Некромантия. Практическое пособие

Глава 10

Был день рождения. Холин принимал поздравления, сидя на костяном троне на кургане из леденцов. Я выскочила из торта. На мне был откровенный кружевной комплект и много-много крема. Вокруг, вооружившись половниками, сидели лысые гули.

— Ой-вэй! — заорали они и бодро принялись жрать торт. Некромант предвкушающе облизывался. Подхолмс в балетной юбке поверх формы вынес на лопате светящийся синий череп, который посмотрел на меня и сказал:

— Уже за полдень, а она лежит тефтелей!

Я дрыгнула ногами, потому что гули уже скребли по ним половниками, и свалилась с кровати. Годица притопнула у меня перед носом домашней туфлей и протянула руку помощи. В другой руке был поднос с едой. Рывок к желаемому пропал втуне — в грудь уперлась пятерня и меня отправили вымывать из волос потроха. И все бы хорошо, но я совершенно не помнила, как оказалась дома. Спрашивать с набитым ртом было неудобно, но Годица разобрала мое невнятное мычание.

— Темный принес, на плече, как куль морковок. На диванчик внизу свалил и свалил. Но с батюшкой вашим во дворе пообщался.

— Когда?

— Да утром. Вчерашним. — Кусок встал у меня поперек.

— Именно! Будить вас запрещали. Хотя мадам приходила и сидела тут с вами, как с покойницей. За руку держала и бубнела под нос. Дивный ваш являлся. Поскорбел, что видеть вас никак, с мадам пошептался и…

— Свалил?

— Нет, в гостиной сидят, чай пьют. И батюшка ваш с ними, только не с чаем.

Полезла искать магфон. Нашла под кроватью, лежал рядом с чемоданом бесполезностей. Там же, головой под кроватью, я и осталась проверять сообщения. Было пару воззваний от Вельты и Геттара, Фонд сообщал о премировании меня за какие-то заслуги перед обществом, финотдел Нодлутского суда — о зачислении на счет дикой суммы компенсации как жертве магического насилия, а от Управления порядка и благоустройства пришло извещение о штрафе за несанкционированную утилизацию рабочего по комплексной уборке и предписание о возмещении ущерба. Серьезно?

— Копать! — завопил магфон и явил “Х”, я дернулась, врезалась затылком в днище и вспомнила всякие разные слова.

А у кровати появились ноги. Женские, босые, с трогательными розоватыми пальчиками и немного грязные. Я рванулась наружу, задела затылком край кровати, взвыла. Отскочила к стене, выставив перед собой руку с полусогнутыми пальцами. Не знаю, что я хотела сделать, но выглядело страшно — искрило и потрескивало.

Убери! Жжется!

Навоя вжалась лопатками в стену и смотрела на меня круглыми, немного испуганными и какими-то детскими глазами. Платье на ней было другое, по размеру. И… у нее веснушки? Как она вообще сюда вошла?

Дом пустил. Он хороший. Он немного не здесь, оттуда, и ты тоже. Потому слышишь.

Однозначно поняла только, что ее каким-то невероятным образом пропустила защита дома. Остальное звучало, как бред. Да и ситуация… У меня в комнате странная мавка, которая выглядит, как живая, даже не мерцает почти. Мигнула. Потусторонняя суть обесцветила силуэт, секунда и снова рыжиной отдают волосы, веснушки полосой поперек лица и глаза… сине-фиолетовые… нет, золотисто-карие, теплые, словно изнутри светятся.

Убери, я не трону.

Я развеяла комковатое плетение. Может не проснулась еще?

Ты раньше спала, сейчас нет. Я ждала, пока нет. Нельзя входить. Знаю. Но дом пустил.

— Как ты растешь и меняешься? Ты была меньше в прошлый раз и выглядела немного иначе, — спросила я, прерывая поток образов и слов, возникающих прямо у меня в голове.

Свет. Нужно много. Тогда выходит. И я помню слова и могу делать, как ты. Навоя, отставив руку, сложила пальцы для “вуали”. Она подсказывает, та, у которой волосы, как огонь. Я помню ее и помню, что помнит она. Прости, я глупая, не могу правильно показать.

Я осторожно приблизилась к мавке, взяла ее за руку (теплая! свет творения! теплая!) и подвела к зеркалу.

— Эта? У нее волосы, как огонь?

Такая и нет. Вспомню — скажу.

Не-мертвая вертелась перед зеркалом, трогала себя за лицо, улыбалась, как ребенок новой игрушке. А я открыла сообщение. Тьма…

Одевалась в спешке. Штанов не нашла, пришлось лезть в платье, искала второй ботинок, сбила коленку, прищемила дверцей шкафа пальцы, шипя, сворачивала в узел волосы. Ведьминский жезл воткнула в пучок, как само собой. Мавка, прижав ладони ко рту, … хихикала? А потом вдруг отчаянно округлила глаза.

Нет. Не иди. Надо сказать!

— Я ужасно опаздываю, подожди здесь. Подождешь?

Подожду. Я умею. У тебя есть кошка? Кошки хорошо ждут.

— Кошки нет, но вот, — я, поддавшись наитию, вручила ей сову с опаловыми глазами, — вместо кошки, подождет с тобой.

Навоя взяла кулон и погладила.

Хорошая. Я подожду.

С лестницы катилась кубарем, подняла грохот, край ковра… Меня с ковра, куда я почти зарылась носом, поднимал Эфарель.

— Солнышко, не ушиблись? — И улыбнулся. Начинаю понимать Вельту. Вот не хотела совсем, а губы в ответ разъехались. — Вижу вы торопитесь. Подвезти?

“Х” в своем сообщении был лаконичнее некуда. Просто время и место. И над каждой буквой мне виделись гневно поблескивающие темные глаза, потому думала я не долго.

Альвине, этот коварный интриган, всю недолгую дорогу ехал молча, а когда мы прибыли, устроил показательное прощание. Трепетно сжимал мне пальцы, в глаза заглядывал, растрепавшиеся во время моего полета с лестницы волосы за ухо убирал и это самое ухо по ободку поглаживал. Я сосредоточенно вспоминала, что мне подруга про эльфов и уши рассказывала, что-то важное, как Эфарель изловчился и к моим губам припал. Так, слегка.

— Поцелуи на пороге, какая прелесть, — мрачно сообщил стоящий в дверях некромант в фартуке до пола с живописными красно-зелеными потеками, перчатках и со скальпелем.

Эльф кивнул Холину, чмокнул мне запястье и бросил на растерзание.

— Опоздала, — сообщил мастер, развернулся и ушел внутрь.

Место назначения было филиалом того самого Управления порядка и благоустройства, которое выкатило мне штраф. Длинное одноэтажное приземистое строение одним своим видом навевало неизбывную тоску и воспоминания о дежурстве в морге. Филиал звался “Коррекция, техобслуживание и утилизация”. Видимо, это и были те самые общественные работы.

Запах бальзамирующего состава ввинтился в ноздри, и тоска обуяла с новой силой. Из коридора 1,5х2 вело две двери, и я ясно поняла, что мне не в эту стеклянную, сквозь которую виднелась пара столов и стенды-стойки со “спящими” конструктами, а в ту, которая железом обита. Поддев заляпанную ручку одним пальцем, толкнула плечом, вошла. За прозрачной стенкой, перегораживающей лабораторию пополам, над одним из столов стоял Холин и пытливо заглядывал внутрь полуразобранного зомби (вообще конструкта, то так проще). Зомби, тоже заглядывал и держал зажимы на чем-то у себя в кишках. А теперь они оба, некромант и его клиент, синхронно посмотрели на меня и синхронно оскалились. У зомби и то приветливее вышло.

— Э, а давайте я потом как-нибудь зайду?

— Поздно. Фартук и прочее в шкафчике. Обедала?

Не знаю, с какой целью он спрашивал, но если еда после пробуждения — завтрак, то выходит, что нет. Сказала: “Нет”.

— Хорошо, — кивнул Холин, оттер руки о фартук и сдернул простынку с соседнего стола, где глазами в потолок лежал еще один конструкт. — Разобрать, обработать, собрать, как было. Перепутаешь детали, буду показывать, как правильно, на примере.

— Личном?

— Лично на твоем.

Все нехорошее, что я когда-либо думала о Холине, я подумала. Мастер опять вперился в недра конструкта, а тот посмотрел на меня с выражение “я все слышу” и многообещающе щелкнул челюстью.

Подумаешь, мы тоже так на дежурствах развлекались.

Дежурили чаще по двое, целитель и некромант. В подкидного мертвеца в паре играть неинтересно, поэтому поднимали одного из подготовленных для лабораторной конструкта, забивали ему шаблонную минималку и правила игры. Играли, как все взрослые люди и нелюди, на раздевание. Если в смену попадало двое с некрофака, особым шиком считалось незаметно перехватить управление конструктом и совать сопернику неликвид.

Представила, как играю с мастером, покраснела и бросилась к шкафчику, пока не заметил. Понять не могу, как у него эта его волшебная прослушка работает: тут слышу, тут не слышу. Или слышит, но не признается, или не слышит, а просто вид делает.

— Долго еще над перчатками вздыхать будешь? Нагреется — будет хуже.

— А фильтров нет?

— Закончились, — радостно пояснил Холин, и я поняла, что как раз на мне они и закончились.

За перегородкой было прохладно. На полке среди лабораторной утвари помигивал охлаждающий артефакт, некромант ворчал под нос про криворуких хитроделов. Под его умиротворяющую ругань я приступила к работе. Надрезала плотную сероватую искусственную кожу, нашла в подключичной ямке узел закрепа, надавила — конструкт отбросил конечности. Прямо на пол. А и ладно, все равно в раствор макать.

— Чистота должна быть в лаборатории, — забухтел некромант.

Пришлось брать ноги в руки, и руки тоже, и тащить в угол, в квадратную ванну с готовым раствором. Потревоженная бурая субстанция выдала новую порцию аромата. Быстренько вернулась.

Расцепила и развела ребра, отвернула брюшину. Ой, ой, лучше у ванны постою. Этого товарища обслуживали… никогда.

— Бастер Голин, — гудела я сквозь зажатый рукавом нос, — а если поисгать?

Он и его зомби посмотрели на меня, закатили глаза, и некромант разрешил взять у него в кармане, а то у него все руки в растворе и вообще заняты. Ладно, не страшно, подумала я, подошла, зажмурилась…

— Не этот карман. И не этот. Это вообще не карман. Мне нравится твой обстоятельный подход, но я имел в виду карман фартука, — и все это спокойным задумчивым голосом, не отрывая взгляда от внутренностей конструкта.

Ничего, нормально, переживу. День закончится быстро.

Я едва успела добыть некондиционное содержимое своего подопечного, плюхнуть в таз и начать промывку, как меня снова отвлекли. Холин велел подойти, так как ему нужны были свободные руки.

— У вас уже есть, — ответила я, намекая на его зомби.

— Эти свободные руки уже не свободные. Какой-то умелец с системой очистки напортачил, разбирать все долго, а соединить обратно не выходит, потому что ни одна из несвободных рук туда не пролезает.

— Отсоедините резервуар отработки от выводящего клапана, вытащите подающие трубки из фильтров, — Холин дернул бровью, но инструкцией воспользовался, — и собирайте снова, только левую псевдопочку цепляйте к правому фильтру, а правую к левому, теперь, не переворачивая, резервуар на место к клапану, провернуть до щелчка, осто… рожно, иногда оно делает, как сейчас.

Некромант побрезговал щитком и теперь у него на лице осели капли брызнувшего живца, субстанции, заменявшей конструктам кровь. Жидкость ничем не пахла, но выглядела отвратно. Холин утерся.

— Откуда вдруг такие глубокие познания?

— Самое расхожее наказание в Академии — работа в морге или в лаборатории некроанатомии, — заявила я и гордо удалилась к своему столу.

Я даже увлеклась. Запах не беспокоил. Механическая работа разгрузила голову, руки делали все сами собой. Кажется, я даже напевала. Собрала своего тщательно обработанного конструкта обратно, убирала рабочее место. Раздавшийся рядом голос мастера, позвавшего меня по имени, заставил дернуться, таз с остатками бальзамирующего раствора накренился и содержимое частично распределилось между моим фартуком, фартуком Холина и его же ботинками.

— Почему, как только мне хочется тебя похвалить, ты делаешь что-то вроде этого? — спросил некромант, я вздохнула. — Десять минут на уборку. Жду снаружи.