Охоться на меня, дорогая

Глава 17

Алекс

Я тихо охаю, мое тело дрожит от грубой интенсивности его слов. Смесь страха и желания внутри меня усиливается, мой разум пытается переварить ошеломляющие ощущения, бегущие по моим венам. Мрачность ситуации проникает в самые потаенные уголки моих желаний, пробуждая голод, о существовании которого я и не подозревала.

— Я… Я не буду твоей покорной игрушкой, — мне удается пробормотать, мой голос выдает проблеск неуверенности. — Я не позволю тебе контролировать мое тело или разум.

Его хватка на моем горле усиливается, давление не совсем ограничивает мою способность говорить или дышать свободно, но достаточно, чтобы я чувствовала это каждый раз, когда делаю это. Его другая рука, все еще держащая лезвие, прокладывает дразнящую дорожку по моей обнаженной коже.

Его голос понижается, в его тоне появляются опасные нотки.

— О, но ты уже позволила нам проникнуть в твой разум, Малышка. Тебя тянет во тьму, к запретному. Ты могла бы быть нашей Королевой. Не отрицай того, что говорит тебе твое тело.

Когда до меня доходят его слова, часть меня сопротивляется, взывая к самосохранению и логике. Но другая часть, часть, которой я одновременно стыжусь и которой заинтригована, жаждет исследовать глубины этого извращенного танца.

Мой голос дрожит, когда я говорю, слова вырываются вопреки моему здравому смыслу.

— Я хочу знать. Я хочу знать людей под масками, вас обоих. Но я не буду просто уступать тому, чего вы хотите. Я не потеряю себя, чтобы сделать это.

Он наклоняется ближе, его маска касается моего уха, его слова звучат соблазнительным шепотом. Он начинает водить лезвием по верхней части моей груди.

— Позволь мне дать тебе обещание, Малышка. Уступать — это не путь к потере себя, это путь к обретению себя. И как только ты испытаешь экстаз, который лежит за пределами страха, ты поймешь.

Его слова находят отклик во мне, разжигая первобытное любопытство, которое толкает меня ближе к краю. Он прав, меня привлекает их тьма. Я стою там, пойманная в паутину его очарования, размышляя о выборе, который ждет меня впереди.

Однако нужно что-то отдавать, а не все брать. Я прищуриваюсь, глядя на него в зеркале.

— Что бы ты мне дал? Что я получу за то, что позволю тебе трахнуть меня?

Он снова прижимает маску к моему лицу, посмеиваясь.

— Всегда нужно договариваться, Малышка.

Нож чуть ближе царапает кожу моей груди, и я издаю тихое шипение, когда он напевает в ответ, как будто обдумывая свой ответ.

— Поскольку тебе нравится играть в «Правду или действие», как насчет того, чтобы мы рассказали тебе две правды, как бонусную награду за то, что ты такая хорошая девочка, Малышка. По одной правде от каждого из нас вне игры, в рамках правил, конечно.

Его предложение повисает в воздухе, соблазняя меня обещанием как знаний, так и удовольствия. Я взвешиваю риски и выгоды, опасное очарование их мира в сравнении с потенциальными ответами, которые лежат в их истинах. Разочарование от расследования изматывает меня, когда предложение повторяется в моей голове. Наконец, я киваю, мой голос тверд.

— Хорошо, две правды.

— Задай свой первый вопрос, второй ты сможешь задать Тру, когда увидишь его. Заставь их считаться, Малышка.

Итак, это Дэр. Я никогда не могу сказать, с кем из них я имею дело в данный момент, им нравится дезориентировать и сбивать меня с толку.

Мой разум прорабатывает варианты так быстро, как только может. О чем я могла бы спросить, что дало бы мне важную информацию? Мне не нужна информация о жертвах, они уже предоставили ее вместе с USB. И я недостаточно просмотрела файлы, чтобы знать, раскрывают ли они также более подробную информацию о том, насколько глубоко происходит повреждение. Это должно быть что-то, чего они бы еще не предоставили.

— Как вы двое впервые встретились и узнали друг друга?

Он наклоняет голову, пристально глядя на меня, и я не могу расшифровать выражение его глаз.

— Я не думаю, что ты действительно продумала это, Малышка. Нет худшей истории о том, как мы впервые встретились, чтобы ты могла разыскать детали. Мы братья, технически мы встретились, когда наша шлюха-мать родила Тру.

Он прав, я не думала, что это будет вариант, но, по крайней мере, теперь я знаю, что он старший из двух и, очевидно, более доминирующий. Стреляющий, так сказать. Мне нужно добавить это к очень небольшому списку того, что я действительно знаю о них.

Есть так много вещей, которые мне нужно сделать и не делать. Но вместо этого мое тело наклоняется вперед, когда я прижимаюсь к лезвию передо мной, моя задница прижимается к его твердому члену.

Если бы хоть на секунду какая-то часть моего мозга подумала, что он может передвинуть лезвие, когда я надавлю вперед, то я бы обвинила эту часть своего мозга в глупости. Я знала, с каким типом мужчин имею дело, поэтому ярко-красная кровь, которая выступает вокруг того места, где лезвие вонзается в мою кожу, совсем не удивляет.

Стон, который исходит от него в результате, заставляет мою киску пульсировать. Боль от ножа, наконец, достигает моего мозга, но она смешивается с возбуждением, которое я чувствую.

Я готовлюсь к противоречивым ощущениям, проносящимся по моему телу, смеси боли и удовольствия, переплетающихся таким образом, что это бросает вызов разуму. Кровь стекает по моей коже, служа суровым напоминанием об опасной игре, в которую я охотно играю.

Его хватка на моем горле ослабевает, его прикосновение превращается из повелительного в собственническое, когда его пальцы в перчатках спускаются по моей шее, следуя траектории лезвия. Темный голод мерцает в его пронзительных черных глазах, отражая извращенные желания, которые пробудились во мне.

Комнату наполняет опасное напряжение, хрупкий баланс между силой и подчинением. Металлический привкус крови смешивается с пьянящим ароматом желания, создавая мощный коктейль, который усиливает напряженность момента.

Его пальцы в перчатках касаются пореза на моей груди, боль снова пульсирует по моему телу, когда он медленно размазывает кровь по моей коже, резко выделяя ее цвет. Он заносит свою окровавленную руку назад, чтобы снова обхватить мое горло, сжимая достаточно сильно, чтобы перекрыть мне доступ воздуха.

— У твоих действий есть последствия, Малышка, — рычит он с дикой интенсивностью.

Встречая его разгоряченный взгляд, я отказываюсь отступать. Во мне вспыхивает искра неповиновения. Я понимаю серьезность ситуации, но я отказываюсь поддаваться запугиванию.

— Положи руки по бокам стойки, — его команда пронзает напряженный воздух, неся предупреждение. — Не двигай ими, если ты это сделаешь, последствия будут серьезными.

Без колебаний я подчиняюсь, крепко хватаясь за края стойки. Костяшки моих пальцев белеют, когда я готовлюсь ко всему, что ждет меня впереди. В этот момент я полна решимости, готова встретиться лицом к лицу с результатами своего выбора.

Его руки перемещаются спереди моего тела и хватают меня за бедра, отводя мое тело назад. Он прижимает руку в перчатке к центру моей спины и наклоняет меня вперед, раздвигая мои ноги. Я все еще вижу все в зеркале передо мной, поэтому я наблюдаю за выражением голода в его глазах, когда его рука скользит по коже на моей спине, глядя на то место, где он, должно быть, оставил на моей коже больше крови от своей перчатки.

— Ты так прелестно выглядишь в этом цвете, Малышка.

На этот раз, когда лезвие пронзает мою кожу, боль окутывает меня быстрее. Но и удовольствие тоже. Его пальцы и лезвие продолжают двигаться по моей коже, пока я пытаюсь не задыхаться от возбуждения, пробегающего по моему телу.

Лезвие вонзается в плоть одной из моих ягодиц, и я всхлипываю. Его черные глаза снова смотрят на меня с такой интенсивностью, что все мое тело чувствует, будто он прикасается к уязвимому нерву.

— Каждый раз, когда ты садишься, я хочу, чтобы ты чувствовала меня, Малышка. Я хочу, чтобы ты запомнила этот момент.

Затем он толкает что-то твердое внутрь моей киски. Он твердый и холодный, но я такая влажная, что он скользит внутрь без сопротивления, пока он не останавливается, вытаскивая его почти до конца, прежде чем с силой ввести обратно. Моя киска сжимается вокруг него, не в силах остановить реакцию, которую он вызывает у меня, продолжая почти яростно вонзать его в меня.

Я стою там, мое тело наклонено вперед и дрожит, когда смесь ощущений проходит через меня. Жало лезвия, жгучая боль в моей плоти и холодное вторжение внутрь меня посылают волны удовольствия и боли, захлестывающие мои чувства. Я изо всех сил пытаюсь примирить противоречивые эмоции, которые бурлят внутри меня, не уверенная, сопротивляться или сдаться глубинам этого темного желания.

Я снова хнычу от холодной твердости, движущейся внутри моей чувствительной киски, прежде чем он снова вытаскивает ее, поднимая руку к своей маске, наблюдая за мной в зеркале.

Он только что трахнул меня рукояткой своего ножа. Она влажная и блестит под светом из ванной, влажная от пребывания внутри меня.

Он вводит рукоятку под нижнюю частью маски, и я уже знаю его намерения, его глаза закрываются, когда он стонет, когда он должно бы пробует меня на вкус. Я стою, мое тело все еще дрожит от смеси ощущений, которые поглощают меня. Воздух насыщен мощной смесью предвкушения и желания, когда я встречаюсь с его разгоряченным взглядом в зеркале. Напряженность в его глазах отражает мои собственные, отражение голода, который пульсирует между нами.

Когда он вынимает рукоятку из-под маски и убирает ее в ножны на ноге, волна предвкушения проходит через меня. Я зачарованно наблюдаю, как он отбрасывает всякую заботу о чистоте, его действия подпитывают тьму, которая сейчас окутывает нас.

— Ты так хорошо управляешься с моим ножом, Малышка, — мурлычет он, его голос сочится удовлетворением. — А теперь давай посмотрим, насколько хорошо ты берешь мой член.

Его руки в перчатках двигаются к брюкам, расстегивая их и вытаскивая наружу его твердую длину. Я не видела его, когда он трахал мой рот, потому что мне завязали глаза, но я не помню, чтобы он был таким большим, каким кажется. Пирсинг, поблескивающий в верхнем свете, привлекает к ним мое внимание.

— Помни, Малышка, не двигай руками, — рычит он мне.

Обхватывая свой член рукой в перчатке, он подходит ближе ко мне, пока не оказывается прямо у меня за спиной, скрытый от отражения моим собственным телом. Но я определенно чувствую это, когда он направляет головку своего члена к моей влажной киске, медленно вводя его внутрь, растягивая меня, пока его пирсинг не оказывается внутри, и я хнычу от этого ощущения.

Без предупреждения он погружает свой член до конца в меня, полностью наполняя меня первобытной силой. Ощущение ошеломляющее, смесь удовольствия и боли усиливает интенсивность его толчка. Я сильно прикусываю губу, чтобы подавить стон, который угрожает вырваться, необузданное желание разливается по моим венам, когда он стонет и смотрит на меня таким напряженным голодным взглядом, что это должно напугать меня.

— Ты была создана для моего члена.

Его пальцы в перчатках впиваются в мои бедра, когда он медленно вытаскивает свой член почти до конца, прежде чем снова врезаться в меня, растягивая меня до предела. Он делает это снова, вытягивая из меня стон. Затем он задает жесткий ритм наказания, медленно отступая, прежде чем снова глубоко и сильно войти в меня, его пальцы впиваются в меня достаточно сильно, чтобы я знала, что от них останутся синяки.

Я чувствую, как пирсинг на его члене касается стенок моей чувствительной киски, добавляя новый слой ощущений в смесь. Металлическая прохлада и легкое притяжение разжигают огонь внутри меня, усиливая и без того ошеломляющее удовольствие, которое разливается по моему телу.

Я пытаюсь сохранить контроль, подавить стоны, которые угрожают сорваться с моих губ, но сама интенсивность переживания делает это почти невозможным. Каждое нервное окончание в моем теле наполнено ощущениями, поглощенное необузданным голодом, который сейчас поглощает нас обоих.

— Вот и все, дай мне услышать этот милый голос.

По мере того, как его толчки становятся все мощнее, звук соприкосновения наших тел заполняет комнату, сливаясь с симфонией наших прерывистых вдохов. Воздух потрескивает от электричества, заряженный мощной смесью желания и темной первобытной потребности.

Я так близка к краю, мой оргазм в пределах досягаемости, когда он останавливается, и со всхлипом мой оргазм ускользает. Он перемещает одну руку в перчатке, чтобы обхватить тыльную сторону моего колена, его пальцы сильно впиваются в кожу там, когда он поднимает ее вверх и отводит от моего тела. Навалившись на меня всем телом, он тянется к моему лицу рукой в перчатке.

Затем он засовывает три средних пальца своей руки в перчатке глубоко в мой открытый рот, в то время как его большой палец и мизинец надавливают на мою челюсть. Он прижимает пальцы к моему языку, и я ощущаю горький металлический привкус собственной крови. Используя захват на моей челюсти и ноги, он регулирует угол наклона своего члена и снова начинает вонзаться в мою киску.

О, черт… Из-за изменения угла головка его члена попадает как раз в нужное место внутри меня.

Внезапная смена позы застает меня врасплох, удовольствие и боль сливаются во взрывоопасную смесь. Вкус крови смешивается с первобытной потребностью, которая течет по моим венам, усиливая нарастающее давление внутри меня.

Его пальцы заполняют мой рот, растягивая мои губы, когда он погружает их глубоко, подражая ритму своего члена внутри меня. Я слегка задыхаюсь, вторжение одновременно ошеломляющее и возбуждающее. Контроль, который он осуществляет над моим телом, то, как он полностью доминирует надо мной, только разжигает огонь, который горит внутри.

Я закрываю глаза, отдаваясь удовольствию, которое угрожает поглотить меня. Его член безжалостно толкается, поражая это сладкое местечко каждым глубоким, мощным движением. Боль в челюсти и жжение в горле смешиваются с безжалостными толчками, толкая меня ближе к краю забвения.

Его пальцы заглушают мои стоны, затерянные в глубинах нашей запретной встречи. Я чувствую вкус собственного отчаяния, тот самый голод, который пульсирует в каждой клеточке моего существа. Я была неправа, я его игрушка, и я наслаждаюсь темнотой, которая поглощает нас.

Он рычит, звук вибрирует в кончиках его пальцев и попадает мне в рот. Он убирает пальцы ото рта и обхватывает ими мое горло, сжимая достаточно сильно, чтобы перекрыть мне доступ воздуха.

Я пытаюсь глотнуть воздуха, мое тело дрожит под его хваткой, нехватка кислорода усиливает ощущения, которые проходят через меня. Смесь удовольствия, боли и отчаяния достигает своего пика, балансируя на грани освобождения. Каждая клеточка моего тела горит первобытной потребностью, мой разум поглощен темными желаниями, которые связывают нас вместе.

Когда его пальцы сжимаются на моем горле, я чувствую, как бьется мой пульс под его прикосновением. Мир вокруг меня расплывается, мое внимание сужается до мощного ритма его толчков и опьяняющего давления на мое горло. Я подвешена в этот момент, потеряна в водовороте удовольствия и капитуляции.

Грубая сила его доминирования захлестывает меня, разжигая во мне неистовую потребность. Мое тело отвечает, сжимаясь вокруг него, мои стенки сжимаются в отчаянной попытке удержать удовольствие, которое угрожает разрушить меня. Тонкая нить, удерживающая меня от края, обрывается, и я падаю в бездну экстаза.

Гортанный крик срывается с моих губ, приглушенный рукой, которая все еще сжимает мое горло. Мир вокруг меня вращается и растворяется в вихре ощущений, наслаждение накатывает на меня безжалостными волнами. Я поглощена силой своего оргазма, каждое нервное окончание пылает экстазом, когда я отдаюсь тьме, которая окутывает меня.

Его толчки становятся более беспорядочными, звук его рычания наполняет комнату по мере того, как он приближается к собственному оргазму. Хватка на моем горле усиливается, его пальцы оставляют отпечатки на моей коже, отмечая меня как свою. Я чувствую напряжение в его теле, последние мгновения перед тем, как он провалится в ту же бездну, что поглотила меня.

С первобытным ревом он находит свое освобождение, его тело содрогается напротив моего, когда он кончает глубоко в меня. Жар его освобождения наполняет меня, смешиваясь с болью и удовольствием, которые все еще отдаются эхом в моем теле.

Но он все еще не ослабляет хватку на моем горле; если уж на то пошло, она сжимается еще сильнее. Мои руки отпускают стойку, чтобы попытаться расцарапать руку, сжимающую мое горло, но мои ногти не могут зацепиться за перчатку, которая покрывает его руку.

Последнее, что я слышу перед тем, как потерять сознание, — это его модулированный голос.

— Непослушная Малышка. Я же сказал тебе не двигать руками.