Некромантия. Практическое пособие

Глава 5

— Убери свои мерзкие руки, меня сейчас стошнит, — шипела я, пытаясь вывернуться и как можно сильнее затруднить собственную транспортировку, но “путы” и руки держали крепко. На счет “стошнит” я не врала. Ощущения были, как после ночи разудалых гульбищ: в голове муть, желудок к горлу прыгает, во рту мерзкий вкус горько-кислой дряни, которой меня в магмобиле насильно напоили. Ну, как насильно, попросили дивным голосом и я, пуская восторженные пузыри, все выпила. Потом вырубилась. А потом мы приехали, и теперь эта гулья отрыжка тащит меня к останкам древней усадьбы.

— Скотина, мерзкий поганый предатель, ненавижу… ненавижу тебя…

Меня затрясло, к горлу в очередной раз подкатило. Он успел поставить меня на ноги и даже волосы подержал, сволочь, пока меня выворачивало на ломкую серую траву. Здесь все было серое.

Ноги немного дрожали. И внутри дрожало. Во мне бился медленный пульс, масляными каплями о темную поверхность. Расходился кругами от каждого удара, рождая эхо в затопившей меня тишине. В тишине, где раньше было… Не было. Я все придумала. Хотела, чтоб было и придумала. Себя, язвительного мрачного куратора, эту связь между нами, прикосновения, поцелуй. А ведь он никогда мне не врал. Но так виртуозно недоговаривал. Ничего не… Просто увлекся. Я — только маленький стеклянный шар на круглой доске для игры в сферы, катящийся по воле толкнувшей его в нужную сторону руки. Я ведь уже вроде решила не ловить ветер ладонями, но тогда отчего так больно? Отчего этот непойманный ветер, касающийся лица, дает понять, что у меня мокрые щеки, а горечь во рту не только от гадкого зелья. У горечи привкус лимонной цедры.

По крыльцу не ходили очень давно. Теперь по нему шла я. И помимо пульса грани, слышала уходящие глубоко в землю корни больного старого дома, от которого осталась лишь тень и ободранные хрупкие кости. Я слышала его, он — меня, и крохкий на поверхности камень ступеней лег теплыми серыми перьями, когда ноги отказались меня нести. Бархатный пепел обнял ладони, взметнулся белесой дымкой и осел. Скатившись по щеке, с подбородка упала горечь, прочертила темную дорожку по испачканной коже. Меня больше не держали руки предателя. Он великодушно позволил мне нареветься всласть. Молча. Здесь звуки тонули в такой же, как у меня внутри, тишине.

Оттерла рукавом щеки и глаза. Наверняка испачкалась и похожа на бродяжку… Пусть, какая разница, чистое ли у меня лицо и одежда… Даллине тоже не спрашивали. Зачем им я? Я ведь не эльф…

— Ра… Раз… вяжи, — срывающимся голосом проговорила я, думая, что уже все, но снова закапало. Серые мягкие крылья незримо обнимали со спины, только легче не становилось.

— Что бы ты опробовала на мне весь доступный арсенал или, обернувшись, лишила меня своей компании?

— Я не стану.

— И я не стану. Потому что достаточно хорошо тебя знаю.

Его голос больше не был для меня музыкой. Обычный голос обычного предателя и вруна, который несколько лет притворялся моим другом.

— Помочь подняться?

— Отвали, — я оттолкнула протянутую руку, и среагировавшие на резкое движение “путы”, тут же стянулись. Геттар поймал меня за куртку прежде, чем я ткнулась носом в пепельную пыль, и поставил на ноги. Дернулась и чуть не завалилась снова.

— Прекрати барахтаться или тебя опять понести?

— Не смей ко мне прикасаться, эльфоубийца!

Парень закатил глаза, сцапал меня за руки, перекинул через плечо и толкнул ногой дверь. Старое дерево рассыпалось трухой. Геттар замер. Он явно не ожидал подобного эффекта.

— Извини, — сказал он не то мне, не то дому и вошел.

Дом поежился, как походя пнутая бродячая собака. Вздохнул огрызками стен, повел обломанным ставнем, как рваным ухом, и устало посмотрел тусклыми глазами окон. Дом стал не нужен и его бросили те, кого он оберегал столько долгих лет. А теперь вот еще и ногой… Он все еще был живой, хотя бездна грани болезнью выгрызла его изнутри. Он и хотел бы уйти совсем, но увезенная в другое место его часть держала цепью.

Геттар опустил меня на пол, скрипнули высохшие пластины паркета…

— Привет, — прошептала я и потянулась к когда-то солнечно желтому, покрытому гладким лаком перилу лестницы, погладила, — привет, я вернулась…

Дом вздрогнул от нечаянной ласки, испугался сильнее, чем пинка. Упал, рассыпаясь брызгами, кусок стекла, непонятно как державшийся в верхней части рамы полукруглого окна над входом. Геттара осыпало — он все еще был в своем злодейском плаще, только без капюшона. Обильно заросшая пылью звериная голова над провалом камина, повисла, срываясь с одного из креплений и, подняв серое облако, рухнула на каменную полку, обвалив эту самую полку вместе с частью кафельной плитки. Тоже серой, а когда-то она была темно-синей.

— Мика, уймись, — попросил феесирен, вытряхивая из волос стекло. Я сделала вид, что не слышу. “Путы” он снимать не собирался, а сама я сделать это не могла, они реагировали на проявление силы так же, как на резкие движения. И я не хочу с этим предателем разговаривать. И видеть его не хочу.

— Ты нормально? Больше не тошнит?

— Тошнит. Вот как ты рот откроешь или посмотрю, так сразу и начинает. Прямо на изнанку выворачивает.

— Ты по-человечески можешь ответить?

— Ты — не человек, зачем тебе по-человечески отвечать?

Радость встречи угасала, дом начинал засыпать, и стихший на какое-то время выматывающий пульсирующий зов грани снова принялся терзать меня изнутри. Сначала глухо, но сильнее с каждой минутой. И что бы я ни говорила, но живой голос, пусть бы он и принадлежал этому лжецу и гаду, был тем, что держало меня на поверхности.

— Дно болота! Не будь дурой! Я тебя “ледяной королевой” напоил, чтоб ты на голос не велась. Это надежнее, чем амулет, но дрянь страшная. Никогда не знаешь, сколько его надо, лишнее само потом… выходит.

— У тебя-то эта королева зачем?

— Отец тот еще засранец и любитель в голову влезть. Держу на случай приезда.

— Угу, так я и поверила. Поверила уже однажды, что ты ни при чем и что ничего не видел и дома с мамой был, пока меня чуть не пришибли. Заморочил, а потом бросил, как скотина последняя.

— Да когда!?

— После выпускного!

— Да сколько можно! Я же сказал, где был.

— Предателям и потрошителям веры нет. Меня тоже под нож? Тебе же так интересно было про ритуалы на крови… Отвечай! Какого демона ты меня сюда приволок?

— Они знают, что ты проводник. Он знает. — Геттар прикрыл глаза, коротко вдохнул, решаясь, посмотрел мне прямо в глаза и продолжил, словно в омут прыгнул. — Сопряжение циклично, и подвижны не только слои реальности, но и сами миры. В момент наибольшей близости печать порога сработает, как магнит и на какое-то время удержит мир, из которого пришли темные феи, на месте. Сформирует, тоже на время, стабильный переход. Только дело в том, что переход ведет сквозь грань. Грань нашей реальности и той, другой. Магистрам придется пробиваться силой, и они собрали ее достаточно, но ты способна пройти сама. И провести с собой кого угодно. Черномаг не искал тебя специально, просто совпало, но он был твердо уверен, что кто-то подобный тебе появится в его окружении. Он любит порассуждать о предназначении, магических законах мироздания и интуиции, и говорит, что интуиция у мага…

— …сродни предвидению, — закончила я вместе с ним, горько усмехнулась. Присела. Дом поддержал, подставив под спину столбик перил. Вытянула ноги. На полу было неожиданно тепло, несмотря на зияющие в стенах и крыше дыры, сквозь которые снаружи сочился призрачный жемчужно-серый свет, почти не отбрасывающий теней.

Что ж, мастер Холин, еще одна темная сфера на вашу часть поля. Вы учили учитывать если не все, то многое, и шаг за шагом подталкивали меня в нужном направлении. Как там Ясен сказал? Исподволь? Невзначай? Ласково, теплой бархатной тьмой на ухо и поддерживая под локоток, чтоб рука не дрогнула, когда прозвучит “Убей”. Я была с вами у первого жертвенника так удачно обнаруженного вами же и помню изучающий взгляд, подобный тому, каким вы конструкта на столе разглядывали. Неудобная ученица, неумелая, но потенциально полезная… Ко второму кругу вы меня не пустили. Сначала. Позволили мне позабавлять вас своими стараниями. А я старалась, я, демоны вас подери, старалась. Мне важно было одобрение, пусть не словом, кривой ухмылкой и колкой фразой, но важно. Потом допрос и тандем. Двойной удар, мастер Холин, я заглотила наживку, поверила и открылась.

С этого момента вы видели меня насквозь, а мне позволяли посмотреть из-за ограды. Видели мою неуверенность и восторженное почитание и с легкостью этим пользовались. Все верно, чья-то слабость для темного — слаще меда. Натура такая. Но что бы там ни было, вам доставляло удовольствие возиться со мной. Как с котенком, подобранным на улице. И, как котенка лакомством, вы поманили силой. В третий круг я сама шагнула. Знали, что напрямую побегу, не стану обходить. Хотели бы, предупредили заранее. Даже такой недонекромант, как я, пусть и поздно, но учуял подвох, неужели вы не видели, что пряталось под вуалью? Наверное, вы просто знали.

Это была проверка, не так ли? Тогда я впервые услышала пульс, ритмичное дыхание. А потом вы виртуозно изобразили героя. Браво. Показали мне, как выглядит система рунных кругов из-за грани. Великолепно! Дали поиграть вашей боевой формой. Выше всяких похвал!

Ты водишь… Это точно о личности того, кто держит рычаг управления? Или намек на то, что я именно вожу, ведь я, оказывается, проводник, а вы — просто открываете двери. Вы открываете, я — жду на пороге. Провалиться? Да без проблем! А сознательно войти… на это у меня ни ответственности, ни самоконтроля.

Зачем только было так целовать? Зачем было… когда дышать нельзя и не дышать невозможно…

Было… Не было. Это только ветер. Ветер в костяных крыльях совы с опаловыми глазами. Зачем?.. И кольцо, как метка.

Я пошевелила пальцами. Проклюнувшиеся когти казались черными. С жемчужной кромкой. Камень в кольце Холина тлел в глубине зеленоватым угольком, мамино — как серый призрачный свет, не отбрасывающий теней. Тени здесь были сами по себе. Одна даже шевельнулась. Или просто сквозняк? Хотя, откуда здесь ветер? Разве что оттуда.

— …А потом до меня дошло, куда я встрял, но поздно было. Увяз. — Во время моего мысленного монолога к Холину Геттар, тоже устроившийся на полу, продолжал говорить, как злодей из сериала, торопящийся облегчить душу перед жертвами. — Плащи эти… Такое позерство, как на представлении в театре. На первый взгляд. На второй — тонкий расчет. Все сразу стали играть не тех, кем были, увлеклись. А когда увлекаешься, легко наделать ошибок. Я догадался о Нику почти сразу, сомневался, правда. Может, я просто не слишком быстро соображаю. И я, кажется, знаю, кто такой черномаг.

— Все рассказал, Та-Ирен? — поинтересовался у Геттара, сидящего спиной к двери, вошедший в дом магистр и тоже смахнул с головы капюшон.

Действительно, зачем, если и так все ясно.

— Как вы…

— О, не думаете же вы, что я не узнаю своего студента. И студентку. — Эмильен остановился рядом с феесиреном и посмотрел на меня. — Надо же иметь такое фантастическое невезение, чтобы наткнуться на черномага, как раз решившего пройтись после удачного жертвоприношения. Могли бы и отблагодарить за отбитое в сторону смертное проклятие.

— Благодарю, — сказала я, склонила голову на бок, и Эмильен упал, а Геттар, наоборот, вскочил, таращась на меня со смесью страха и благоговения.

Это я вот так же на куратора смотрела? Какой позор.