Офсайд

ГЛАВА 3 ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЫ

Толпа разразилась аплодисментами, когда прозвучал сигнал зуммера и изменилось табло. К моему ужасу, ярко-красные буквы теперь читались как «четыре-ничего», «Соколы».

Быть выездной командой всегда было отстойно, но было особенно плохо, когда нам вот так навязывали задницы.

Наш вратарь, Эдди Мендес, бросил клюшку и издал серию красочных проклятий, которые эхом разнеслись по всей арене. Я затаила дыхание, ожидая, остановит ли его тренер Браун, но он остался. Мой брат Дерек снял свои бело-голубые перчатки и, качая головой, подкатился к скамейке запасных. Он был расстроен из-за неудачной игры в защите, а не из-за того, что Мендес допустил это.

А рядом с сеткой Чейз Картер — левый вингер «Соколов» — празднично взмахнул кулаком и проскользнул к домашней скамейке, чтобы дать пять своим товарищам по команде и злорадствовать, как он всегда делал. Меня охватило раздражение.

— Ненавижу его, — пробормотала я.

Амелия кивнула.

— Я тоже. Он худший.

У меня не было сильной эмоциональной реакции на многих игроков, хороших или плохих, но Картер был исключением. Он был определением отвратительного. Дерзость в малиновой майке.

Самодовольство на коньках.

Конечно, он был хорош — твердый вингер первого или второго звена в лиге Дивизиона I, — но его огромное эго было непропорционально его уровню мастерства. И он был печально известен тем, что говорил о хламе и вызывал драки между нашими соответствующими командами. В частности, за инициирование ссор, которые закончились тем, что мы брали пенальти, а «Фэлконс» забивали голы, в то время как мы были в меньшинстве.

Он был не просто скупердяем; он был совершенно коварным.

В конце регулярного чемпионата прошлой весной Картер и Дерек пересеклись во втором периоде. Несмотря на явное подстрекательство Картера, Дерек получил нарушение правил игры, а Картер остался безнаказанным. Потеря моего брата была болезненной, учитывая, что команда уже потеряла несколько защитников из-за травм. В итоге мы проиграли с разницей в один гол и не попали в плей-офф. Дерек все еще держал обиду на Картера. И я тоже.

Мы снова замолчали, наблюдая за продолжающейся бойней на льду. Или Амелия, во всяком случае. Я не могла оторвать глаз от Люка. Даже когда он был на скамейке запасных, невозможно было сосредоточиться ни на чем, кроме как на нем дольше, чем на несколько секунд.

Она толкнула меня локтем. — Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Я в порядке. — Я обхватила руками свое тело, жалея, что не надела куртку поверх серой толстовки с капюшоном. Арена Университета Бойда, Нортридж-центр, всегда была ужасно холодной, но я была в таком оцепенении, что даже не подумал об этом, прежде чем выйти за дверь.

— Вы с тех пор общались?

— Вроде того, — сказала я. — Не совсем.

Сегодня днем Люк прислал мне череду все более и более безумных сообщений с извинениями. Не столько пытается вернуть меня, сколько пытается возместить ущерб, повторяя прошлые мольбы остаться друзьями. Сначала я проигнорировала его, но после его пятого сообщения я, наконец, сдалась и ответила, сказав, что все в порядке (очевидно, что это не так) и что мне просто нужно немного времени (то есть, навсегда). Отчасти потому, что я была слабачкой, а отчасти потому, что я не хотела драмы между нами, чтобы выбить его из игры сегодня вечером. Вне зависимости от того, что я на самом деле чувствовал, мне нужно было успокоить его, чтобы он не испортил ситуацию для остальной команды.

Несмотря на это, сегодня Люк был почти неузнаваем на льду — медлительный, рассеянный и совершенно бесполезный. Он уже реализовал больше пенальти, чем в любой игре прошлого сезона. Глупые штрафы, такие как очевидный хук и хай-клюк. Я даже не могла обвинить Картера в этом.

Остальная часть нашей команды чувствовала себя не намного лучше. Они были явно расстроены своей тусклой работой, которая подпитывала порочный круг.

Мне хотелось рвать на себе волосы из-за всего этого.

Амелия наклонилась вперед, щурясь на скамейку игроков.

— Что теперь?

Пол и Картер вели какие-то словесные перепалки между скамьями из плексигласа. Картер что-то чирикнул, и в ответ Пол развернулся и швырнул свою бутылку с водой через перегородку, целясь Картеру в голову. Он увернулся в последнюю минуту и незаметно вырубил Пола, пока тренеры не смотрели. Но тренеры, конечно же, поймали подбрасывание бутылки с водой.

Как я уже сказала: коварно.

Тренер Браун покачал головой и бросился к Полу, указывая на коридор, ведущий в раздевалку. Дерьмо. Похоже, его послали переодеться пораньше.

Картер откинул голову назад и рассмеялся, затем ударил кулаком Уорда рядом с собой. Тренер «Соколов» бросил на них предостерегающий взгляд, и их лица посерьезнели, но я мог поклясться, что видел ухмылку на лице Картера через лед, как только его тренер повернулся.

— Опять Картер, — фыркнула Амелия. — Этот мудак.

— Но они покупаются прямо на это, — заметила я. — Он играет на них, как на скрипке.

— Я знаю. Хорошо, что Джиллиан пришлось поработать, — сказала она. — Так ей не придется смотреть на это крушение поезда.

Джиллиан была другой нашей соседкой по комнате и последние восемь месяцев встречалась с голкипером «Бульдогов» Мендесом. Сегодня Мендес чувствовал себя не очень хорошо, так что, вероятно, для них обоих было лучше, что она не была здесь, чтобы стать свидетельницей кровопролития.

Четыре минуты спустя прозвучал зуммер, и игра закончилась с окончательным счетом пять-ноль. Было достаточно плохо проиграть нашей команде-сопернику, но локаут действительно усугубил травму. Тем более, что Люк обычно был одним из наших лучших бомбардиров.

Мы с Амелией вышли из трибун и встали в вестибюле, ели попкорн и ждали команду. Им потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы переодеться и допроситься, вероятно, потому, что тренер Браун рвал им новый. Справедливо.

Пол одним из первых вышел из раздевалки с опущенными плечами и осунувшимся лицом.

Амелия бросила на меня извиняющийся взгляд. — Извини, мне нужно поговорить с ним секунду.

— Все отлично. — Я отмахнулась от нее. То, что мои отношения были поджарены, не означало, что я ожидал, что Амелия бросит свои.

Она бросилась к нему, чтобы поприветствовать его, и он наклонился, заключая ее в крепкие объятия, от которых у меня сжалось сердце. Я стиснула зубы и прогнал печаль. Но еще труднее было игнорировать то, что теперь я стояла одна в вестибюле, как какой-то наблюдатель. Один за другим появлялись другие товарищи по команде «Бульдоги», но никто не подошел ко мне.

Никто даже не помахал и не поздоровался.

Мой желудок скрутило. В чем конкретно заключался мой эндшпиль? Неужели я действительно думала, что буду встречаться с ними после того, как Люк бросил меня?

Я достала свой телефон и бездумно листала, размышляя, стоит ли мне ждать Дерека или вызвать Uber и внести залог. У меня перехватило дыхание, когда Люк вышел из раздевалки с еще влажными светлыми волосами и каменным выражением лица. Он взглянул на толпу людей — своих друзей, которых до сегодняшнего дня я считала и своими, — затем снова посмотрел на меня, стоявшего в одиночестве. Наши взгляды встретились, но он остался на месте.

После нескольких неловких секунд, когда он наблюдал за мной, а я за ним, он подошел ко мне с заметной неохотой. Каждый шаг был настолько медленным, что он практически волочил ноги.

— Привет.

— Привет. — Я сунула телефон в задний карман. — Сегодня вечером нас ждут тяжелые перерывы. Хорошая попытка, однако.

Он пожал плечами, но его напряженное выражение лица говорило о многом.

— Мы возьмем их в следующий раз.

— Абсолютно. — Я кивнула. — Так…

Мы стояли, купаясь в мучительной тишине, в течение, казалось, часа, но, вероятно, меньше минуты. Унижение переполняло мой живот.

Зачем я пришла? Потому что я думала, что Люк передумает? Или потому что я думала, что он поймет, что совершил ошибку?

Я была той, кто сделал ошибку.

Начиная с него.

— Пошли, Моррисон, — крикнул Мендес, нетерпеливо махнув ему рукой. Команда столпилась у парадных дверей, окруженная подругами и прихлебателями, и направилась к выходу. Всего два дня назад я тоже была бы там.

— Через секунду, — позвал Люк, оглядываясь через плечо. Он оглянулся на меня. — Э-э, мне пора идти.

— Хорошо.

Я еще не видела Дерека. Он всегда одним из последних выходил из раздевалки. Но как только он выйдет, он окажется за дверью прямо за ними. Я знала, где упала лояльность моего брата, и это было не со мной. В любом случае, он не мог помочь. О том, чтобы присоединиться к ним, не могло быть и речи, а это означало, что я направлялась домой, чтобы поплакать в пинту мороженого, наблюдая за повторами «Анатомии страсти» . Мне не нужна была компания для этого.

— Я напишу тебе, — сказал Люк.

Я хотела сказать, не беспокоясь, но кивнула и ушла, направляясь в женский туалет. Я могла бы спрятаться там, пока они не уйдут.

Когда я толкнула распашную дверь, мой телефон завибрировал от нового сообщения.

Я пошла в ванную и вымыла руки как можно медленнее, пытаясь убедиться, что они ушли, прежде чем я вернусь. Я только что выбросила свое бумажное полотенце в мусорное ведро, когда Зара написала мне сообщение, отвечая на сообщение, которое я отправила ей ранее о Люке.

Зара понятия не имела, что это значит — она была коллегой по специальности журналистика, тоже печаталась в школьной газете и была одной из немногих друзей, не связанных с хоккейным миром, — так что я уточнила.