. — Сейчас нам нужно отдохнуть, а не вести серьёзные разговоры.

Я прикрываю глаза, чувствуя его тёплое дыхание на моём лице. Так близко, интимно и больно одновременно.

— Мора, — тихо зовёт он, и я издаю тихий вопросительный звук. — Спасибо.

Такое простое слово, но из его уст это звучит как высшая мера похвалы. Не зная, что сказать, я лишь облегчённо вздыхаю, медленно расслабляясь.

Теперь ректор держит меня не так крепко, скорее бережно. Мягко поглаживает пальцами моё запястье, проводит кончиком носа по моим волосам, целует в лоб. Практически платоническая сцена, пока я не поднимаю голову выше.

Так много хочется сказать, наброситься с вопросами, может, даже с обвинениями. Ведь несмотря на короткий миг примирения, в груди всё ещё ноет от недавнего скандала. Он ведь оттолкнул меня, но сейчас…

— Арэн, мы…

Его палец опускается на мои губы, заставляя замолчать, и мужчина отрицательно качает головой. Не сейчас, да. Я не в том состоянии, чтобы думать, а он — тем более.

Неожиданно на его лице появляется едва заметная улыбка. Ректор поднимает мой подбородок двумя пальцами и целует. Вначале невесомо, словно проверяя, оттолкну ли я или нет, но через мгновение уже увереннее. Я издаю тихий стон от неожиданности, но отвечаю. Кажется, у меня даже сердце замерло, просто от ощущения близости. Его губы мягкие, но в то же время решительные, с привкусом пережитых страданий и боли.

Я закрываю глаза, отдаваясь этому моменту полностью. Каждое наше движение, каждое прикосновение кричат о привязанности и сожалении. В них — всё, что мы чувствуем друг к другу, все слова, которые не были сказаны, и все эмоции, которые были заперты. Мы словно сливаемся воедино, забывая обо всём на свете, кроме друг друга.

Мои руки обвиваются вокруг его шеи, и я прижимаюсь к нему ближе. Его тело, несмотря на всю свою уязвимость и усталость, кажется невероятно сильным и тёплым. Мужские руки в ответ скользят по моей спине, притягивая меня к себе ещё крепче. Чувство, поначалу казавшееся просто страстью, оказывается глубокой, всепоглощающей любовью, которая переполняет меня до краёв.

Отбросив все остатки приличия, Арэн целует меня глубоко, жадно, прижимаясь к моим губам снова и снова, как будто не может насытиться. Его зубы задевают мою нижнюю губу, резко прикусывая, прежде чем смягчить боль бархатным прикосновением языка. Я задыхаюсь, раскрывая рот шире, наслаждаясь плавным скольжением внутри.

Не замечая ничего вокруг, я растворяюсь в его прикосновении. Податливая и послушная, полностью во власти восхитительного ощущения, которое он вызывает. Внизу живота разливается жар, пульс учащается от каждого скольжения его губ, от каждой ласки его языка. Мои пальцы впиваются в бледную кожу на его плечах, оставляя розовые отметины, но кажется, мужчину это не волнует.

Мы целуемся самозабвенно, пока обоим не начинает не хватать воздуха. Арэн отрывается от меня первым, и его лоб касается моего. Тяжело дыша, маг обхватывает моё лицо ладонью, нежно поглаживая большим пальцем щеку.

— Останься у меня сегодня, — шепчет он хриплым низким голосом.

— Я бы осталась и без твоей просьбы, — отвечаю я, немного запыхавшись.

В комнате царит хаос: кровавые следы, следы пепла, сгоревший диван. Арэн весь грязный в копоти, и я тоже. Этот вид вызывает у меня смешок, несмотря на тяжесть момента.

— Что смешного?

— Ну… — я отстраняюсь и оборачиваюсь через плечо, смотря на беспорядок. — Даже не знаю, тут очень уютно.

Проследив за моим взглядом, ректор только вздыхает, но не так, как обычно, скорее с ноткой веселья. Повернувшись назад, замечаю, что он и вправду улыбается.

— Да, я так старательно наводил красоту перед твоим приходом, устал немного.

— Угу, и костюм новый надел. Красивый.

От нового саркастичного комментария мужчина издаёт грудной смешок и откидывает голову на спинку кресла.

— Говорю же, старался.

Между нами повисает пауза, прежде чем он продолжает:

— Надо помыться.

В ответ я лишь киваю на предложение и уже собираюсь встать, как падаю на его колени обратно. О Пресвятые! Я снова в комнате у мужчины, снова иду мыться, и у меня снова нет одежды. Смущённо качаю головой.

— Почему? — уточняет он, устало глядя на меня из-под полуприкрытых век.

— Потому что мне не во что переодеться, а пижама, — я опускаю голову вниз, окидывая себя взглядом, — ну, она испорчена.

— Можно подумать, в прошлый раз тебя это остановило. Дам что-нибудь из своего.

— Но… — хочу возразить, но он перебивает:

— Никаких “но”, душ, успокаивающее зелье и в постель.

Арэн обхватывает моё тело двумя руками, встаёт с кресла и несёт в маленькую ванную комнату. Даже сопротивляться не буду: мужские штаны — ладно, рубашка — пусть будет рубашка. Что угодно, лишь бы снять с себя провонявшую гарью и кровью ткань.

Лёжа в кровати, укрывшись одеялом по самый подбородок, я медленно начинаю засыпать. Душ, чистая одежда, пахнущая им, противное зелье, осознание, что он жив, — всё это приносит покой. Я широко зеваю, устраиваясь поудобнее, и пытаюсь держать глаза открытыми, но всё расплывается. Мне хочется дождаться его, сказать, чтобы не спал в кресле или где он там придумал, но зелье сильнее.

Уже проваливаясь в сон, я чувствую, как кровать рядом прогибается под чужим весом. Тёплые большие руки обхватывают меня со спины и прижимают к чему-то большому и твёрдому.

— Тёмной ночи, звёздочка.