Нечаянный колдун

41

Врач вздохнул:

— Если они сразу с двух сторон полезут, то передушат нас, как цыплят. Давай переберемся в большую комнату, засядем в углу, за ларями. Лампу поставим к стене у входа, чтобы их видеть, когда вбегут? Всё сподручнее!

— Нет. По мне — тут надежнее. Не скулил бы ты, Матвеич, а? Мне тоже страшно, — признался десантник, — но когда ноешь, еще хуже становится.

— Да ты что? — изумился врач. — Тоже боишься? Никогда бы не подумал!

— Ну, так подумай, — меланхолично отозвался Арнольд. — Выпить бы… Лена, у нас есть еще водяра?

Лена, притулившаяся возле них, покорно встала, покопалась в углу, принесла бутылку, протянула десантнику. Тот взял, примерился к донышку ладонью, словно намереваясь выбить пробку. Передумал, повертел в руке, зубами зацепил винтовую пробку, скрутил, и сплюнул ее в ладонь.

— Из ствола будешь?

Матвеич отрицательно покрутил головой.

— Слаб доктор! А еще говорят, что вы спиртягу только так хлещете! Учись, пока я жив, — запрокинув голову, Арнольд раскрутил жидкость в бутылке и залил ровную струю в рот.

Глоток получился громадный. Вытирая слезы, десантник передал бутылку врачу. Тот поставил ее рядом с собой и завинтил пробку. Увиденное зрелище требовало похвалы, Матвеич выдал ее в полной мере:

— Круто! А зачем ты ее раскручивал?

— Ровнее льется. В середине отверстие, воздух проходит внутрь, и бульков нет, понятно? Чё не пьешь? Чё ты, как баба? Ленке дай! Тоже не будешь?

Пожав плечами, Арнольд в несколько приемов опустошил бутылку. Закончив, достал сигаретку, выпустил дымок кверху:

— Зря отказался, доктор! А я расслабон ловить буду. Эх, красота… Прав великий вождь — жить стало легче, жить стало веселее. Еще бы фемину на колени, для комплекта, и полный кайф… Ленк, иди ко мне, уважь мужа, а?

Девушка не отозвалась. Матвеич скосил глаза, та сидела ровно, с напряженной спиной, в пол-оборота к ним. Арнольд не унимался:

— И напрасно, дорогая. Жизнь имеет тенденцию проходить, к твоему сведению. Еще пара лет, состаришься. И всё, не дождешься принца. Замуж тебя без проверки не возьмут, а ты опять не согласишься. Так и помрешь, не познав прелестей секса и оргазма! Хоть вибратор купи… Ну и пусть я скотина… А ты дура идейная. Вот сегодня бы доктор тебя не защитил — кстати, красиво так бошки разрубаешь, Матвеич… И скончалась бы, Ленок, не исполнив своего женского предназначения…

Врач почувствовал себя неловко при этом, вне всякого сомнения, старом споре. Хамство десантника требовало вмешательства:

— Арнольд! Прекрати! Нашел тему…

— Не встревай, доктор. Это супружеская ссора, а ты не при делах.

Может, он был прав, но, чтобы разговор перевести на другие рельсы, Матвеич предложил убрать трупы, однако не преуспел.

— Тащи. Мне не мешает, — отказал десантник.

Врач стиснул зубы. Ну, погавкается он сейчас с Арнольдом, выскажет еще своё мнение по организации обороны, по хамскому поведению, пьянке, и что? Десантник ему не подчинится, зато их маленькая команда совсем развалится. Он опять почувствовал себя чужим, пришлым. Молча встал, оттащил тела. Задвинул ларями потайной ход. Умылся из ведра, осушил лицо и руки полотенцем. Негодование улеглось. Ушел в угол, сел рядом с Леной, карабин положил на колени, стволом ко входу. Спросил Арнольда:

— Какие планы на завтра?

— Я включил аварийку. Нас спутник уже отследил, передаст координаты, и спасатели прилетят.

— По такой погоде нескоро. Это еще недели на полторы, не меньше. Лучше уйти, пока живы…

— Нет, будем ждать здесь! — отрубил Арнольд, и снова переключился на девушку: — Пока Ленка не согласится ко мне прийти…

Та игнорировала слова пьяного парня. Матвеич видел, как напряжение отпускало десантника, расслабляя мышцы лица, делая взор менее жестким, речь менее внятной, а жестикуляцию размашистой. Не пуская разговор в опасную сторону, опять спросил:

— Арнольд, ты спецназовец, да? Ловко действуешь. Венди красиво отключил, одним ударом. У нас это называли греческим наркозом… Почему? А у них обезболивающего не было, так они деревянной колотушкой били по голове, чтобы отключить. Лучшим анестезиологом был тот, кто вырубал надолго. Я думаю, тебя бы взяли без конкурса…

— Да уж, на такие дела он спец! — с горечью и сарказмом вмешалась Лена.

Арнольд посмурнел. Замолчал. Повисла тягостная тишина. Команда всё же распалась на отдельные единицы, что никуда не годилось. Пробуя снять напряжение, врач задал вопрос, который его действительно интересовал:

— А вы заметили на них багровое свечение? На первых и, — он замялся, не зная, как назвать мертвых, которые вдруг ожили, — …и на Егоре с Валентином?

— Какое? — удивился Арнольд.

— Ну, этот морок, который вы воспринимали, как внешний вид росомахи — он не просто наложен был, у него было багровое свечение. Так лампочка неоновая в пробнике светится. Я сразу это не отметил, а когда вы рассказали — вспомнил. Только у этих это свечение было гуще и не мигало…

— Не заметил!

— Я думала, что мне показалось, — проронила Лена.

— Нет, было, было, — настоял врач. — Самое густое у первых. А у всех последующих уже пожиже и тусклее. У дамочки, так и вовсе бледное…

— Это колдовство? — задала вопрос девушка, опередив врача.

— Боюсь, что оно самое. Знаешь, у меня на полтергейст, на барабашек этих, всегда реакция — ладони гореть начинают. Так в этот раз перед оживлением наших зомби ладони жгло, словно огнем… Совсем недавно, в Николаевске со мной был удивительный случай, когда электрические игрушки без батареек заработали. Ну, там понято, было место пересечения электромагнитных полей, в городе я могу это представить, там масса источников, а здесь? И потом, я не понимаю, как можно колдовать…

— Это злая энергия, колдовство ваше, — пальцем указал на трупы Арнольд. — Ведьмы наводят порчу, делают сглаз. И выбирают себе места, как у нас, в пещере!

— А энергию надо взять сначала. Откуда она в тайге? — усомнился врач.

— Геомагнитная аномалия, разлом какой-какой-нибудьвыброс энергии в виде поля, магнитного, электромагнитного, да любого, — пожала плечами Лена. Видно было, что ей не хочется говорить с Арнольдом, а врачу она отвечала вполне доброжелательно. Десантник тоже старательно избегал прямого обращения к ней. Матвеич оказался в непривычной для него роли посредника, и делал все, чтобы сохранить хрупкое перемирие:

— Ага, по вашей версии, колдовство идет из энергии, направленной волей колдунов? А как они ее направляют, как концентрируют? Вот ты или я, можем разве направить поле?

— Да мы и не пробовали. Вдруг получится?

— Точно, док! Поколдуй, чтобы у меня рука зажила. Болеть начинает, мочи нет терпеть! — Арнольд страдальчески поморщился.

Матвеич не успел ответить, как десантник добавил:

— Ну его на хрен, колдовство, дай лучше обезболивающее!

— Да нету у меня ничего, кроме анальгина и пенталгина! А они тебе не помогут, — в сердцах вырвалось у врача, о чем он сразу пожалел, ведь даже раствор лидокаина мог бы облегчить страдания, если подать его, как сильное лекарство. Надо же, в этой сумасшедшей мясорубке у него совсем «съехала крыша», если отработанный до блеска штамп с «плацебо» вылетел из головы!

— Эх, сейчас бы «ляпочку» и уксусу, такое обезболивание забабахал бы! — мечтательно зажмурился Арнольд и ответил Матвеичу. — Не, я не баловался наркотой… В Чечне пару раз ширнулся. После ни разу. И не буду. А вот косячок забить… Вместе и попыхали бы…

Матвеич покачал головой. Подрабатывая медбратом в наркологии, он насмотрелся на ломки. Но разговор надо поддерживать, чтобы Арнольд опять не стал задирать Лену. Поэтому возразил, попробовал обосновать, почему дурман порой годится, как лекарство, а вообще — вреден, даже табак. Начал было, что наркотики для поднятия боевого духа не годятся, что ассасин только в легендах крут, а в реальной жизни с обкуренным и ребенок справится…

— Это мы поглядим, кто победит, — оборвал Арнольд, — да и все равно, ничего у нас нет.

Матвеич хотел возразить, что глядеть уже поздно. Люди — Егор и Валентин, погибли не потому, что «росомахи» такие шустрые. А потому, что не так организована оборона. Даже его, обычного врача, учили на военной кафедре, что атаковать невыгодно — потери всегда больше, чем при обороне. Встретить бы двух ойротов перед входной дверью в скит, а не ждать внутри комнатки — и всё, кранты «росомахам»! Однако боец, прошедший Чечню, дважды отверг его предложение. А сейчас со спокойной душой выжрал поллитровку.

— «Хреновый ты командир, десантник! Может, взбунтоваться, взять власть в свои руки?»

Но привычка к подчинению, вбитая с детсадовского возраста, добавленная в институте и на работе — удержала. И врач смолчал. В углу посапывал Дик. Распластавшаяся на полу Венди ровно дышала. Лена собралась в клубок, обхватила коленки, положила голову на них, и посматривала перед собой на грязный пол. Лампа, коптя, выбрасывала колеблющийся язычок пламени на разную высоту — то выше, то ниже, отчего все тени двигались и жили своей, отличной от оригиналов, жизнью. Снаружи стояла шуршащая мелким дождем тишина. Чуть сквозило.