(не) Жена для огненного ректора

ГЛАВА 27

Продрогнув до костей и более-менее успокоившись, я понимаю, что лежать в сугробе — самая худшая идея из всех возможных. Платье промокло насквозь, слезы и сопли превратились в ледышки, придавая лицу болезненный оттенок синевы. Моя импульсивность вновь не привела ни к чему хорошему, кроме очередной проблемы.

Открыв дверь своей комнаты, я обнаруживаю, что Талия ещё не спит. Она лежит на своей кровати, погружённая в чтение. Я закусываю губу, стараясь делать вид, что всё нормально, но мой вид говорит сам за себя: заплаканное лицо, промокшее платье, растрёпанные чёрные волосы, дрожащие руки.

— Привет, — здороваюсь и вздрагиваю от звука собственного голоса.

Он звучит сейчас так, как у тяжело больного человека, или же как у курящей старушки. Чувствую, как девушка поднимает на меня свой взгляд, и отворачиваюсь. Не хочу, чтобы она видела и тем более спрашивала. Не факт, что я смогу сдержаться и не разрыдаться вновь. Так ведь всегда и получается: только успокоишься, и один вопрос рушит дамбу. Я быстро переодеваюсь, желая лишь одного — погрузиться в тёплую постель и забыть о всём, что произошло.

— Мора, всё в порядке? — спрашивает Талия, заметив моё состояние.

— Да, всё хорошо, — отвечаю я, стараясь звучать уверенно, но даже мне ясно, что голос мой предательски дрожит. — Просто устала как-то, была у Фельда вечером.

Ведьма кивает и возвращается к своему чтиву, оставляя меня в покое. Я ложусь в кровать, уставившись в стену, и пытаюсь собрать мысли. Но вместо ясности приходит лишь боль — острая, как тысячи невидимых игл, впивающихся в сердце. Внутри всё пылает, как будто его слова были ударами, разбивающими меня на куски. Я в растерянности: что делать дальше? Снова сбежать? Уйти из этого мира, вернуться к матери, которая хотела меня "продать" ему в жены? Я лучше удавлюсь, чем буду так унижаться.

Запуталась. Я запуталась в своих чувствах, как в густом тумане, из которого не найти выхода. В голове хаос, и я пытаюсь унять его, но боль не отпускает, нарастая с каждым мгновением. Кажется, будто он не говорил, а бил меня. Физически. И это невыносимо.

Когда же всё это началось? Когда я, глупая, позволила себе влюбиться? Воспоминания всплывают в памяти одно за другим, как страницы книги. Та ночь, когда я напилась на празднике Всех Святых, и он, такой суровый и непреклонный, пытался что-то объяснить и успокоить. Тот момент, когда после неудачного ритуала он нёс меня на руках, как самую ценную ношу, всю ночь сидел рядом, наблюдая за мной, чтобы убедиться, что я в порядке. Его прикосновения, когда он надел на мой палец это чертово кольцо, запечатывая мою судьбу. Или это случилось на светском вечере?

Хочется, чтобы сказал, что обманул, испугался, ошибся. Но я знаю, что Арэн никогда этого не сделает. Сейчас, собрав все кусочки пазла в одну большую картину, я начинаю понимать его лучше, чем ранее. Любовь для него — слишком страшное чувство, и он прячется за стеной из льда, не позволяя себе проявить слабость. Хоть мне и удалось ненадолго пробиться, увидеть его настоящего, теперь это не имеет значения. Может быть, ошиблась тут я? Для него это могла быть одна большая игра…

Перед глазами снова всплывает его образ, и я хочу рыдать, выть в голос, выплеснуть всю эту невыносимую тяжесть. Но я знаю, что не могу позволить себе этого сейчас. Тогда я разбужу Лиару, которой и без меня плохо, и напугаю Талию. Всё, что остаётся — это зажмуриться и хвататься за простынь в надежде, что это поможет.

Но это не помогает, как бы я ни хотела и ни сдерживалась, слёзы медленно подступают к глазам. Слабая, жалкая, ни на что негодная — так я себя чувствую. Кажется, если бы я не подпустила его ближе, ничего бы этого не было. Мы бы заключили злополучный контракт, может быть, он надел бы на меня кольцо для защиты, и всё. Всё, я бы была обычной адепткой, которая живёт свою бурную юность, пока он ищет себе невесту и прикрывается маской невозмутимости. О Пресвятые…

Сил сдерживать слёзы уже совсем не осталось, я сдаюсь. Беззвучно плача, стараюсь не всхлипывать, чтобы не привлекать внимания. Слёзы катятся одна за другой, и на простыни медленно образуется влажный круг. Руки, которые ранее сжимали простынь, теперь напряжены до предела, что костяшки побелели.

Талия гасит свет, и я думаю, что она наконец легла спать. Однако через несколько минут позади слышится скрип половиц, и я чувствую, как она садится на край моей кровати. Кажется, пришло время отвечать на неудобные вопросы, ну или снова врать.

— Хочешь поговорить? — её голос тихий, успокаивающий.

Я качаю головой, понимая, что ничего не могу ей сказать из-за контракта, связывающего меня с ним. Да и не особо хочется, если честно. Не вижу никакого смысла взваливать на неё свою печаль.

Она же молчит некоторое время, затем говорит:

— Не нужно плакать из-за него.

Из-за него? Не совсем понимая, о чём идёт речь, я поворачиваюсь к ней лицом.

— Я знаю, что дело не в Захарии, — продолжает она. — Он и пальцем бы тебя не тронул, это понятно.

Она поняла? Стоп, да этого не может быть, разве что послушала идиотские сплетни от Лиары и остальных, хотя и они немного поутихли. По спине пробегает легкий холодок, и я сглатываю, делая глубокий судорожный вдох через рот.

— Он… опасный человек, — произносит Талия так, как будто разрезая тишину. — И тебе не стоит с ним связываться. Даже если любишь. Тем более если любишь.

Ведьма делает паузу и переводит взгляд, смотря в окно. Я всё ещё молчу, не зная, стоит ли вообще открывать рот. Она права, определённо права, но уже слишком поздно. К тому же, откуда она узнала? Я ведь ни разу не говорила, что нас с ним что-либо связывает, да и не смогла бы. Не думаю, что такая умная и рассудительная девушка поверит в какую-то чушь, о которой все говорят.

— Лиара была у него, — продолжает Талия, — и он унизил её. Сама видишь, что с ней происходит. Я не хочу, чтобы то же самое произошло и с тобой. Для него разбить сердце молоденькой адептки ничего не стоит, разве что развлечение на вечер.

— Ты не понимаешь, — наконец шепчу я.

Девушка как-то грустно улыбается и вновь смотрит на меня. Сейчас она похожа больше на заботливую, мудрую маму, чем на соседку и подругу. Талия протягивает руку и касается моих волос, нежно убирая локоны в сторону с лица. Неосознанно, я тянусь за успокаивающей лаской, надеясь, что это поможет унять всепоглощающую боль внутри.

— Думаешь, со мной такого не было? Влюбиться до чертиков, что перед глазами всё меркнет при его появлении, колени дрожат и ты вздоха сделать не можешь. Чувствуешь себя самой счастливой и глупой одновременно, не понимая, что с тобой происходит, — отвечает она, а я лишь пожимаю плечами в ответ, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Просто… Не привязывайся сильно, ладно? Мора, я знаю, каково это и насколько потом бывает плохо. Им же всё равно, понимаешь? Для них это способ скоротать скуку, которой уже много десятков лет, а для нас — самая чистая и сильная любовь, которую даже любовное зелье не сможет вызвать.

Я снова закрываю глаза, пытаясь дышать и не завыть, как раненый зверь, во весь голос. Талия права, абсолютно и бесповоротно права, что даже противно. А мне противно от себя, что удавиться хочется или выпить отравы, чтобы спать, как заколдованная принцесса под стеклянным куполом. Я чувствую, как рука ведьмы обхватывает мою, нежно поглаживая пальцы в попытке успокоить мою агонию.

Не знаю, сколько проходит времени, когда мне становится немного лучше. Открыв глаза, я вижу, как шатенка склонила голову и закусила губу, явно о чём-то размышляя. Она вспоминает себя? Судя по её словам ранее, когда-то и её так уничтожили, но спрашивать не хочется. Не нужно ворошить старые раны, когда ты только от них оправился и живёшь дальше.

— Спасибо, — шепчу, чувствуя, как моя боль начинает отступать под её заботой.

— Всегда пожалуйста, — шепчет Талия в ответ, вызывая у меня подобие улыбки.

Мы молчим, слушая завывающий ветер за окном и тихое сопение Лиары во сне. Всё кажется таким странным, как будто сейчас я смотрю на мир сквозь призму собственных мучений, а эта комната — тихая гавань, где я в безопасности. По крайней мере, сейчас. Не знаю, как там будет дальше, и тем более завтрашним утром, но я оставлю это для версии Моры из будущего. Она во всём разберётся, у неё просто не будет выбора.

Наконец, Талия отпускает мою руку и медленно встаёт, собираясь вернуться к себе в кровать, но я на секунду задерживаю её:

— Как… Как ты поняла? — я задаю вопрос, который так и висел в воздухе во время странного разговора.

— Захария не носит рубашку и брюки такого фасона, Мора.

Ведьма хитро улыбается, и я не могу сдержать хриплого смешка. Так вот где я просчиталась, она узнала ещё тогда.

Следующие несколько дней проходят как в тумане. Весь мир вокруг меня кажется размытым, и я еле удерживаюсь на ногах. Хочется оставаться в кровати, притворяясь, что меня здесь нет. От ночи, проведённой в сугробе, не осталось последствий — дурацкий артефакт защищает меня даже от самой себя. Это почти смешно. Поэтому на следующее же утро мне пришлось пойти на занятия, делая вид, что всё в порядке. Как и следующие несколько дней после. Правда, не сказать, что я вообще что-либо запомнила из происходящего вокруг. Чужие разговоры, адепты вокруг, и занятия стали словно массовкой в моём драматическом спектакле, где главную роль отдали, конечно же, мне.

Я устала плакать, устала чувствовать. Внутри меня теперь зияет пустота, в которой постепенно зарождается гнев. Гнев на него, на эту ситуацию, на саму себя. Ненависть и любовь переплетаются, как два ядовитых плюща, захватывая мои мысли, мои чувства. Я не хочу думать о нём, не хочу снова и снова проживать те моменты, но это неизбежно. Его образ преследует меня во снах, в ощущении его присутствия где-то рядом, в тех странных эмоциях, которые точно не мои. Помимо невыносимого чувства боли и какого-то предательства, внутри мелькает ощущение тревоги. Только вот я уже не беспокоюсь, а значит, беспокоится он. Неужели? После того как послал меня ко всем чертям собачьим? После того как нагрубил? Но может быть, это лишь приятный трепет от осознания скорейшей свадьбы?

В то же время я боюсь встретить его, потому что не знаю, как отреагирую. Что я скажу? Что я сделаю? Или же он притворится, что ничего не было, скользнёт по мне взглядом и отправится по своим делам? Точно… Это ведь так на него похоже! Типично холодный, грубый, самоуверенный нарцисс — ректор.

Мысли невыносимым потоком поражают мою голову каждый раз, когда я остаюсь одна или сижу без дела. Как можно любить и ненавидеть одновременно? Как можно желать быть рядом и в то же время желать никогда его не видеть? Он загнал меня в угол, откуда нет выхода. Конечно, я понимаю, что нужно время, оно ведь лечит? Не взаимодействовать, не думать о нём, не упоминать.

С последним пунктом я вроде как справляюсь. По крайней мере, я не называю его по имени в своих мыслях, даже если сильно хочется. Первый пункт тоже выполнен на отлично, потому что я более чем уверена — он заперся в своём кабинете, закопанный в бумаги, или, ещё лучше, устроил отбор невест. Так, стоп! Второй пункт не выполняется, потому что я снова о нём думаю. Хватит. Хватит уже издеваться над собой, дальше так просто продолжаться не может.

Конечно, спустя несколько дней сложно взять и перестать, но я хочу попробовать. Как там пишут в статьях по типу "Как пережить расставание"? Пойти развеяться? Только это не было расставанием, это был односторонний разрыв и обесценивание моих чувств.

В субботу, вставая с кровати, я наконец решаю сделать хоть что-то. Заваливать себя учёбой больше нет сил, читать тоже, проводить время с девочками — тем более. У Талии на носу экзамен, а с Лиарой мы только-только начали разговаривать вновь. Остаётся только один, самый надёжный вариант — Захария.

Полудемон никогда не отказывал мне в своём обществе, и я совершенно не понимаю почему. Между нами абсолютно платонические отношения, без малейшего намёка на романтику или флирт. Да и какая романтика, если он влюблён в тёмную эльфийку, а я страдаю по ректору? Точнее сказать, страдала.

Вчера, встретившись на ужине в столовой, мы решили отправиться в лес за снежными цветами, как он предлагал ранее. Надо же как-то Ауэриэль порадовать, тем более я подумываю освободить полудемона от оков наших фиктивных отношений. В этом уже нет никакого смысла, да и не хочется ему жизнь портить. Вдруг что-то и получится с эльфийкой.

Мы договорились встретиться в полдень. Выглянув в окно, я понимаю, что очередная ночная метель прошла и завалила всё снегом. Поэтому одеваюсь тепло: плотный шерстяной свитер, меховая куртка, тёплые штаны и высокие сапоги. На голову надеваю шапку, руки прячу в варежки.

Выйдя на улицу, я обнаруживаю, что Захария — практически полная мне противоположность. Нет, конечно, он одет и обут, но во что! Какая-то чёрная рубаха с длинным рукавом, только не застёгнутая, свободного кроя брюки, заправленные в сапоги по колено, и сверху меховая дублёнка. Стоит довольный, что мне кажется, пар идёт не только из его рта, но и от кожи.

— Ты себе ничего не отморозишь? — кричу я, подходя к нему ближе.

— Ничего, подогрею, — отвечает он в тон, расплываясь в улыбке.

Лес встречает нас безветренным и солнечным днём. Снег хрустит под ногами, ветви деревьев облеплены инеем, сверкающим на солнце словно алмазы. Я вглядываюсь в искрящийся белоснежный покров, где каждый сугроб похож на мягкое, пушистое одеяло. Тишина леса обволакивает, словно защищая от внешнего мира, приглашая остаться здесь подольше. Лёгкий морозец покалывает мои щеки, а дыхание превращается в облачка пара, быстро исчезающие в морозном воздухе.

— Что это вообще за цветы такие? — спрашиваю я, нарушая звенящую тишину леса.

— Узнал о них от одного парня в общаге, — начинает он. — Говорит, сам в прошлом году искал их, своей девушке дарил. Правда, конкретно он не объяснил, где искать, мол "сам почувствуешь".

Парень поворачивается ко мне, пожимая плечами, и я понимаю, что прогулка будет долгой. Как вообще можно было идти куда-то, не зная куда и не зная зачем? Я-то думала, он хотя бы узнал, где они растут, как выглядят.

— Ладно… — я тяжело вздыхаю, понимая, что придётся смириться. — А что насчёт заклинания? Ты же их возьмёшь, и они растают, в помещении тем более.

— А вот ты-то мне в этом и поможешь, ведьмочка!

— В смысле? Я же колдовать не умею, забыл? — протестую я и останавливаюсь.

— Тц, да не колдовать, — Захария цокает языком и тоже останавливается. — Донести-то их ты назад сможешь? А как придём, я позову одного мага, мы уже с ним договорились. Он мне заклятье на цветы, а я ему… ну… — полудемон как-то замешкался и не закончил мысль.

— А ты ему что? — мои глаза сужаются в подозрении, и на губах расплывается насмешливая улыбка.

— Да ничего, всё. Пойдём, что стоять-то!

Парень отворачивается и продолжает свой путь, явно не желая продолжать разговор. Ну уж нет, какие ещё тайны могут быть, и тем более, он как-то странно отреагировал. Я догоняю его и продолжаю допытываться. Проходит, наверное, минут десять, прежде чем он наконец сдаётся.

— Ладно, ладно! — Захария вздыхает и снова останавливается, словно готовится к признанию. Я наклоняюсь ближе, ожидая услышать что-то серьёзное.

— Я пообещал магу… — он делает паузу, его лицо приобретает виноватое выражение. — …что проведу ночь, присматривая за его… его… котами.

Я замираю, поражённая его словами, а затем заливаюсь смехом, едва удерживая равновесие на скользкой тропе. Смеюсь так, что слёзы текут по щекам, а морозный воздух обжигает горло.

— Котами? — сквозь смех произношу я, едва справляясь с истерикой. — Это ещё зачем? О Пресвятые!

Пока я заливаюсь хохотом, полудемон вздыхает и отворачивается в сторону, словно пряча румянец на смуглой коже.

— Ну да, котами, — ворчит он. — Ты даже не представляешь, какие это коты. Сами двери открывают, везде лазят, ещё и говорящие. Фамильяры или что, я не знаю, но… — он снова поворачивается и смотрит на меня сверху вниз. — И ты об этом никому не расскажешь, поняла?

— Обещаю, — киваю я, всё ещё смеясь. — Унесу с собой в могилу. Хотя…

— Никаких "хотя", Мора! — отдёргивает меня он, но его глаза блестят от сдерживаемого смеха.

— Ладно, ладно!

Мы продолжаем идти, и внутри меня всё ещё теплится смешок после нелепого разговора. Стало как-то легче сразу, что ли. Наш путь становится менее мрачным, и я решаю, что это хороший момент, чтобы узнать больше.

— А… Так что у тебя с той эльфийкой сейчас? — спрашиваю я, делая вид, что этот вопрос случайный, хотя внутри пульсирует любопытство.

Захария замедляет шаг, а его лицо приобретает задумчивое выражение.

— Ауэри… — начинает он, и я замечаю, как его взгляд смягчается. — Она… Она сильная, понимаешь? Она не боится ничего и никого. С первого дня, когда я увидел, как она справляется с магическими дуэлями, я просто… — парень вздыхает, не заканчивая.

Я киваю, позволяя ему продолжить, чувствуя, как в груди разрастается странное чувство.

— Её сила… Она не просто физическая. Она знает, чего хочет, и добивается всего, и даже надрала мне задницу на тренировке как-то. И понимаешь, она не уступает ни одной демонице, ни одной ведьме. Она просто… особенная.

— Особенная, — эхом повторяю я, погружаясь в свои мысли. — А что ты думаешь, она… Ну, знаешь, может, так же думает о тебе?

— Обо мне? — теперь повторяет уже он с лёгким смехом. — На этой неделе она повалила меня на землю и поставила свою ногу мне на шею, не давая встать. Конечно, на тренировке, а не в коридоре где-то. Просто, ты думаешь, после такого я буду ей равный? Пф, бред какой-то. — полудемон пожимает плечами, смотря себе под ноги, делая небольшую паузу. — Но даже если нет, мне просто приятно быть рядом с ней, наблюдать, обожать.

— Да ты влюбился, олух! — внезапно вскрикиваю я, разрезая тишину окружающего леса.

— Чего? Ты что говоришь вообще?

— А то, — я подхожу ближе и обхватываю его предплечье рукой, чтобы удержаться и не грохнуться в снег. — Ты вообще себя слышишь? Идёшь, восхваляешь её как свою богиню, признаёшь свою слабость перед ней, да и вообще. Ты забыл, куда и зачем мы идём? Цветы эти дурацкие, для неё же.

— Ты могла просто промолчать, а? — парень косится на меня, делая притворно расстроенное лицо.

— Не могла, и ты это знаешь.

Следующие несколько часов проходят в бесконечных поисках. Лес, некогда казавшийся столь приветливым и волшебным, теперь становится запутанным лабиринтом. Захария и я заглядываем буквально под каждый куст, вглядываемся в белоснежный снег, надеясь найти это загадочное растение.

Варежки хоть и защищают мои руки, но холод проникает сквозь них, вызывая онемение. Я уже устала до крайности, но продолжаю двигаться вперёд, хотя ощущаю, как силы медленно меня покидают. Полудемон, заметив мои муки, предложил погреть мои руки, но я упрямо отказалась. Однако холод становится невыносимым, и я, поколебавшись, соглашаюсь, но только если он сотворит огонь.

— Ладно, ведьмочка, огонь так огонь, — соглашается он, взмахивая рукой.

В его ладонях вспыхивает тёплое, живое пламя, которое обдаёт нас мягким светом. Я тянусь к этому теплу, чувствуя, как онемение медленно отступает. Ещё бы горячего чая и залезть под одеяло, а не стоять посреди леса почти по колено в снегу. Но любви не прикажешь, да и сама согласилась помогать, нечего жаловаться.

Согревшись, мы продолжаем наши поиски, пока через какое-то время не наталкиваемся на небольшую впадину, укрытую густыми ветвями и кустарниками. Захария наклоняется, чтобы внимательно осмотреть место, и его глаза внезапно вспыхивают.

— Мора, иди сюда! — шепчет он, словно боясь спугнуть что-то хрупкое и драгоценное.

Я сразу же приближаюсь и вижу их. Снежные цветы. Они кажутся почти эфемерными, как будто сотканы из самого снега и льда, лепестки белоснежные, с лёгким голубоватым отливом, словно утренние звёзды на зимнем небе. Каждый из них излучает мягкое свечение, которое озаряет пространство вокруг.

— Вот они, — шепчет Захария, протягивая руку, чтобы осторожно освободить стебли от снега.

Но задача оказывается сложной. Ветки кустарника переплелись так густо, что добраться до цветов почти невозможно. Полудемон пытается поддеть одну из веток, но она упрямо не поддаётся, а если надавить сильнее, есть риск задеть цветы. Я осторожно присоединяюсь к нему, стараясь не повредить нежные лепестки.

— Подожди, дай я попробую, — говорю я, присев на корточки и начинаю осторожно расчищать снег и ветви, но то и дело натыкаюсь на ледяные шипы.

— Вот так, аккуратно… — подбадривает он, хоть и напряжённым голосом.

После нескольких мучительных минут нам наконец удаётся освободить первый цветок. Держа его в руках, он кажется мне невероятно хрупким, как снежинка, которая может растаять от одного прикосновения. Мы продолжаем, осторожно освобождая каждый из них, пока не собираем все, что смогли найти.

— Вау, такие красивые, — шепчу я, глядя на то, как лепестки переливаются в свете заходящего солнца.

— Да, — соглашается Захария. — Теперь давай назад, прежде чем они растают.

Возвращение занимает больше времени, чем мы предполагали. Я иду медленно и аккуратно, чтобы не выронить драгоценную находку, которую держу перед собой. Захария мог бы помочь, но его руки слишком горячие, и цветы моментально бы растаяли от температуры его кожи. С каждым шагом холод всё сильнее пробирается сквозь одежду, и я уже начинаю шмыгать носом.

— Осталось ещё немного, — говорит парень, видя моё состояние. — Как только мы доберёмся, я позову мага, и всё будет кончено. Пойдёшь чай пить или что ты там любишь.

— Ещё немного? Это не ты два часа шёл с вытянутыми руками, чтобы ничего не сломать, — огрызаюсь я, почти не чувствуя пальцев от холода.

Наконец, подойдя к Академии, я вздыхаю с облегчением, когда виднеются знакомые стены. Проходя через двор, я мечтаю только о тепле и уюте, когда Захария внезапно останавливается и шепчет:

— Это Ауэри там.

Я смотрю в сторону, куда он указывает, и действительно вижу тёмную фигуру, стоящую у замершего фонтана. Слабый свет фонарей выхватывает её из тьмы: высокая, стройная фигура, с кожей цвета ночного неба и длинными белоснежными волосами, которые кажутся серебряными в лунном свете.

— Подойдёшь к ней? — предлагаю я, но Захария качает головой.

— Не могу, — шепчет он, и в его голосе я слышу нотку неуверенности.

Прежде чем я успеваю сказать что-то ещё, эльфийка замечает нас и окликает Захарию:

— Эй! Привет, — её глубокий мелодичный голос раздаётся по двору, пока она подходит ближе.

Теперь я могу разглядеть её лучше. Высокие скулы, изящный овал лица и большие миндалевидные глаза, светящиеся фиолетовым в темноте, придают ей неземную красоту. Она одета в тёмные облегающие одежды и сейчас больше похожа на девицу из сказок.

— Гуляете? — её взгляд скользит по мне, задерживаясь на цветах в моих руках. — А что это у тебя?

— Да, мы просто бродили и вот, случайно наткнулись, — Захария замешкался, его взгляд блуждает, пока он потирает шею. — Они такие редкие, что я подумал взять их с собой.

Взглянув на них обоих, я вдруг понимаю, что мне нужно кое-что сделать. Может, я и не нашла счастья с ректором, но хотя бы Захария заслуживает быть счастливым. Любовь — это сложная штука, и если у меня не получилось, то почему бы не помочь другу?

— Эти цветы, — начинаю я, и мои слова висят в воздухе, пока я решаюсь на поступок. — Тебе.

Я протягиваю ей ледяные стебли, чувствуя, как морозные лепестки холодят мои пальцы. Ауэри выглядит удивлённой, её глаза расширяются от неожиданности, но небольшой букет всё-таки принимает.

— Для меня? — девичье лицо смягчается, и в голосе просачивается нотка тепла. — Спасибо…

А теперь, самое важное. Я поворачиваюсь к Захарии, пытаясь скрыть внутренний смех. Он явно в шоке от того, что происходит, и непонимающе хмурится.

— Знаешь, я тут подумала, нам нужно расстаться, — говорю я с притворной серьёзностью, заставляя его окончательно потерять дар речи. — Между нами всё кончено, Захария.

— Что? — он смотрит на меня с недоумением, красные глаза вопросительно светятся.

— Прощай, — улыбаясь, я разворачиваюсь и ухожу, не оборачиваясь.

И только отойдя на пару шагов, я наконец позволяю себе рассмеяться. Да, нелепо, да глупо, но зато это шанс на счастье. Может быть, ничего не получится, но не попытавшись, никогда не узнаешь. Пока ноги несут меня вперёд, я мельком слышу низкий голос полудемона.

— Ээ, ну я вроде как теперь свободен. Что насчёт свидания?

По возвращении в комнату моё одеревеневшее от холода тело начинает оттаивать, чему способствует тёплое одеяло и кружка горячего чая. Вечер проходит спокойно и умиротворённо, за чтением и мыслями о сегодняшнем дне. Надеюсь, Захария будет счастлив. По-настоящему, без всяких идиотских игр, в которые люди так любят играть. Да что там люди, и демоны, и дроу, и ведьмы — все существа на свете. Не может быть всё так просто, к моему великому сожалению.

Со временем усталость от прогулки и свежего холодного воздуха леса берёт своё. Глаза начинают закрываться, и я всё глубже проваливаюсь в мир грёз.

Вокруг меня пылает огонь, языки пламени вырываются ввысь, освещая пространство кроваво-красным светом. В воздухе витает запах горелого дерева, табака, копоти и цитрусовых, смешанный с запахом крови. Снова. Нити магии, словно живые существа, обвиваются вокруг меня, тянутся вперёд, направляя каждый мой шаг. Я иду за ними, чувствуя, как они оживают и пульсируют, будто бы обладают собственной волей. Жар невыносим — обжигает кожу, заставляя каждый вздох даваться с трудом.

С моим продвижением вперёд ощущение реальности становится всё более зыбким. Ноги вязнут в густом потоке крови, который под воздействием жара превращается в нечто тягучее и тяжёлое. Страх и отчаяние захлёстывают волнами, но я продолжаю идти, не в силах остановиться.

Нити тянут меня дальше, и я пытаюсь удержаться, крепко хватаясь за волокно. Вдали, сквозь пламя, снова мелькает тёмная фигура. Этого просто не может быть… Кошмар из прошлого видения теперь и в моём сне, и я не могу бороться. Бок пронзает вспышка боли, заставляя согнуться пополам и выть сквозь стиснутые зубы. Прикоснувшись рукой, я чувствую, как кровь толчками выливается наружу, пачкая мои руки и платье. Нет, нет, нет!

Подняв голову, замечаю, что тень мелькает в огне, пропадая из поля зрения, пока не появляется на расстоянии вытянутой руки. Ноги начинают дрожать куда сильнее, чем в прошлый раз, когда я пытаюсь выпрямиться. Нити внезапно усиливают хватку, словно толкая меня вперёд, и я поддаюсь. Фигура становится чётче, ещё немного, и мои пальцы смогут прикоснуться.

Перед глазами всё начинает плыть, но я всё-таки хватаюсь за хрупкую материю. Фигура холодная и неестественно твёрдая, как будто кусок плотного дерева. Когда тень оборачивается, в ярком свете огня я вижу лицо Арэна. Кожа бледна, взгляд тёмных глаз почти потух, и это зрелище наполняет меня ужасом. Всё кажется странным и нереальным, боль в боку становится невыносимой.

Я просыпаюсь от боли и страха, всё тело покрыто холодной испариной, а волосы прилипли к мокрому лбу. Боль в боку невыносимая, словно от удара острым клинком — расползается по мышцам и пульсирует внутри. Пытаюсь успокоиться, глубоко дыша, но резь все не утихает. Что-то здесь не так. Вначале сон, потом видения, и вот сейчас. Всё это связано с ним. Возможно, и с нашим идиотским контрактом.

Его вина, его проклятая связь заставляет меня чувствовать его эмоции, страдать от его переживаний. Мысли путаются в голове, но одна из них становится всё яснее: я должна заставить его разорвать контракт. Я больше не могу терпеть эту муку, и мне плевать, что он может пострадать. Как там говорилось в справочнике? "Невыполнение условий расторжения может привести к непредсказуемым последствиям, включая потерю магических способностей, ухудшение здоровья или смерть." Смерти я ему не желаю, но и меня изводить больше не надо. Пусть хоть раз поступит по-мужски и решит проблему, которую сам же создал.

Я встаю с кровати, шатаясь и стараясь не разбудить девочек. Набрасываю свитер и, в пижамных штанах, направляюсь через всю Академию к его комнатам. Боль в боку усиливается, а злоба на Арэна растёт с каждым шагом. "Это всё из-за него", бормочу я себе под нос. "Хватит с меня."

Прохожу через коридоры, мимо тёмных окон, где лунный свет лишь слегка освещает путь. В голове только одна мысль: заставить его разорвать контракт, даже если это причинит ему боль. Пусть почувствует то, что чувствую я каждую ночь, каждый день. И пусть сделает это как можно скорее, у меня нет никакого желания и сил. И кольцо пусть снимет, без него справлюсь.

Добравшись до его двери, я замираю на мгновение, собираясь с мыслями. Гнев, боль и тотальное разочарование переполняют меня, и я стучу в дверь, не заботясь о том, разбудила ли его. Пусть ответит за всё.

Стучу несколько раз, но в ответ — тишина. И тут я представляю, как он, зная, что это я, намеренно игнорирует. Это был бы подлый поступок, очень грязный и отвратительный. Собравшись с силами, начинаю стучать сильнее, практически колотя по двери кулаками.

— Я знаю, что ты там! — кричу, чувствуя, как эмоции захлёстывают сильнее. — И я не уйду, пока ты не откроешь!

Молчание. В голову закрадывается мысль, что, возможно, он действительно не слышит. Но потом за дверь что-то происходит. Прислонившись ухом к дереву, я замираю в попытке что-то разобрать. Какие-то хрипы. Он заболел? Или это кто-то другой?

Стучу ещё раз, но уже взволнованнее. Ответа нет. Решаю попробовать дёрнуть за ручку, и к моему удивлению, она поддаётся. Вместо комнаты в дверном проёме передо мной появляется голубая завеса, и я на мгновение останавливаюсь, не понимая, что это. Ерунда какая-то, неужели наколдовал? Но даже это меня не останавливает, и я шагаю внутрь.

Глаза постепенно привыкают к темноте, и я наконец вижу Арэна, лежащего на диване в неестественной позе. Его дыхание тяжёлое, из груди вырывается слабый кашель, и он едва ли замечает моё присутствие. Сердце сжимается от тревоги. Что происходит?

— Арэн! — окликаю его, делая пару шагов вперёд. Взгляд падает на следы крови, отпечатанные на полу и диване. Холодок страха пробегает по спине, и я подбегаю ближе, несмотря на собственную резь в боку.

— Ты ранен! — восклицаю, глядя на истекающего кровью ректора. Он держится за бок, еле дыша. — Что случилось?

Мужчина едва поворачивает голову в мою сторону и с трудом говорит:

— Уходи… Пожалуйста, уходи, — его голос звучит слабо, на грани хриплого шёпота.

— Нет, ты с ума сошёл? Куда я уйду?

Я падаю на колени перед диваном, устраиваясь на его уровне. Мои руки дрожат, когда я подношу их к его телу, пытаясь как-то зажать раны.

— Как ты вообще сюда попала? На двери была печать…

— Какая печать? — переспрашиваю я, не понимая ни слова. — Не время сейчас об этом вообще говорить! Тебе нужна помощь. Что-то нужно сделать с раной.

Мои руки уже испачканы его кровью, и от этого мне становится дурно.

— Нет… Уходи, — его голос всё ещё слаб, но настойчив. — Лучше уйди.

Судорожно пытаюсь придумать, что делать. Рана серьёзная, и я не могу просто так оставить его. Если я буду просто зажимать её руками — тоже делу не поможет. Позвать целителя? Пока буду бежать, может стать уже поздно. Паника начинает нарастать, но вдруг Арэн хватает меня за запястье, хватка сильна, несмотря на состояние.

— Если хочешь помочь, — произносит он, глядя мне прямо в глаза мутным взглядом, — успокойся.

Слова звучат как приказ, и я заставляю себя замедлить дыхание, пытаясь сосредоточиться.

— Что я должна сделать?