36

Бегу по болоту в кромешной темноте. Меня хлещет дождь. Сечет ветер. Над головой сверкают молнии.

Бегу к самому широкому каналу. Дно изрыто ямами. Острые камни. Над водой нависают ветки и лозняк.

Еще две недели назад мне тут было бы даже не пройти. Но Эко хорошо меня научила.

Слышу, как на меня пикирует нетопырь. Если придется принять бой, пока я не доберусь до воды, подтянутся остальные, и тогда я и секунды не продержусь.

Чувствую толстую ветку над головой. Пригибаюсь.

Нетопырь как раз собрался броситься на меня — но врезается головой в ветку: БАЦ! Тонет в болотной воде.

Ручей изгибается. Заворачиваю и на миг скрываюсь из виду. Повезло! Вспрыгиваю на крутой берег.

Продираюсь через кустарник, словно сорвавшийся с цепи трактор. Колючки меня хватают, ветки меня толкают, корни норовят подставить подножку. Я прокладываю себе дорогу и наконец ныряю…

В еще один ручей. Плыву под водой в противоположном направлении, к дюнам и к Атлантике.

Держусь под водой две минуты. Выныриваю на разведку.

Стоит мне вынырнуть, и я вижу над головой большую птицу. Крупнее голубой цапли. Оранжевые глаза горят, словно прожекторы. Выруливает ко мне. Сомневаться не приходится. Птица работает самолетом-разведчиком. Передает данные темным тварям. Рассказывает, где я.

Нахожу круглый камень. Правая рука у меня всегда была что надо. Центральный принимающий в «Тиграх Хедли». Как-то раз за одну игру выбил мяч у двоих.

Шаг, бросок. Камень попадает в птицу-разведчицу, кружащую над головой. Клюв разбит вдребезги, перья так и летят. Птица падает на землю зигзагами, словно вертолет, подбитый зенитным снарядом.

Бегу по берегу ручья по направлению к дюнам.

Шторм разыгрался еще сильнее. Ветер швыряет потоки дождя прямо мне в лицо.

Добегаю до конца ручья. Взбираюсь на песчаный вал, который отделяет дюны от болота. Ощущение, что я весь как на ладони. Оглядываюсь.

Темные твари в полумиле от меня и быстро догоняют. Наверное, та птица их все-таки предупредила.

Съезжаю по склону к дюнам. Несусь по мокрому песку. Ноги визжат о пощаде, но я в превосходной форме. Спасибо, Эко. В жизни не встречал таких загадочных женщин, а уж таких красивых — тем более. Прости, что я тебя оттолкнул. Ты пожертвовала ради меня жизнью, и я тебя не забуду до самой смерти.

Которая, скорее всего, наступит минут через десять.

Потому что меня догоняют. Оглядываюсь и вижу, что они уже на валу и рекой стекают в дюны.

Спрятаться мне негде. Только в разъяренном океане, избивающем просторный песчаный пляж.

Добегаю до кромки воды и снова оглядываюсь. Они уже на середине дюн и разворачиваются, чтобы окружить меня. Когда меня поймают, то, наверное, порвут в клочья прямо на пляже. Но это будет дорого им стоить. Спасибо Эко.

Останавливаюсь. Бежать дальше нет смысла. Стою и жду. Хорошо умирать на песке, у океана, в бурю.

Ох уж эти люди! Какое жалкое впечатление вы подчас производите. Особенно молодые самцы в бойцовском возрасте. Какая у вас слабость к мелодраме! Она приводит к уникальной способности убеждать себя в том, что поражение — это разновидность победы. Что хорошего в том, что враги разорвут тебя в клочья на мокром пляже? Фу. Прошу тебя, прекрати.

Знакомый телепатический голос. Глумливый, снисходительный и при этом абсолютно бесполезный.

Где бы ты ни был, колтун, проваливай лучше. Не хочу, чтобы перед последней битвой меня отвлекал предатель.

Вот дурень! Ты не имеешь права так просто сдаваться и погибать. Ты наш маяк надежды.

Ну так и смотри на меня.

Ты не знаешь, кто за тобой гонится. Тебя сожрут заживо!

И закусят одной моей знакомой собаченцией.

Все это я говорю по возможности храбро, но на самом деле мне совсем не хочется, чтобы Темная армия разорвала меня в клочья на берегу, если есть другой выход. Но разве он есть?

Песья морда не отваживается показаться мне на глаза. Именно такой трусости и следует ожидать от пса-всезнайки с тысячелетним стажем оскорблений и без всяких моральных устоев. Лучший друг человека? Ха!

Выхода так и не появилось. Изучаю дюны во всех направлениях. Вспыхивает молния, и я вижу, что мои преследователи всего в сотне футов и смыкаются кольцом. Джиско по-прежнему не видно.

Сюда, дурья башка.

Куда?

В воду. Мне одному не справиться.

Оборачиваюсь к воде. Вижу. Лодчонка. В сорока футах. Утлая. Полузатопленная. Едва не опрокидывается. Пустая. Ни следа собаки. Но когда на берегу тебя вот-вот разорвут в клочья, лодчонка в шторм все равно лучше, чем ничего.

Вбегаю в полосу прибоя и ныряю. Пятнадцатифутовая волна накрывает меня и пригибает ко дну. Откатывается и уносит меня с собой. Выныриваю, пытаюсь плыть. Глотаю воздух. Лодка уже близко. Внутри по-прежнему никого. Подплываю. Хватаюсь за борт. Начинаю подтягиваться.

Нет. Так нас выбросит на берег. Помоги мне.

Тут я вижу пса-предателя. В зубах швартов. Псина, словно колесный буксир, тянет лодчонку в море.

Снова прыгаю в воду. Толкаю лодку руками, пихаю плечами, поддаю головой. Брыкаюсь, бьюсь за каждый дюйм океана Я толкаю. Джиско тянет.

Исполинские волны забавляются с нами. Захлестывают. Сметают. Швыряют. Непонятно, удается ли нам вообще двигаться.

Теряю счет времени. Моя жизнь — это борьба за то, чтобы протолкнуть лодку в открытое море. Это нужно сделать обязательно. Наш единственный шанс. Нужно вывести ее подальше.

Захлебываюсь морской водой. Кашляю. Сил больше нет. Ноги и руки отяжелели. Тону. Хватаюсь за лодку. Переваливаюсь через борт. Стою на коленях. Меня рвет.

Бросаю взгляд через плечо. Молния высвечивает берег. Дюны в полумиле от нас. Темные твари на берегу глядят, как мы отплываем. Мы вытолкнули лодку на глубину. Теперь нас унесет в море.

В борт кто-то скребется. Отчаянный телепатический собачий SOS:

Джек, помоги забраться внутрь. Я тону.

Сам забирайся.

Собаки не лазят.

Я что, виноват, что ли?

Я спас тебе жизнь.

Спасибо. Я очень признателен.

Гораздо слабее:

Джек, помоги мне. Пожалуйста.

Ага, он сказал «пожалуйста»! Перекатываюсь к борту. Вижу нечто похожее на полузатонувший ворсистый коврик с носом и ушами. Сую руки в пенистую жижу. Ухватываю две пригоршни шерсти. Пытаюсь приподнять.

Я в прекрасной форме, но это тринадцатый подвиг Геракла. Джиско и сам по себе не пушинка, даже в сухие времена. Рычу, кряхчу, напрягаюсь, а он цепляется громадными лапами за лодку. И как раз когда я уже готов его выпустить, нас качает, и пес переваливается через борт и рушится на меня.

Тьфу, гадость. Быть погребенным под несколькими сотнями фунтов промокшей, вонючей, грязной собачатины. Слезай с меня.

Ворсистый коврик разворачивается. Огромный пес глядит на далекий берег, а затем поворачивается мордой к открытому океану и принимает дурацкую адмиральскую позу. Вылитый Нельсон при Трафальгаре.

У меня есть две новости — хорошая и плохая.

Даже страшно спрашивать. Давай сначала хорошую.

Им за нами ни за что не угнаться. Когда ветер утихнет, мы будем уже далеко.

Ну что ж, главное — оторваться. А теперь, мохнатая морда, давай плохую.

Мы находимся в крошечной лодчонке, плывущей прямо в пасть самому страшному урагану, какой я только видел.

Загрузка...