Нечаянный колдун

121

Лена наведалась к могилке Ванечки Горлова. Её конвертик с запиской был на месте, никто не освежал протоптанную ею дорожку. Она обмела снег прихваченным веником, еще разок прошлась вокруг, постояла несколько минут, рассматривая портрет малыша. Если у них будет ребенок, он, скорее всего, получится таким же симпатичным. Но где Саша, почему он не подает весточки?

Этой ночью сон пришел, как по заказу. Луг был другой, не тот привычный, в болотистой пойме, а широченный, поросший огоньками купальницы сибирской. Луг светился настоящей травяной зеленью и полыхал оранжевым огнем! Солнце, солнце виновато было в такой расцветке — оно яростно сияло в синем небе, и насквозь просвечивало воду круглого, как по циркулю, озерка. Пологой воронкой сбегал лужок к воде, оставив песку бережка ровную полоску. Сверху это смотрелось журнальной картинкой — синеватое зеркало в желтой обечайке, на зеленом столе. Но рыбы, крупные и неторопливые, степенно изгибающие темные спины в прозрачной воде — они выдавали натуральность гламурной картинки.

И невесомый стяг, расправленный плотным ветерком, добавлял живости — несуетливым драконом струил крупные волны своего длинного полотнища. А на полотнище был написан стих, слова которого звучали под мелодию восхитительно настоящей музыки. Той самой музыки, которая удавалась Рыбникову и Дунаевскому, но никак не складывалась у нервного Шнитке.

И по зеленым изгибам холмов к сосновому бору, пахнущему летней прокаленной корой и смолой, мчал поезд. Вагончик и паровозик, совершенно игрушечный с виду, но настоящий! Легкий дымок вырывался из трубы, стучали колеса, а впереди возникали рельсы на шпалах, снова исчезая позади. Распрямлялась трава, поднимали головы цветы, провожая вагончик в три окна, где сидел Саша, недоуменно подняв брови.

Нырнув с очередного холмика вниз, вагончик набрал скорость, чтобы с разбегу заскочить на бугорок перед прудом. Лена вышла навстречу — так Саше будет понятнее, куда он прибыл. Вот вынырнула труба, вот весь паровозик, вот и вагончик показался. Подлетев к озерку, паровозик резко осадил — колесики стали овалами от натуги. Саша вышел, увидел. Они встретились руками, сделали первые па. Лена ожидала привычного по прежним танцам двухтактного «и-раз», но оборот продлился на «и-два»! Пируэт вышел неожиданно плавным, тело не выдержало нарушения ритма, потеряло равновесие, стало падать на спину. Саша успел подхватить, припал на колено, как там, на берегу Шергеша, когда жестоко ударило Лену в бок сломанное кормовое весло. Руки его сомкнулись, он поднял ее, как маленького ребенка, целиком…