Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

В пустынных нивах — одинокий плуг.

Невспаханной земля лежит вокруг.

Лемех ржавеет, меркнет чересло

И диким зельем густо обросло.

А где владелец? Где ж рата́й?

Ушел, быть может, защищать свой край.

Волов побили. Лошадей найди…

Остался плуг на поле сам-один.

Он ждет, покуда тут он не сгниет,

Или гранаты взрывом разнесет.

Жрет ржавчина лемех и чересло,

Что диким зельем густо заросло.

Ворон черный! Ты — не птица рая.

Вьешься!.. «Кровь! кровь! кровь!..»

Тише, я уж знаю.

Ветер, что ж ты так разбойно

воешь!.. «Шу! шу! ш-шур!..»

Пст! говорить мне больно.

Речка, что ж твой плёс румяный?..

А! Постиг:

Вытекаешь ты из раны.

«Где есть твой дом, твой тихий дом?

Скажи мне, милый брат…»

«Ударил злобно ясный гром,

Свалил мой дом и сжег мой дом,

Мне негде зимовать».

«Скажи мне, где твоя жена,

Где дети, домочадцы?»

«Могила вон. И не одна.

И дети, други и жена —

Мне с ними родичаться».

Калина-малина, что листья роняешь

И мечешь на волны?

Девушка-рыбка, зачем прогоняешь

Меня от себя ты на волю?

Зеленые листья плывут за водою,

Покинув кусты навсегда.

Образ твой в сердце унес я с собою,

Моя ты беда!

Одинокий сижу над рекою,

Лишь с тоской да печалью-журбою.

Вечереет, за далями гаснет,

Как небесный костер, солнце ясное.

От лесов ветер холодом веет,

Гнет деревья, цветы же лелеет.

Над селеньем, в межгорье, в долине

Виснут тучки легко серо-синие.

В небо дым из каминов струится —

Ясность меркнет, весь мир словно снится.

И таинственно речка играет,

Что-то борется в ней и вздыхает.

Гей! река! Однородны в нас шумы:

В тебе волны ревут, во мне — думы.

Тебя берег вгоняет в оковы,

А меня — горькой жизни законы.

В нас обоих — и бездны, и броды,

И мы равно не знаем свободы.

Лишь проходим сквозь дебри, чрез горы

В неизвестное нам с тобой море…

Коль жить — так жить! Тоска мелка.

Пустые прочь тревоги!

Сквозь темный бор, до ясных зорь

Я прорублю дороги!

Гремит топор, но валит бор,

Трещат гнилья завалы.

То там, то тут на шлях падут

Коряги, что мешали…

Пробьюсь я чрез враждебный лес,

Вступлю в поля с поклоном.

Грозы слышней грядущих дней

Торжественные звоны!

Всего милей грядущих дней

Запев моему слуху.

Смешон при нем невзгоды гром,

Звучит напрасно, глухо…

Ты, буря, вой. Топор со мной,

Не знаю я тревоги.

Сквозь горя бор, к счастью во двор

Я прорублю дороги!

Глухое, злое отупенье

Укрыло землю. Травы мрут,

Поля беспечно снега ждут,

А тучи виснут, как каменья.

Порою ветер, стервенея,

Туман в долине разорит,

Село откроет повиднее,

Что пьяным сном дремотно спит.

Огни погасли. Затворились

На засов двери. Злые псы

В солому по уши зарылись.

Лишь бродит блуд, пугая сны.

Да голод тропкой вдоль заборов

Шагает — ежегодный гость.

В руках его мужичья кость,

Он жертвы ищет грозным взором.

Умолкни, сердце, замолчи!

Ведь ты любило,

Блаженства, боли ты вкусило,

Терзалось грезами в ночи —

Умолкни, сердце, замолчи!

Весне конец.

Пшеница спеет,

На нивах рожь уже желтеет,

Уж серп готовит мудрый жнец

Весне конец.

Пора и нам

Снимать уж с поля

Чем одарила божья воля,

Коль не гуртом, то сам-на-сам —

Пора и нам!

Не выльешь слез,

Не выльешь слез

До капли никогда!

А жизнь, как тот скрипучий воз,

Влачится сквозь года.

А перед ним

Туман и дым,

Ухабиста дорога…

Идет, грядет путем своим

Твоя душа-небога.

Чайка белая, кружишься

Над водой ты низко-низко,

Отчего так безутешно

Бьешься ты и стонешь?

Птица белая, взгляни-ка,

Ты мала и беззащитна,

Против моря как ничтожен,

Против рева волн твой крик.

О, подумай, мое сердце,

Что ты — супротив вселенной,

С мировою скорбью рядом

Что есть твоя боль?

Промчится ночь, и сгинет тьма,

И черный сон растает.

Настанет день! Весна сама

В твое окно заглянет.

Пускай минет недоли час,

Цветами прорастут лучи.

О песня! — не оставь ты нас,

Звучи, звучи, звучи!

В лихие дни, в трудах, в борьбе

Людской мутится ум.

Пускай же отдыха себе

Хоть миг найдет средь дум.

Пускай оков отринет звон,

Удары, злую ругань.

Под свою чистую хоругвь

Лишь будет слышать зов!

Промчится ночь, и сгинет тьма,

И черный сон растает.

Настанет день! Весна сама

В твое окно заглянет.

Пускай минет недоли час,

Цветами прорастут лучи.

О песня! — не оставь ты нас,

Звучи, звучи, звучи!

Что скажу я в ответ:

Как на свете живу?

Шура-буря ревет,

Веслецом я гребу.

Ты ответа не жди;

Есть какие мечты?

Сеет осень дожди,

А я сею цветы.

Не спросите, к чему

Думы сердце томят?

На чужбине помру —

Помяните меня.

Колыхал мою коляску

Ветер родины-Подолья,

Сонных век касался ласково

Запах трав степных и воли.

Колыхал мою коляску

Звук предутренней трембиты,

От какого зори гаснут

И цветы росою плачут.

Колыхал мою коляску

Глас плывущих в дали звонов,

Буйный ритм на свадьбе пляски

И в скорби ход похоронов.

Колыхал мою коляску

Крик и плач простого люда —

Так мне в сердце всколыхался,

Что до смерти не забуду.

Песни молодые,

Молодецкий жар

Принесу тебе я,

Как сердечный дар.

Я тебе несу,

Матушка моя,

Крик души своей.

Часть своего «я».

Батька песням тем —

Грусть унылых дум.

Безутешный день,

Безотрадный глум.

Матерью — тоска,

А кумою — злость,

Братом — грустный сказ,

Что познать пришлось.

Он грызет и ест

Радость и любовь —

Не настигнет здесь,

Так в краю любом.

Вот какой-то гость

Заявился вновь —

Кости твоей кость,

Крови твоей кровь!

Над полем веет ветер зимний

И листья гонит.

Село в тумане еле зримо,

На колокольне звонят.

Из дали тихо, легко звуки

Плывут мирами,

Как все терзания и муки —

К счастью меж нами…

Гей, прекрасны наши горы!

Гей, чудесна сторона!

Отживает в сердце горе,

Обновляется душа!

И как те орлы, крылаты

Мысли, что стремятся ввысь,

Мчатся вечно выше, выше,

Разрастаются вдали,

Где всяк раз до неба ближе

И все дальше от земли!

Стоит скала седая,

Как мир, она стара,

Все волны отражает,

Сегодня, как вчера…

Над ней лазурь сияет

Иль мчат отары хмар,

И месяц проплывает,

Как ночи чарив-чар,

Сова вдруг отзовется,

Как грешника душа,

То с неба оторвется

И полетит звезда.

Кожан пронзит стрелою

Простор, встревожа слух,

Ночной укрытый мглою,

Исчезнет, словно дух.

Сопилка в полонинах

Заплачет без обид.

А Черемош в теснинах

Шумит, шумит, шумит…

Ох, как годы летят…

Я увидел тебя

На аллее — вел под руку кто-то.

Я смотрел и смотрел,

Долго очи трудил,

Было трудно узнать отчего-то.

Та же стать — как стройна!

И коса все пышна.

Так искристы глаза говорливые!

Лишь уста, мол, не те,

Уж не жаждут утех,

Молчаливы, грустны, несчастливые.

Ныне были уста,

Словно пташка не та,

Не зазывны уже, не игривы,

Как упорно молчат,

Будто кару терпят,

Что в былом были так неправдивы.

Ныне вид твой угрюм,

Навевал столько дум

Все про то, чему нет власти сбыться…

Беспощадный укор

Твой метнул в меня взор,

Прокричал: «Как же смог ты забыть все?!»

Не забыл я тебя,

Хоть молил забытья,

Но забыть тебя не было силы,

Лишь неласковый час

Цветы

С сердца обтряс:

Их судьба по дорогам своим уносила…

Ты, хлопец, плуг сжимай,

Твори зерну задел.

Пусть жито, как Дунай,

Покроет твой надел!

Пусть жито, как Дунай,

Пшеница в колосках

Прольются на весь край,

Как хлебная река.

Ты не гляди на то,

Что нивоньки твоей

Льняное полотно

И шире, и длинней.

Хоть как ты моря грудь

Веслом ни борозди,

Каким ни мудрым будь,

Не рассечешь воды!

Едва на миг один

В воде оставишь след,

Волна красой седин

Мелькнет — и следа нет.

Он вглубь уйдет, дружок.

Земля необозримо —

На запад, на восток —

Цела и неделима.

Земля в любых краях,

Как море, как вода:

Ты дал ей кровь и пот —

Твоя будет всегда!

Не вспоминай мне то мгновенье —

Вернуть его нет сил и права!

В бессилье множатся мученья,

В несчастье счастья зов — отрава,

В темнице солнца луч — меч ясный,

Страшнее узнику расправа,

Как волю вспомнит он, несчастный.

Черемош, мой милый брат,

На твои пучины

Я пускаю, словно плот,

Тяжкий сплав — кручину.

Гей, тяжка, тяжка она —

Легче не проси! —

Где бездонна глубина,

Где подводная скала,

Там ее неси!

Кадильниц дым едва струится,

Уходит в облачные своды.

В монастыре уж хор приутомился,

Умолк. Какая-то черница

Под образом, как тень ночная, бродит.

Совсем одна посреди стен святыни,

Не молится. В иконе топит взор.

А на иконе — царство светлой сини,

И матерь божья наклонилась к сыну,

Вдали видна гряда покрытых снегом гор.

А на иконе — небо, солнце светит,

И мотыльки мелькают над цветами,

В поспевшей ржи кузнечик прыгнуть в солнце метит,

И матерь божья, как все матери на свете,

К дитю святому прикасается устами.

Оно ж такое маленькое — а смеется!

И ручки тянет к маме шаловливо…

Посреди белых стен стоит черница,

В икону вглядывается — ей что-то снится —

Где? И когда то было?

Соловью мила калина.

Птах, не пой!

Не моя ты, о дивчина!

Я не твой.

Ой, дивчина, черна доля.

Птица, пой!

Чрез широко дико поле

Брел покой.

Брел покой тупой, безмолвный

Сам с собой,

Голосов был разных полный,

А немой.

Он берет меня с собою

Под полу

И ведет меня по полю

В ночь и тьму.

И ведет в глуху долину

Без конца…

Я не твой, а ты, дивчина,

Не моя.

………………………

Соловью мила калина.

Пой, птах, пой!

Видно, сгину я, дивчина,

С той мечтой.

Пришло, что должно было быть!

Еще на свадьбе хмель шумит

В твоем доме,

А ты была б уж рада знать,

Где станешь ты меня встречать

Лишь как знакомая.

Видишь ту лазурь над нами?

Там миры есть за мирами,

Солнца, месяцы и зори.

Там мы встретимся навеки,

Как встречаются все реки

В синем море.

Море синее, скажи мне,

Где берешь очарованье,

Что смотреть на тебя, море,

Можно вечно день и ночь?

«Хочешь знать, — сказало море,—

Посмотри на мои волны,

Как они все мчатся, мчатся,

Мол, минуты, дни, лета.

Ты вглядись перед собою,

Где лазурь целует плёсы —

Так целуются от века

Лишь действительность с мечтой.

А опустишь взор ты книзу,

Сквозь плавучих волн опалы,

То подумай: сколько в мире

Есть и будет вечных тайн!

Я дарю тебе понятье

Бесконечности и бездны —

Вот с чего в меня ты вечно,

Словно в зеркало, глядишь».

Загляделся я на море

И на небо голубое,

И на те, что так далёки,

Словно тучи, берега,

Загляделся — и не знаю,

То ли волны бьют о берег,

То ли в небе мчатся тучи.

Иль плывут мои мечты?

Над волнами и над морем

Понесу свое я горе,

Может, утоплю, может, загублю,

Может, долю приголублю,

Кто знает?

Ой, минуют даром ле́та,

Зря я обошел полсвета,

Не утратил там я горя,

Доли не нашел за морем —

Ее нет!

Видишь, брат мой,

Верный друг,

Отлетают серым клином

Журавли на юг.

Слышно: кру! кру! кру!

На чужбине помру,

Пока море перелечу,

Крылья изотру…

Мельтешит в очах,

Бесконечен шлях,

Тает, тает в синем небе

След по журавлям.

Где ж вы, мои родные нивы.

Иль недостоин вас узнать?

«Не видишь? Нас изрыли взрывы

Снарядов и гранат».

Где ж ты, гай мой? Что с тобою?

Березняк где и дубрава?

«Разметала нас зимою

Небывалая расправа».

Крыша где та, что упрямо

К ней я шел неудержимо

И стремился, словно к маме?

«Где? Спроси с огня и дыма».

Где ж родителей могилы?

«За церквушкой, у крыльца…»

Замолчите! Нет уж силы,

Чтоб дослушать до конца.

Вечерний звон, вечерний звон

витает за горою.

Проклятье злу, добру поклон

и вечный мир с собою.

Вот день минул, как и не бы́л,

уж ночка, час покоя.

Что потерял, что позабыл,

не заберешь с собою.

Терзанья хаос и обид,

пляс смеха и рыданья,

Все в каждом срезе повторит

бег жизни в мирозданье.

Твое житье, твое бытье

лишь звук в едином хоре,

И ты и я развеемся

в бездонном вечном море.

И дивный пляс, и грозный пляс,

зла музыка играет.

Столь краток сказ: расцвел — угас,

и вечность ожидает.

Плетем венок, плетем венок

из бытия мгновений,

Чтоб танец жизни не умолк

в грядущих поколеньях.

Еще шажок, еще момент,

а там — воспоминанья.

Житья момент — один фрагмент

в цепи существованья.

………………………

Вечерний звон, вечерний звон

витает за горою.

Проклятье злу, добру поклон

и вечный мир с собою.

Ты крепко верь, а вера чудо деет,

Без веры всюду тлен и суета.

Ввысь — дух, хотя и сердце в боли млеет —

лишь твоя вера была бы свята́!

О, чтоб проклятие насилью вечным было!

Средь мира, на войне и всюду,

Оно нас камнем придавило —

Когда же камень этот сбросим, люди?

Настанет день, отвалятся все плиты,

И воины, вооруженные брехней,

Упадут ниц. Воспрянет правда, вся избитая,

Смертельным саваном укрытая,

Поднимется — и мир пойдет за ней.

Мой друг, люби житье,

Людей люби, природу,

А кривду брось в небытие,

Как камень в воду.

Не сожалей! Склони на грудь

Свое чело, любовью ясное.

Хоть день достойны правды будем,

Мы, как святые, выйдем к людям

С тем светом, что во тьме не гаснет.

Кто-то зовет меня в день и в ночь,

Из тихой хаты гонит прочь.

Не знаю кто, куда пути,

А должен идти, должен идти!

Меж нами море крови,

Меж нами реки слез —

Где ж тот челнок любови,

Чтоб нас он перевез?