Охоться на меня, дорогая

Глава 13

Алекс

Я чувствую, что я в карусели и не могу сойти.

После моей странной ночи, а затем сообщения на зеркале, я решаю выпить кофе покрепче и просто углубиться в расследование, как будто ничего странного не произошло.

Я знаю, что мне нужно просмотреть таинственные файлы, но пока они не дадут что-то новое для представления команде, я собираюсь держать это при себе. Как и многое другое в последнее время. В конце концов, что бы я им сказала, что преследователи зациклились на мне и дают мне больше доказательств, чтобы найти их?

Когда начинает всходить солнце, я направляюсь в проходное кафе, чтобы выпить крепкого кофе и съесть рогалик. Бариста и глазом не моргнул, когда я заказала двойную порцию, без особых усилий приготовив мне порцию кофеина. С завтраком в руках я направляюсь в офис, с облегчением обнаруживая, что парковка и лифт пусты, что дарует мне краткий момент одиночества. Однако удача покидает меня, как только я переступаю порог офиса, где Джеймс уже погружен в просмотр наших обновленных отчетов.

Джеймс едва замечает мое присутствие, когда я вхожу.

— Все еще не смогла сходить за продуктами? — замечает он, бросив быстрый взгляд в мою сторону.

Я фыркаю и ставлю свой завтрак на стол. Джеймс смотрит на него и спрашивает:

— Одна или две порции?

— Две, — отвечаю я, со вздохом опускаясь в кресло.

Он хихикает.

— Я думал, что научил тебя чему-то получше.

Я устало улыбаюсь.

— Мы еще не достигли стадии трех выстрелов. Дай этому время.

Выражение его лица становится серьезным.

— Говоря о времени, сообщи мне последние новости. Мы добились какого-нибудь прогресса?

Я чувствую, как наваливается усталость, мой разум и тело отягощены безжалостными перипетиями расследования. Тем не менее, я отбрасываю свою усталость и сосредотачиваюсь на расследовании Джеймса.

— Боюсь, не очень большой прогресс, — признаюсь я. — Зацепок мало, и мы все еще собираем воедино фрагменты информации, которые у нас есть.

Джеймс откидывается на спинку стула, его глаза сузились.

— Есть какие-нибудь прорывы вообще? — он давит, в его тоне смесь предвкушения и беспокойства.

Я вздыхаю, потирая виски в попытке ослабить растущее напряжение.

— Пока нет, — признаю я. — Мы повторно опрашиваем всех, с кем жертвы, возможно, вступали в контакт, в надежде на какую-то связь или зацепку.

Джеймс вздыхает, отражая мое собственное разочарование. Он проводит рукой по волосам, его взгляд прикован к разбросанным по столу отчетам.

— Как будто они намеренно избегают оставлять обычные улики, — раздраженно бормочет он.

Я киваю, моя усталость усиливается.

— Точно. Как будто они на шаг впереди, предвидя каждое наше движение. Они хитры, методичны, и создать полезный профиль становится все труднее.

Некоторое время мы оба сидим в тишине, борясь с бременем нашего затруднительного положения.

— Мы не можем позволить разочарованию затуманить наши суждения, — наконец говорит Джеймс твердым голосом. — Нам нужно оставаться сосредоточенными, даже когда улики кажутся скудными или их вообще нет. Где-то в этих фрагментах лежит ключ к разгадке их мотивов и их личностей.

Я киваю в знак согласия, готовясь к предстоящим испытаниям.

— Я знаю, мы не можем позволить себе терять надежду или позволить их тактике сдерживать нас. Мы будем продолжать собирать доказательства, анализировать каждую информацию, какой бы незначительной она ни была, и адаптировать наши стратегии. В конце концов, мы раскроем закономерность, независимо от того, насколько хорошо она может быть скрыта.

Джеймс тяжело вздыхает, его взгляд прикован к отчетам.

— Время работает против нас, — говорит он. — Чем дольше мы тратим время на расшифровку этих разбросанных хлебных крошек, тем больше вероятность того, что они уже нацелились на другую жертву.

Его слова тяжелым грузом повисают в воздухе, являясь суровым напоминанием о срочности нашего расследования. Однако в основе этого лежит гнетущее чувство, что я уже точно знаю, на кого они положили глаз.

Не дожидаясь моего ответа, он встает и выходит из комнаты.

Мне нужно добиться прогресса, мне нужно больше актуальной информации.

Достав телефон, я открываю приложение для обмена сообщениями.

«Правда или действие»

Требуется всего мгновение, чтобы пришел ответ.

«Я говорю правду, но если ты спрашиваешь о цели нашей игры, то я выбираю действие. В конце концов, я обещал, что сделаю это после тебя.»

Моя губа подергивается, и я подавляю юмор, который нахожу в ответе. Дерзкая ухмылка расползается по моему лицу, когда я формулирую свой ответ, ободренный игрой в кошки-мышки, в которую мы вовлечены. Я тщательно печатаю свои слова, предвкушая их возможную реакцию.

«Я осмелюсь предложить тебе пообщаться со мной сегодня. Выйди из тени. Больше не надо прятаться.»

Я нажала отправить, мое сердце бешено колотилось от смеси волнения и дурных предчувствий. Примут ли они вызов или отступят еще дальше в темноту, издеваясь надо мной издалека? Секунды медленно тикают, пока я жду их ответа, мои глаза прикованы к экрану в поисках любого признака их следующего шага.

После того, что кажется вечностью, на экране появляется их ответ, короткий и загадочный.

«Вызов принят.»

Мой пульс учащается, азарт погони усиливается, когда я понимаю, что ставки были подняты. Поездка, в которой мы оказались в ловушке, вот-вот примет дерзкий оборот, и я готовлюсь к неизвестности.

Когда Дерек входит в комнату, я быстро убираю телефон, скрывая разговор. Усталость, написанная на его лице, отражает мою собственную, его голубые глаза поникли, что свидетельствует о том, какие потери это расследование нанесло нам обоим. Мы обмениваемся понимающим взглядом, молча признавая тяжесть проблем, с которыми сталкиваемся.

— Доброе утро, Алекс, с нетерпением ждешь еще одного захватывающего дня опросов? — спрашивает он.

Я одариваю Дерека кривой улыбкой.

— Волнующий — вот точное слово для этого, — отвечаю я, мой голос пропитан сарказмом. — Но ты же знаешь меня, я всегда готова принять вызов.

Дерек хихикает, его голос звучит измученно.

— Это то, что мне нравится в тебе, Алекс. Твой непоколебимый дух даже перед лицом невзгод.

Я ценю его слова, зная, что мы участвуем в этом вместе, плывем по коварным водам этого расследования. Вызов, который я бросила ранее, все еще остается в глубине моего сознания, безмолвный вызов, который висит в воздухе.

С новой решимостью мы отправляемся в путь, готовые встретиться лицом к лицу с предстоящими опросами. Мы надеемся, что каждый разговор, каждое взаимодействие приближает нас к ответам, которые мы ищем. Мы вникаем в жизнь тех, кто связан с жертвами, внимательно слушая, наблюдая и собирая воедино фрагменты собранной нами информации.

По ходу дня опросы сливаются воедино, лица и истории становятся размытыми в моем сознании. Но я остаюсь сосредоточенной решив не допустить, чтобы какие-либо потенциальные зацепки ускользнули. Мы задаем наводящие вопросы, ищем любые связи, любой намек на истину, которая до сих пор ускользала от нас.

Когда день подходит к концу, проведя все опросы, которые мы могли, я возвращаюсь в офис. Дерек снова заканчивает работу после того, как мы завершаем наши отчеты. Я решаю сделать то же самое и направляясь к своей машине.

Вызов витает в воздухе, безмолвный вызов, ожидающий ответа. Я проверяю свой телефон, надеясь на сообщение, но экран остается пустым.

Я возвращаюсь в арендованный дом, переодеваюсь в длинную ночную рубашку для удобства и беру свой личный ноутбук из офиса, прежде чем направиться в гостиную. Дневная неустанная погоня за ответами взяла свое, оставив меня физически и морально опустошенной. Вздохнув, я ставлю свой ноутбук на кофейный столик и опускаюсь на диван, намереваясь начать просматривать таинственные файлы. Но усталость, которая окутывает меня, как тяжелый плащ, оказывается, слишком трудно стряхнуть.

Я откидываю голову на мягкую подушку, на мгновение закрывая глаза, чтобы найти передышку от вихря мыслей и вопросов без ответов. Сон быстро окутывает меня, затягивая в свои глубины, как прилив. Усталость побеждает, и я поддаюсь ее объятиям.

Спокойствие сна разрушается, когда я вздрагиваю, просыпаясь. Дезориентированная и сонная, я распахиваю глаза, и с моих губ срывается вздох.

Рот на моей киске, жадно пожирающий ее, в то время как руки в перчатках держат мои ноги раздвинутыми. Моя спина выгибается со стоном, когда его язык кружит вокруг моего клитора.

Но я ничего не вижу.

Я пытаюсь дотянуться до своего лица, но мои руки не двигаются.

Что бы ни связывало мои руки, оно сдвигается, и я чувствую, как пальцы впиваются в них там, где их держат над моей головой.

Мое сознание начинает возвращаться, и я чувствую диван под своим телом. Должно быть, в какой-то момент я легла поперек него или они уложили меня. Моя голова лежит на подлокотнике, а руки кто-то держит за его краем.

И один из них прижимается ртом к моей киске.

Я снова хнычу и задыхаюсь, когда что-то касается моей щеки, затем модулированный голос говорит рядом с моим ухом.

— Ну что, проснулась, Малышка? Как тебе такое взаимодействие?

Мое сердце бешено колотится, и я не могу сдержать стон, вырывающийся из меня, когда рот на моей киске продолжает двигаться. Как бы сильно я ни хотела бороться с этим, я не могу отрицать возбуждение и трепет, которые пронизывают меня.

Я слегка сопротивляюсь, пытаясь высвободить руки, желая снять то, чем они закрывали мне глаза. Рот отодвигается от меня, а рука отпускает одну из моих ног, и мгновение спустя боль пронзает меня, когда рука в перчатке наносит резкий шлепок по моей киске.

Я ошеломленно замираю, а затем палец в перчатке медленно проникает внутрь меня.

Он шлепнул меня по киске. Кто так делает?

И кто так заводится от этого, что начинает тяжело дышать и чуть не кончает?

Рот возвращается к моему клитору, язык щелкает и кружит, когда его палец начинает входить и выходить из меня.

— Тебе это нравится, Малышка? Ты собираешься быть хорошей девочкой и кончить для нас? — снова раздается голос у меня в ухе. Моя киска сжимается, когда тот, что у меня между ног, добавляет еще один палец.

Мой разум — это хаотичная смесь страха, замешательства и извращенного чувства удовольствия. Это сводящий с ума коктейль, который усиливает мое возбуждение, несмотря на охватившую меня дрожь страха. Дихотомия ощущений заставляет мое тело перегружаться, борясь между желанием сбежать и жаждой большего.

По мере того, как удовольствие нарастает во мне, я борюсь, чтобы восстановить контроль над своими мыслями. Это не то, чего я ожидала, когда бросала вызов. Я ожидала ответа, вызова, но не этого…

Пальцы в перчатках продолжают проникать в мою киску, изгибаясь и потирая в нужном месте каждые несколько толчков. Язык продолжает кружиться вокруг моего клитора, рот делает как раз нужное количество всасывания, чтобы отправить меня катапультироваться навстречу быстро приближающемуся оргазму.

— Я хочу услышать, как ты кричишь, Малышка. — Слова напоминают соблазнительное мурлыканье.

С очередным изгибом пальцев внутри меня и прикусом зубов на моем клиторе они получают именно то, что хотят. Моя спина выгибается над диваном, и мой крик эхом разносится по комнате, когда я разбиваюсь вдребезги, волны моего оргазма захлестывают меня.

Я смутно слышу, как они оба стонут, когда звук срывается с моего рта.

— Вот и все, Малышка, ты как гребаная музыка, — стонет голос у моего лица.

Рот на моей киске удваивается, атакуя мою киску и клитор с новой силой и засовывая в меня дополнительный палец. Через несколько секунд я мчусь к другому обрыву, мое тело переходит в овердрайв, когда я сильно сжимаюсь вокруг пальцев, проникающих в меня.

Я корчусь и неудержимо стону, когда очередной оргазм пронзает меня, мое тело содрогается от удовольствия, когда я снова кричу для них.

Когда волны удовольствия спадают, я остаюсь задыхающейся и дезориентированной, мое тело покрыто тонкой струйкой пота. Руки в перчатках медленно отстраняются от меня, оставляя меня чувствовать себя опустошенной и уязвимой. Я лежу там, все еще не в состоянии двигаться или видеть, пытаясь собраться с мыслями и осмыслить то, что только что произошло.

Я смутно улавливаю движение, пока что-то не касается моих губ. Мой тяжело дышащий рот открывает им доступ, чтобы засунуть пальцы в перчатках внутрь. Я ощущаю вкус себя, смешанный со вкусом кожи.

— Соси, и если ты укусишь, тебя накажут.

Я делаю, как мне велят, посасывая и облизывая перчатку дочиста.

Пальцы покидают мой рот, и секундой позже я чувствую горячее дыхание на своих губах. Он рычит мне «Хорошая девочка» за секунду до того, как его рот пожирает мой с тем же энтузиазмом, с которым он раньше пожирал мою киску.

Я могу сказать, что это тот, кто был там, внизу, потому что я почувствовала свой вкус на его губах.

И его голос не был модулирован.