Охоться на меня, дорогая

Глава 22

Алекс

Когда я возвращаюсь в офис, Дерек все еще разговаривает по телефону, приглушенным, но раздраженным тоном. Его разочарование ощутимо. Он заканчивает разговор с раздраженным вздохом, его рука крепко сжимает телефон.

— Что случилось? — Спрашиваю я, обеспокоенная его душевным состоянием.

Дерек проводит рукой по волосам, его брови нахмурены.

— Просто еще одна личная проблема, о которой я упоминал ранее. Это действительно задело меня за живое. Но я начну говорить об этом сегодня вечером. Нет необходимости останавливаться на ней сейчас.

Я киваю, понимая, что ему нужно личное пространство, чтобы справиться с тем, что его беспокоит.

— Не торопись, Дерек. Я здесь для тебя, если тебе что-нибудь понадобится.

Он улыбается мне, прежде чем покачать головой, пытаясь избавиться от разочарования.

— Спасибо, Алекс. Хорошо, давай вернемся к работе. Но сначала, я думаю, нам нужен свежий обзор по этому поводу.

Дерек бросает взгляд на старые доски убийств, заполненные изображениями и заметками, которые стали для нас привычными.

— Мы зашли в тупик с опросами, так что, возможно, пришло время пересмотреть наш подход.

Я смотрю на него с любопытством, заинтригованная его предложением.

— Что ты имеешь в виду?

Дерек подходит к шкафу и достает новую доску большего размера.

— Давай начнем с того, что снова прикрепим изображения жертв. Нам нужно проанализировать, почему некоторые из них стали мишенью и были убиты быстрее, чем другие. Возможно, мы упустили какую-то закономерность.

Волнение бурлит во мне, когда я помогаю Дереку устанавливать новую доску. Мы аккуратно прикрепляем фотографии, располагая их таким образом, чтобы можно было изучить их целиком. Лица жертв смотрят на нас в ответ — леденящее душу напоминание о потерянных жизнях.

Дерек отступает назад, его взгляд скользит по доске.

— Должна быть причина, стоящая за порядком, в котором они были выбраны мишенью. Нам нужно учитывать такие факторы, как местоположение, род занятий, личные связи, все, что может помочь нам раскрыть мотивы убийц.

Я киваю в знак согласия, мой разум уже перебирает возможности.

— Некоторые жертвы, возможно, были более легкой мишенью из-за их рутины или уязвимости. Другие, возможно, имели связи с убийцами, известные или неизвестные. Мы также должны рассмотреть любые отличительные черты или сходства между жертвами.

Дерек прислоняется к столу, его взгляд прикован к доске.

— Именно. Мы сделаем перекрестные ссылки на их профили, поищем какие-либо общие черты и еще глубже погрузимся в их жизнь. Должно быть что-то, что мы упустили из виду, подсказка, скрывающаяся на самом виду.

Несмотря на все наши усилия, доска с изображениями жертв остается сложной сетью вопросов без ответов. Чем больше мы вникаем в их жизнь и прошлое, тем больше убеждаемся, что, на первый взгляд, между ними нет никаких видимых связей. Никаких общих черт в их распорядке дня, никаких общих знакомых и никаких заметных закономерностей в том, как они были нацелены.

Разочарование нарастает в комнате по мере того, как мы заходим в тупик за тупиком. Отсутствие прогресса и тяжесть нераскрытых дел кажутся мне бременем, от которого я не могу избавиться, зная, что в моем распоряжении есть файлы, которые могли бы решить все.

Мы с Дереком часами изучаем доказательства, все доступные документы и пересматриваем интервью. Мы исследуем разные точки зрения, рассматриваем альтернативные теории, но, похоже, ничто не сходится воедино. Для неосведомленного глаза мотивы оставались неуловимыми, окутанными тьмой, просто вне нашей досягаемости.

Мне нужно поработать с файлами дома, пребывание здесь меня ни к чему не приведет. Чувствуя нарастающее разочарование, я делаю глубокий вдох, пытаясь отогнать мысли об этих файлах и о том, что они могут быть ответом на все вопросы. Я сосредотачиваюсь на настоящем, на доске перед нами и на решимости найти недостающие фрагменты в том, что у нас есть, которые могли бы раскрыть дело.

Но по мере того, как мы продолжаем работать с одной и той же информацией снова, мое терпение иссякает, и я больше не могу сдерживать разочарование. Со смесью гнева и беспомощности я хватаю со стола горсть бумаг и бросаю их на доску, наблюдая, как они разлетаются по изображениям жертв.

— Ничто из этого не имеет смысла! — Я кричу, мой голос эхом разносится по тихому офису. — Мы занимаемся этим так долго, и мы ничуть не приблизились к поиску ответов!

Лицо Дерека представляет собой смесь беспокойства и сочувствия, когда он подходит ближе ко мне, его рука нежно поглаживает мои руки в успокаивающем жесте.

— Алекс, ты устала. Мы оба такие. Может быть, пришло время сделать перерыв и немного отдохнуть.

Я качаю головой, мое разочарование и усталость переплетаются с растущим отчаянием.

— Нет, я не могу отдыхать. Я не могу остановиться, пока мы не разберемся с этим.

Хватка Дерека на моих руках усиливается, его голос становится тверже.

— Я знаю, что ты предана делу, Алекс, но такое напряжение никому не поможет. Нам нужен свежий взгляд, а этого не произойдет, если мы будем действовать на пределе возможностей.

Слезы разочарования и усталости угрожают пролиться из моих глаз, и я поспешно вытираю их.

— Я чувствую, что схожу с ума. Я знаю, что фрагменты прямо перед нами, но мы не можем собрать их вместе.

Выражение лица Дерека смягчается, и он заключает меня в объятия.

— Мы доберемся до сути этого, Алекс. Но прямо сейчас тебе нужно позаботиться о себе. Иди домой, очисти свой разум. Завтра новый день.

Я на мгновение прижимаюсь к нему, чувствуя смесь комфорта и благодарности.

— Ты прав, — шепчу я, мой голос слегка срывается. — Может быть, мне действительно нужно проветрить голову.

Дерек отстраняется спустя всего мгновение, глядя мне в глаза с искренним беспокойством.

— Пообещай мне, что позаботишься о себе. Пообещай мне, что не позволишь этому делу поглотить тебя.

Я киваю, но знаю, что следующие слова из моих уст будут ложью.

— Я обещаю. Я не позволю этому поглотить меня.

Он слегка улыбается мне:

— Хорошо. А теперь иди домой и помни, что я здесь для тебя, когда бы я тебе ни понадобился.

Сделав глубокий вдох, я собираю свои вещи и готовлюсь покинуть офис. Когда я начинаю выходить, слова Дерека эхом отдаются в моей голове, и я понимаю, что он прав. Остановившись в дверях, я оглядываюсь на него.

— Ты прав, нам действительно нужен свежий взгляд. Если завтра мы не добьемся никакого прогресса, я попрошу Тристана помочь нам. Возможно, он сможет увидеть что-то нестандартное. И у него есть друзья, которые могли бы помочь с информацией, которой здесь нет. — Говорю я, махнув рукой на беспорядок, который я оставляю ему убирать.

Выражение лица Дерека колеблется между удивлением и раздражением при упоминании Тристана. Он открывает рот, как будто хочет возразить, но затем явно сдерживается.

— Хорошо, если ты думаешь, что это могло бы помочь, тогда мы можем рассмотреть это, — уступает Дерек с легкой неохотой. — Но давай не будем забывать, что нам нужно действовать осторожно, когда мы привлекаем посторонних к такому деликатному делу.

Я киваю, ценя его беспокойство и признавая связанный с этим риск.

— Я знаю, Дерек. Мы будем осторожны, но мы не можем продолжать заходить в тупик подобным образом. Нам нужна вся помощь, которую мы можем получить.

Поведение Дерека смягчается, я знаю, что он тоже испытывает стресс от этого дела и понимает мою решимость докопаться до истины.

— Ты права. Просто пообещай мне, что, если мы позовём Тристана, ты не позволишь ему слишком близко подходить к деликатным деталям расследования. Мы не хотим никаких утечек или потенциальных компромиссов.

— Я обещаю, — отвечаю я, хотя знаю, что удержать Тристана подальше от конфиденциальной информации может быть не так просто, как кажется, особенно если он искренне хочет нам помочь. — Мы будем осторожны, и если что-то покажется неправильным, мы всегда сможем пересмотреть это решение.

Дерек одаривает меня полуулыбкой, он не может все контролировать, но, кажется, доверяет моему суждению в этом вопросе.

— Тогда ладно.

— Тогда ладно, — вторю я с благодарной улыбкой. — Увидимся завтра.

С этими словами я покидаю офис, тяжесть дела все еще давит на мои мысли, но с проблеском надежды, что помощь Тристана может обеспечить прорыв.

Когда я подъезжаю к своему арендованному дому, меня встречает успокаивающая тишина. Но давление нераскрытого дела и таинственных файлов ощущается еще сильнее в одиночестве моего дома. Я знаю, что должна последовать совету Дерека и отдохнуть, но мой разум не позволяет мне расслабиться. Мне нужны ответы, и я знаю, что файлы Тру и Дэра дали бы мне ключ к разгадке.

Я направляюсь в свое убежище, где у меня есть письменный стол и я могу быть окружена изображениями дела и мест преступлений. Я настраиваю свой ноутбук и подключаю дисковод, наблюдая, как различные папки заполняют экран.

Папки на диске тщательно упорядочены, и у каждой жертвы есть своя папка, содержащая соответствующие документы и информацию. Я уже просмотрела файлы двух последних жертв, но теперь, вооруженная знаниями, которые я получила из этих файлов, я знаю, что я ищу в этих других папках.

Я начинаю с того, что открываю папку жертвы перед последней, которую я просматривала, и, как я и подозревала, в этой истории есть нечто большее, чем то, что было общеизвестно. Публичный профиль жертвы показал чистоту записей, но в файлах скрыты записи о незаконной деятельности и связях с опасными личностями. Подробности об их связях с преступной деятельностью и скрытых аспектах их жизни тщательно документируются.

Становится очевидным, что убийцы — не просто случайные психопаты, а преследуют своих жертв по определенной причине. Чем больше я копаюсь в файлах, тем яснее становится, что это нечто большее, чем просто беспорядочные убийства, никак не связанные друг с другом. За их действиями стоит просчитанный метод.

Смесь шока и осознания захлестывает меня. Становится очевидным, что эти жертвы были далеко не невинными прохожими; они были вовлечены в действительно опасные круги, даже если лица, которые они показывали миру, не свидетельствовали об этом, и их смерти не имели ничего общего с их публичными действиями, а были полностью связаны с тем, что они делали вдали от глаз общественности.

Продолжая свое расследование, я обнаруживаю, что файлы были тщательно удалены из официальных баз данных, не оставив никаких следов. Кто бы ни организовал это сокрытие, он знал, что делал, и это говорит о высоком уровне инсайдерских знаний или поддержки.

Мой разум лихорадочно работает, пока я обдумываю последствия. Убийцы каким-то образом получили и эту информацию, было ли это до того, как их прикрыли, или позже, я не могла быть уверена, но это вызывает вопросы о том, как они получили эти файлы. Уровень сложности, необходимый для извлечения данных, удаленных из общедоступных архивов, указывает на уровень знаний, превосходящий уровень обычных преступников.

Я делаю заметки, пытаясь собрать воедино связи между жертвами и преступной деятельностью, в которую они были вовлечены. Это сложная головоломка, и чем больше я вникаю в файлы, тем больше понимаю, что эти жертвы были частью опасной шайки убийц, наркоторговцев, насильников над детьми и торговцев людьми. Каким-то образом все они были связаны, и их действия до сих пор оставались скрытыми.

Создавая пространство на одной из своих стен, я систематизирую информацию, создавая новую доску. Становится очевидным, что кто-то или несколько человек в самом бюро, возможно, защищают эту преступную сеть. Масштабы сокрытия вызывают тревогу, и я не могу не задаться вопросом, насколько глубока коррупция и кто может быть в ней замешан.

Мои руки дрожат, когда я продолжаю прикреплять фотографии и соединять кусочки головоломки. Я знаю, что подбираюсь близко к правде, и мне страшно подумать о том, что может произойти, если это дело раскроют. Опасность реальна, но я не могу позволить этому остановить меня. Правда должна быть раскрыта.

Я делаю шаг назад, чтобы осмотреть доску, и взаимосвязанная сеть преступной деятельности смотрит на меня в ответ, преследуя и приводя в бешенство. Во мне горит желание противостоять ответственным людям, какими бы могущественными они ни были. Но я знаю, что не могу действовать опрометчиво; мне нужны конкретные доказательства и надежный план, чтобы уничтожить сеть, не подвергая опасности себя или других.

Но это не останавливает гнев, пробегающий по моему телу.

Делая глубокий вдох, я заставляю себя успокоиться. Я не могу позволить своим эмоциям взять верх надо мной. Мне нужно мыслить рационально и стратегически. Когда я смотрю на доску, в моей голове начинает формироваться новый план.

Во-первых, мне нужно выяснить, кто в Бюро может быть причастен к сокрытию и защите преступной сети. Для этого я должна быть сдержанной и осторожной. Я не могу слепо доверять никому в офисе, даже Дереку. Коррупция может быть глубже, чем я думаю, и я не могу позволить, чтобы не тот человек узнал, чем я занимаюсь.

Обдумывая свой следующий шаг, я вспоминаю друга Тристана, Макса, который утверждал, что может получить информацию, недоступную иным способом. Если есть кто-то, кто может помочь мне раскрыть личности тех, кто участвовал в сокрытии, то это он. Но мне нужно подойти к этому осторожно и убедиться, что Максу можно доверять.

У меня в голове формируется план, и я решаю связаться с Тристаном и Максом на следующий день. Мне нужно собрать больше информации, и их помощь может оказаться неоценимой. Но сейчас мне также нужно прислушаться к совету Дерека и немного отдохнуть. Мой разум лихорадочно работает, и я знаю, что не смогу ясно мыслить, не выспавшись.

После быстрого душа, чтобы смыть дневной стресс, я забираюсь в постель, чувствуя себя морально истощенной. Когда я закрываю глаза, образы жертв и сложности этого дела преследуют мои мысли. Я не могу не задаться вопросом, сколько еще жизней поставлено на карту и насколько глубока коррупция внутри Бюро.