(не) Жена для огненного ректора

ГЛАВА 25

Массивный дубовый стол утопает в груде бумаг, пока я мечтаю о том, как бы рухнуть в постель и забыться в долгожданном сне. Передо мной очередная стопка документов, предназначенных для Министерства магии, и их количество кажется бесконечным. Восстановление Академии требует колоссальных усилий, и каждое мелкое улучшение должно быть документально подтверждено и отправлено на утверждение.

Охрана нуждается в усилении, старое крыло — в ремонте, и всё это должно быть выполнено до следующего лета, чтобы вместить как можно больше новых адептов. Образование в Империи хромает, и я уже готов открыть новый факультет по уходу за магическими существами, чтобы молодые маги могли обучаться здесь и затем заниматься сельским хозяйством и разведением скота. Кажется, это нужно только мне, раз Министерство только требует и ничего не выделяет. К тому же, если не досчитаются хотя бы одного золотого из бюджета, то устроят проверку. Чёртовы бюрократы.

Я устало тру глаза, чувствуя, как усталость подбирается ко мне всё ближе. Почти машинально беру чашку с травяным чаем и делаю очередной глоток. Не уверен, какая это чашка по счёту, но, скорее всего, не первый литр. В стороне стоят пару пустых пузырьков из-под эликсиров, а ведь раньше мог концентрироваться и без них. Старею? Мои мысли текут медленно, переплетаясь с задачами и обязанностями, которые навалились на мои плечи.

Размышления прерывает громкий звук открывающейся двери. Резко поднимаю голову, готовый уже отчитать Мору, ведь заходит так лишь она, но вижу перед собой рыжую ведьму, которая практически вбегает в мой кабинет.

— Господин Деван! — кричит девушка с порога.

Видимо, наглость и отсутствие уважения передаются у адептов воздушно-капельным путём, раз адептка возомнила, что может так себя вести. Кабинет превращается в проходной двор, и мне от этого не легче.

— Выйдите, — говорю я холодно, резко прерывая её. Рыжая застывает на месте, не понимая, что я имею в виду. — Прямо сейчас, — повторяю, чувствуя, как внутри загорается огонёк раздражения. — Выйдите, постучитесь и только после моего разрешения войдите снова.

Она смотрит на меня, недоумевая, но всё же послушно выходит и прикрывает за собой дверь. Я снова тру глаза, пытаясь успокоиться, и жду. Будь я совсем самодуром, то закрыл бы дверь печатью, не позволяющей никому входить без разрешения. Завтра так и сделаю.

Через несколько секунд слышится очередной стук, и я, слегка помедлив, подаю голос.

— Войдите.

Ведьма снова появляется в кабинете, но на этот раз ведёт себя более сдержанно. Я окидываю её взглядом, замечая напряжённое выражение лица. Что-то серьёзное требует моего вмешательства?

— Что случилось? — спрашиваю, стараясь сохранить холодную маску.

— Простите за вторжение, господин Деван, — начинает она, и в её голосе появилась тень уважения. Неужели? — Но это действительно важно.

Лицо кажется знакомым, но это вряд ли. Запомнить столько адептов я не в силах, но её внешний вид и поведение сразу наводят на мысль.

— С ведьмовского? — уточняю, отрываясь от бумаг.

Она кивает, и я поджимаю губы. Если этот чёртов ведьмак не успокоит своих ведьмочек, то я его самолично задушу или расскажу, где он от них прячется. Тогда они уж точно устроят старику сладкую жизнь.

— Если вы пришли по поводу отмены факультативов по зельеварению, то вам прямая дорога к вашему декану. Ведьмак всё доходчиво объяснит.

С этими словами я снова опускаю взгляд в документы, предполагая, что разговор окончен. По крайней мере, мне сказать больше нечего, однако ведьма не уходит.

— Я здесь по другому вопросу. Личному, — говорит она, и я, мягко говоря, опешил.

Какие личные вопросы могут быть у адептки и ректора Академии? Я теперь их фамилиар, или в мою жилетку приятнее плакать?

— Личному? — делаю паузу, пытаясь понять, как продолжить этот странный разговор дальше. — Как вас зовут?

— Лиара.

— Лиара, — повторяю, смакуя на языке звучание. — Садитесь.

Девушка смотрит на меня недоверчиво, как будто не ожидала, что я предложу сесть или вообще соглашусь выслушать. Неужели обо мне гуляет настолько дурная слава? Видимо, недостаточно, раз она не побоялась и пришла, а юные адептки всё ещё преследуют меня толпами.

Лиара, на негнущихся ногах, подходит к креслу и садится, нервно начиная объяснять:

— Я хотела поговорить, о том что… — она замолкает, делая глубокий вздох. Хочется поторопить, но всё же решаю промолчать. — Я заметила, что вы и одна адептка находитесь в… в близких отношениях.

Лиара тараторит на выдохе, как будто боится, что я перебью, а вот хотелось бы. Что за бред?

— Да, и с кем же?

— С Аэморой Фаундгер.

— С Аэморой? — спрашиваю, всё ещё сохраняя холодный тон.

Кажется, на лице и мускул не дрогнул при её упоминании, но в животе всё сжалось. Не может быть, чтобы ведьма что-то знала. Я был предельно осторожен в своих действиях, или же недостаточно? Тем более контракт, сама Мора не может ничего рассказать. Чёрт… Если это её соседка, то она могла видеть меня, когда я появлялся ночью в их комнате. Старый идиот.

— Да, и это нарушает правила! — голос девушки становится звонче, она хмурится, но видно, что нервничает. Вон как руки дрожат.

— Вы, кажется, что-то путаете, Лиара.

Ничего она не видела, а даже если так, то можно легко опоить её зельем. Наутро она проснётся как ни в чём не бывало и продолжит жить свою увлекательную жизнь. О Темнейшие, о чём я думаю… Опоить зельем маленькую ведьму просто потому, что допустил ошибку?

— Но это правда, — настаивает ведьмочка, чувствуя необходимость оправдаться. — Я видела, как она выходила из портала у общежития. А порталы можете открывать только вы.

Ужин. В тот день она хотела вернуться пешком, но я настоял. Оправдание придумаю, но вопрос в другом: почему Лиара пришла только сейчас? Хотела бы пустить слухи о нашей связи, Мора бы давно прибежала ко мне, как и в прошлый раз.

— И что? — я едко спрашиваю. — Мне нельзя открывать порталы для адептов, если они среди ночи ходят по коридорам, нарушая правила?

Лицо девушки искажается сильнее, аргумент сработал. Скажет ли она ещё что-то или, наконец, уйдёт? Хотелось бы, чтобы ушла, но сейчас она лишь молчит и думает. Я откидываюсь на спинку кресла, тяжело вздыхая. Чай закончился, эликсиры тоже, и моё терпение также на исходе.

— Но почему тогда вы позволили ей индивидуально заниматься с профессором?

Знает о профессоре, значит, скорее всего, соседка или подруга. Не думал, что Мора с кем-то подружится, учитывая слухи в прошлом и ведьм, которые её задирали. Стоп.

Ведьмы, слухи, контракт, моё появление в её комнате, открытый портал к общежитию. Она бы пришла ко мне, если бы это началось снова, верно? Или же гордость не позволит ей второй раз попросить помощи после моего первого отказа? Лиара со стороны не похожа на ту, кто станет что-то делать, но не удивлюсь, если за миловидным лицом скрывается настоящая язва.

Я хмурюсь и пытаюсь собрать все остатки самообладания, чтобы, наконец, ответить:

— Лиара, — начинаю я, сдерживая раздражение, которое только разгорается от идиотского разговора. — Вместо учёбы вы, похоже, придумали себе занятие поинтереснее. Следите за другими, что-то выясняете, доказываете. Предлагаю вам перевести фокус с этого на вашу успеваемость.

— Но это не так, я просто знаю, что видела, — упирается она.

— Достаточно, — резко прерываю, но Лиара не останавливается, выкрикивая последние слова:

— Я всё равно знаю, что вы её любите!

Любите…? Ведьма решила добить меня окончательно, переходя все границы дозволенного. Разговаривать о любви с ректором своей Академии? Необычайно смело и глупо с её стороны. Я закатываю глаза и снова делаю глубокий вздох, ещё секунда, и я подожгу всё в этом кабинете. Ситуация выходит из-под контроля.

Я тайно надеялся, что это не коснётся моей души вновь, не отравит изнутри, не сделает меня слабым и уязвимым, но всё было тщетно. Чувства растут, как семена, посаженные в плодородную почву. И теперь, похоже, проросли.

Я поднимаюсь с кресла и огибаю стол, в то же время с трудом подбирая слова. Мне нужно сохранить хладнокровие, но как это сделать, когда юная ведьма так близка к правде?

— Кажется, вы забыли, с кем говорите и о чём, — начинаю я. — Вы совершенно ничего не знаете ни обо мне, ни о моём отношении к адептам. Что касается ваших подозрений, — делаю паузу, пристально глядя ей в глаза, — молодым ведьмам свойственно фантазировать о большой и сильной любви. В Аэморе нет ничего такого, за что бы я мог её любить.

Её щеки пылают румянцем, девушка пытается что-то сказать, но вместо этого лишь открывает рот, как рыба на суше. Я вновь окидываю её взглядом и наконец вспоминаю, где её видел — всё та же компания юных ведьм. Теперь всё встаёт на свои места: Лиара — одна из одержимых поклонниц, которые продолжают приносить подарки, пытаются опоить меня зельями и расположить к себе.

Я едва удерживаюсь от желания хлопнуть себя по лбу и закатить глаза. О Темнейшие, за что мне это? Старый, грубый, уродливый, но всё так же получаю чрезмерное внимание юных красавиц. Скажи я такое любому другому магу, он посчитает меня полоумным, раз уж я не рад.

— Но господин Деван, — она наконец заговорила, всё ещё настаивая на своём. — Я знаю, что это не так.

— Всё, хватит, — резко обрываю её, начиная откровенно злиться. — Послушайте меня ещё раз: я не собираюсь здесь распинаться перед вами и оправдываться. Я давно не мальчишка, и вы не та, с кем я буду обсуждать свою личную жизнь. Вы перешли все границы, влетев в мой кабинет, а теперь кидаете в меня обвинения о связи с адепткой.

Я делаю шаг в сторону, чувствуя, как руки начинают мелко дрожать от накатывающих эмоций. Мне нужно быть холодным и собранным, не реагировать так остро, но уже слишком поздно. Ядовитые слова продолжают литься рекой:

— Всё, что вы говорите, — лишь плод вашего воображения. Но я понимаю, что, возможно, вам самой хочется такой невероятной любви, историю которой вы мне сейчас транслируете.

— Я не это имела в виду! — голос ведьмочки дрогнул, когда она попыталась перебить.

— А я думаю, именно это, ведь вы — ещё одна одержимая мной девица. Может быть, вы хотите, чтобы я обратил внимание на вас? Ревнуете, преследуете, оставляете подарки, а теперь уже в открытую перешли в наступление. — кулаки сжимаются почти рефлекторно, и я завожу руки за спину, стараясь удержать свой тон таким же ледяным. — Чего вы хотите от меня, Лиара? Что я должен сделать по-вашему? Упасть на колени, просить вашей руки и целовать пол, по которому вы ходили?

Глаза рыженькой моментально наполняются слезами, и я понимаю, что перегнул палку. Не стоило проходиться по её чувствам, а ведь именно это я и сделал — растоптал и уничтожил. Она, срывающимся голосом, пытается что-то возразить:

— Речь не про меня, просто Мора… — но не договаривает, явно не находя слов.

— В этом нет смысла, — прерываю её, уже тише. — Никаких чувств нет, и я никогда не посмотрю ни на одну из своих адепток. Просто потому, что знаю, что это неправильно, и потому что все вы здесь — незрелые слюнтяи, которые жизни не видели.

Лицо ведьмочки искажается в гримасе боли, и первые слёзы скатываются вниз по нежным розовым щекам. Она вскакивает с кресла, подрагивая, и молча выбегает, хлопнув дверью.

Я закрываю глаза и устало тру лицо, пытаясь понять, что это вообще было. Настоящий монстр: довёл до слёз, не сдержался и наговорил лишнего, возможно, даже унизил. Хочется верить, что мои действия пойдут ей на пользу, но внутри я понимаю, что нет. Я подарил лишь болезненный опыт, после которого Лиара вряд ли быстро оправится. Юные ведьмы ранимы, а эта, судя по глазам, и того больше.

Но так было нужно, как отрезать больную конечность, пока заражение не пошло дальше. Пусть я буду злобным ублюдком, который не считается ни с чем, кроме собственных желаний и целей. Таким они меня знают, и пусть всё так и остаётся, для их же безопасности. Старательно выстроенный образ должен служить мне щитом, но почему-то это никого не останавливает.

Подхожу к окну, открываю его и вдыхаю морозный воздух. Холод обжигает лёгкие, но приносит подобие мимолётного успокоения. Зима наступила слишком быстро, да и как бы я это заметил из-за вечных задач и проблем.

Напряжение полностью никак не спадает, я возвращаюсь к столу и открываю верхний ящик. Внутри среди баночек с чернилами, перьев и других принадлежностей покоится портсигар. Пора бы уже бросить курить, хотя это я себе говорю последних лет пятьдесят. Недолго думая, всё же достаю тонкую сигару из драгнийского табака и закуриваю, смотря в окно. Свежий воздух заставляет туманиться стёкла, и мелкие снежинки летят прямо в кабинет. Я выпускаю кольцо дыма и смотрю, как оно растворяется в зимнем сумраке. Мне нужно найти ответ.

Возможно, я действительно был неосторожен. Настолько, что создал сам себе неприятности, из которых приходится выпутываться. Но лгать самому себе — это одно, а вот другому — куда сложнее. И речь тут не про Лиару, а про Мору, потому что я устал вводить её в заблуждение.

С того самого дня, когда я наконец признался самому себе, что окончательно и бесповоротно влюблён, врать ей стало невыносимо. Меня почти выворачивает от мысли, что я притронусь и уничтожу эту чистую душу своими, по локоть в крови, руками. Знаю, что не смогу сказать правду, не смогу дать ей всего того, чего она заслуживает. И даже если осмелюсь открыться — она может испугаться, отвергнуть, сбежать.

Моя рука дрожит, когда я снова подношу сигару к губам. Как будто бы я вижу это снова: её испуганные изумрудные глаза наполняются слезами, плечи напряжены, она покусывает губу, не зная, что сказать. Всё будет так же, если не хуже, а я не смогу помочь, ведь источником зла стану я сам. Со мной небезопасно, со мной она никогда не будет знать, что будет завтра, и когда нужно будет внезапно собирать вещи и уезжать. Чары неприкосновенности, конечно, могут уберечь её, но охотники куда сильнее, чем может показаться, мне ли не знать об этом.

— Какого чёрта ты делаешь…? — шепчу я сам себе, вновь затягиваясь.

В голове всплывают образы последнего времени. Её улыбка, её голос, смех, ощущение мягких губ на моих, ласковое прикосновение к коже. Когда она проходит мимо, я чувствую себя мальчишкой, который никак не осмелится подойти к девочке, которая ему интересна. Мне снова приходится подбирать слова, чтобы не выставить себя идиотом, хотя кто я, если не он? Идиот, который поцеловал её первым на светском вечере, просто не сдержавшись. Идиот, который специально согласился на ужин, только чтобы провести больше времени с ней. Идиот, который напился на том самом ужине, но по большей части притворился, просто из прихоти остаться наедине.

И дело тут не в желании обладать, а в том, чтобы просто быть рядом. Слышать, видеть, чувствовать, и ей не нужно быть самой умной или самой красивой, или ещё какой-либо, чтобы я её любил. Любовь абсолютно слепа, и мне хочется принять её такой, какая она есть — целиком. Пусть она будет стервозной и одновременно нерешительной, сентиментальной, упрямой, какой угодно.

Пожалуй, Мора — первая, кто в открытую не побоялась сказать мне, что я "самовлюблённый, манипулятивный нарцисс, который думает только о себе", или настоять на своём, когда не согласна. Но в то же время она первая, кто без отвращения прикоснулся к моему лицу, несмотря на ожог, и кто по сто тысяч раз спрашивал "тебе плохо?", когда я болел. Она такая, какая есть.

Несмотря на глубокие чувства, меня разрывает от невыносимой тоски и боли просто от осознания, что я не могу быть с ней. Она никогда не станет моей женой, не будет просыпаться каждое утро в моей постели, не будет целовать меня на ночь, не станет матерью моих детей. Никогда. Она как яркая недосягаемая звезда, которой ты можешь лишь любоваться издалека.

Закуриваю ещё одну сигару и выдыхаю дым, наблюдая, как он растворяется в ночи. Кажется, ответ найден, и он мне не нравится — мне нужна невеста.