Падший шут

Глава 17

Кассандра

Скарлетт распахнула дверь своего дома и пригласила нас войти.

— С днем рождения!

Люк стоял позади нее с Мэри на руках.

— С днем рождения, Кэсс.

— Спасибо. — Я вошла внутрь, Лео следовал за мной вплотную. На одной руке у него была Серафина в автокресле, а на другой — сумка с подгузниками.

Она дико брыкалась, ее глаза были широко раскрыты и блестели. Цвет немного изменился с момента ее рождения, посветлел и дал мне надежду, что у нее будет цвет глаз Лео. В два месяца она превратилась в идеального малыша с пухлыми щечками и счастливой улыбкой.

— Проходите. Мы все на веранде, — сказала Скарлетт.

— Простите за опоздание. — Лео поставил автокресло и отстегнул малышку. — У кого-то случился конфуз, и нам пришлось быстро принимать ванну.

— Я даже не потрудилась спасти наряд, который она испортила. — Это было милое зеленое платье, которое было ей немного маловато. Я надеялась надеть его еще раз, но после того, как у нее протек подгузник, я выбросила его в мусорное ведро.

— Это желтое дерьмо берется из неоткуда, — пробормотал Лео.

— Плавали, знаем. — Люк усмехнулся. — Похоже, ты заслужил пиво.

Мы прошли за ними через французские двери на их красивую веранду, украшенную цветочными горшками, ни один из которых еще не был засажен. Хотя сегодня был теплый весенний день, мама всегда говорила, что слишком рискованно сажать цветы в Монтане до Дня памяти.

Скарлетт, должно быть, считает так же.

— Привет! — Мама и папа сидели рядом на двух одинаковых стульях. Она вскочила со своего места, направляясь прямо к моей дочери и практически вырывая ее из рук Лео.

— Привет, мам.

— С днем рождения. — Она обняла меня одной рукой и направилась к своему стулу. Когда поблизости был ее любимый человек — Серафина, — остальные из нас, даже я, игнорировались.

— С днем рождения, Лютик. — Папа притянул меня к себе и поцеловал в лоб. Затем он отпустил меня, чтобы бросить на Лео сердитый взгляд. — Лео.

— Дейл, — отрезал Лео.

Я закатила глаза и хмуро посмотрела на папу.

— Будь милым.

— Я пытаюсь.

— Пытайся усерднее.

Они оба не говорили о сохраняющейся вражде, и с каждой встречей, казалось, становилось только хуже. В основном потому, что папе было неприятно видеть, что Лео на самом деле был хорошим отцом. В конце концов, папе придется простить Лео за его действия во время моей беременности.

В конце концов.

Тактика папы заключалась в том, чтобы изо всех сил игнорировать существование Лео.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказал он.

— Спасибо. — Я улыбнулась и разгладила пояс своего платья, когда он отпустил меня.

— Прекрасно. — Рука Лео нашла мою поясницу.

— Ага.

Он нахмурился.

Через два месяца ко мне вернулось мое тело, но принять изменения оказалось труднее, чем я ожидала. Растяжки беспокоили меня больше всего. Наряду с этим, у меня появились новые округлости в бедрах и груди. Я сомневалась, что мои джинсы, которые я носила до беременности, когда-нибудь снова будут мне впору, и поэтому сегодня надела это платье — простое красное в мелкий белый горошек с поясом на талии и пуговицами по низу юбки.

У меня было не так много красного. В течение многих лет я считала, что этот цвет сливается с моими волосами. Но сегодня я почувствовала себя немного дерзкой. И то, как вспыхнули глаза Лео, когда я вышла из спальни, одетая для вечеринки, придало мне уверенности.

Может быть, он снова увидит во мне женщину, а не просто мать.

Две недели назад врач разрешила мне вернуться к нормальной жизни, включая секс. И хотя Лео был в смотровой и слышал каждое ее слово, он не прикоснулся ко мне.

Возможно, я потеряла свою привлекательность.

— Хочешь пива или чего-нибудь еще, детка? — Лео наклонился ближе, глубоко вдохнув мои волосы и подавив болезненный стон.

А может, и нет.

— Конечно. Любое.

— Иди. — Лео ухмыльнулся и направился к холодильнику.

Пиво, напиток, который раньше мне не очень нравился, за последние пару недель стало чем-то вроде угощения.

Каждые несколько вечеров мы с Лео обнимались на диване с бутылкой пива после того, как мыли Серафину и укладывали ее в кроватку. Мы смотрели фильм или он читал мне, а потом, сонная и слегка возбужденная, я засыпала в его постели.

В нашей постели? Была ли она нашей?

Я не спала в своей комнате в течение двух месяцев, и, хотя поначалу было необходимо сопровождать Серафину во время ночных кормлений, теперь это казалось все более и более запутанным.

Мы были друзьями? Он казался мне лучшим другом, который у меня когда-либо был. Он всегда был рядом со мной. Если у меня был плохой или хороший день, он был первым, кому я хотела рассказать об этом. Когда он был на работе, он часто отправлял смс, чтобы поздороваться. Он присылал мне фотографии всего, над чем работал. И когда дело доходило до написания, он был моим поклонником.

Его поддержка придала мне уверенности в написании первой главы.

Работа переписчиком была очень гибкой. Я не бралась за новый проект с тех пор, как родилась Серафина. Вместо этого, пока она спала, я играла с письмом. Каждый вечер я рассказывала Лео о своей истории и о том, куда я хотела, чтобы она пошла дальше.

Я мечтала вслух, и он был рядом, внимательно слушал, в то время как моя голова витала в облаках.

Я, несомненно, была влюблена в Лео Уинтера.

Это произошло так легко, как зевок, который охватывает тебя посреди лекции. Как бы сильно ты ни старался подавить его, бороться с неизбежным было бесполезно.

— Что здесь происходит? — спросил папа, дотрагиваясь до моего виска.

— Ничего. — Я заставила себя улыбнуться, и друзья окружили меня, когда он подошел, чтобы сесть рядом с мамой и Серафиной.

Брайс, Дэш и их мальчики поздоровались, прежде чем дети убежали играть во двор. Женевьев, помахала со своего места, пока Исайя ругался с ковыляющей Амелией. Пресли обняла меня в знак приветствия, затем скрылась внутри, чтобы покормить своего сына Нико — всего на две недели младше Серафины, — а Шоу принес мне пиво, которое Лео достал из холодильника, потому что Лео был слишком занят, демонстрируя свою новую татуировку.

— Это так круто, — сказала Брайс, наклоняясь, чтобы рассмотреть детали.

Он сделал ее почти три недели назад, не сказав мне об этом. В то утро перед работой он был в кабинете, просматривая документы из больницы. Затем он ушел и вернулся домой с отпечатком ножки новорожденной Серафины на своем сердце.

Рисунок был полностью черным, очень похожий на отпечаток чернил, который они сделали в больнице. Художник запечатлел углубления на ее ступне и маленькие пальчики.

Когда Лео стянул рубашку, открывая рельефный пресс, Эмметт подошел ко мне. Он обнял меня за плечи мускулистой рукой и притянул к себе.

— С днем рождения.

— Спасибо. Как проходит твоя суббота?

— Вкусная еда. Хорошие друзья. Хороший день. Не могу жаловаться.

Все субботы принадлежали Эмметту. Он приходил каждые выходные, чтобы поздороваться. Сначала я думала, что он делал это для того, чтобы попытаться затащить Лео в «Бетси», но по прошествии нескольких недель я поняла, что его визиты были похожи на те, которые старший брат наносит своему младшему брату.

Они были семьей. И, может быть… может быть, Эмметту было одиноко.

— У нас появились дети. — Он усмехнулся, когда мы оба оглядели веранду.

— Но ни один из них не такой красивый, как моя. — Лео проскользнул за мамин стул и украл Серафину прямо из маминых рук, вызвав раздражение моей матери и воркование моей дочери.

— Как поживает моя малышка? — Он уткнулся носом в ее шею, обдувая ее кожу и зарабатывая улыбку, от которой у меня каждый раз перехватывало дыхание. Это и слова, которые он ей говорил.

Каждый раз, когда он называл ее малышкой, я таяла.

— Ты видишь ее каждый день, Лео. — Мама встала со стула и протянула руки. — Верни ее.

Он усмехнулся, поцеловал Серафину в тонкие пряди рыжих волос, затем вернул ее маме.

— Можем мы теперь поиграть в игру? — крикнул Ксандер со двора.

Зик кивнул в его сторону, держа желтый мяч для бочче (прим. ред.: бочче — спортивная игра, принадлежащая к семейству игр с мячом, близких к боулингу, петанку и боулзу, имеющих общие истоки в античных играх, распространённых на территории Римской империи).

— Я в деле. — Лео допил свое пиво, затем присоединился к мальчикам на лужайке, его походка была такой медленной и сексуальной, что у меня по спине пробежали мурашки.

Эмметт отпустил меня и присоединился к мальчикам вместе с Дэшем, Люком, Шоу и Исайей. И все дамы уселись вокруг Женевьев, чтобы ей не пришлось двигаться.

Мы разговаривали и смеялись большую часть дня, съев больше еды, чем я съела за последние недели. И когда солнце начало клониться к горизонту, а вместе с ним и температура, Скарлетт вынесла белый торт, украшенный двадцатью пятью свечами.

— Загадай желание, Фейерверк. — Лео стоял за моим стулом, положив руки мне на плечи.

Я закрыла глаза и загадала.

Я загадываю тебя.

Глупо, наверное. Возможно. Определенно. И все же я загадала желание, и когда задула все свечи, подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

От жара в этих ярких радужках у меня пересохло во рту.

— У нас есть подарки. — Пресли бросилась в дом и вынесла две коробки.

— Вам, ребята, не нужно было этого делать. — Я разорвала бумагу на первой, там был короб с книгами, о которых я небрежно упомянула Лео. Затем я открыла вторую коробку, в ней был совершенно новый ноутбук.

Я ахнула.

— Это уже слишком.

— Нет, — сказал Дэш. — Теперь ты одна из нас. В этой семье любят подарки.

— Лео сказал, что твоему ноутбуку несколько лет, — сказал Эмметт. — Если ты собираешься написать бестселлер, мы подумали, что тебе понадобится новая клавиатура.

На глаза навернулись слезы, и я сморгнула их.

Семья.

Эти люди втянули меня в свой мир и сделали одной из своих.

Я взглянула на маму и папу, на лицах обоих были улыбки. Серафина спала на руках у папы.

У нас здесь была большая семья. Мама и ее сестры, мои тети. Мои бабушка и дедушка с обеих сторон. У папы был брат. Но мы никогда не устраивали таких регулярных семейных встреч, как барбекю и субботние вечеринки по случаю дня рождения. Часто мои родители предпочитали ходить в походы. Хотя они любили свои семьи, мы не были близки. Они не были… друзьями.

Здесь было и то, и другое.

И было безопасно знать, что, хорошо это или плохо, они будут здесь ради меня. Ради Лео. Ради Серафины.

Если Воины когда-нибудь придут за нами, им предстоит битва.

К счастью, новости о Воинах были ограниченными и поступали непосредственно из ФБР в виде обновлений о тюремных сроках. Никто из арестованных не избежал тюремного заключения, включая мужчин, которые были причастны к похищению.

Ублюдки.

Отбросив эти мысли в сторону, я сосредоточилась на коробке, которую мама поставила передо мной. Я разорвала золотую и серебряную бумагу, открыв спа-набор для дома и подарочную карту местного спа-салона в городе.

— Нам всем нужно сходить в спа, — сказала я.

— Я за. — Брайс подняла руку.

— Я тоже, — добавила Скарлетт.

Пресли кивнула.

— Я тоже.

— Я хочу педикюр, — сказала Женевьев. — Я не могу видеть или дотянуться до своих ног.

— Завтра? — предложила мама. — Я позвоню и узнаю, есть ли у них свободные места.

— Это меня, — сказала я, когда до моего слуха донеслось хныканье.

— Она, наверное, голодна. — Папа принес Серафину.

— Нам лучше отвезти ее домой, — сказал Лео, уже направляясь собирать наши вещи.

Должно быть, у всех возникла одна и та же идея, потому что мы все, шаркая, вышли на подъездную дорожку и улицу, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по домам.

Лео отвез нас домой на своем грузовичке, а Серафина временно отвлеклась на своего Бинки (прим. ред.: Бинки — главный герой мультсериала Агент Бинки: Зверушки Вселенной). Одна его рука лежала на руле, а другая опиралась на консоль между нами. Когда он вел грузовик, это было не так сексуально, как когда он был на байке, но, когда мы ехали вместе, я прекрасно видела его профиль. Козлиную бородку, которую он подстриг короче только этим утром. Силу его острого подбородка. Мягкие надутые губы и маленькую горбинку на переносице.

Его бицепсы напряглись в рукавах рубашки. Хлопок натянулся на его широкой груди. Живя вместе, я узнала, что он религиозно относился к ежедневному посещению спортзала в подвале: он либо поднимал тяжести, либо занимался боксом.

— Ты пялишься, детка.

Мои щеки вспыхнули, но я не отвела взгляда.

— Иногда я должна смотреть на тебя и напоминать себе, что ты настоящий.

Что он был со мной.

Его губы приподнялись, и он потянулся к моей руке, поднося костяшки пальцев к своим губам. Он прикусил их, затем поцеловал то место, которое задел зубами.

Это единственное движение, и я заерзала на сидении, отчаянно желая, чтобы он сделал шаг. Любой шаг.

Или я должна? Я поцеловала его несколько месяцев назад. С тех пор он целовал меня, но так было всегда. Целомудренное прикосновение губ к моей руке или волосам. Прикосновение его губ к моей щеке.

Я не хотела нежности или сдержанности. Я хотела, чтобы он целовал меня как женщину, которую он хотел поглотить. Женщину, которую он жаждал.

В тот момент, когда мы припарковались на подъездной дорожке, он отпустил мою руку, и тогда все стало крутиться вокруг малышки. Я покормила Серафину грудью и искупала ее. Я укачивала ее, чтобы она уснула, проведя почти час в кресле, потому что она переутомилась от волнений вечеринки. Наконец, эти красивые темные ресницы сомкнулись, и она отключилась.

Уложив ее в кроватку, я пошла в спальню и обнаружила Лео на матрасе, уставившегося в видеомонитор малышки. Он скинул ботинки и носки. Он стянул с себя рубашку, а его джинсы были расстегнуты и низко свисали, открывая узкий пояс боксеров.

Мой пульс забился в венах. В моей сердцевине.

— Привет. — Он снова поймал мой пристальный взгляд и отложил монитор в сторону. Затем он спрыгнул с кровати и прошлепал через комнату к подставке для телевизора, взяв маленькую коробочку, стоявшую сверху. — Еще один подарок.

— Тебе не нужно было ничего мне дарить.

— Конечно, нужно. Открывай. — Он согнул палец, подзывая меня.

Я пересекла комнату, отчаянно пытаясь выровнять дыхание. Взяв коробочку из его рук, я сняла крышку, обнажив внутри кольцо, лежащее на белой подкладке.

Мое сердце екнуло, потом я поняла, что это было не такое кольцо. Это было просто украшение, а не помолвка.

Мы еще были не там. Возможно, глубоко в моем сердце был укол разочарования, но моя рациональная сторона взяла верх и напомнила мне, мы еще были не там.

Возможно, мы никогда там не будем.

Лео опустил мизинец, чтобы достать кольцо, и поднял его.

— Я почерпнул идею из книги, которую мы читаем.

На широком золотом металлическом кольце была выгравирована серия линий и точек. Мне потребовалось мгновение, затем меня осенило.

— Это азбука Морзе.

— Да. — Он снял кольцо со своего пальца и надел мне на большой палец. Оно идеально подошло.

— Оно красивое. И такое уникальное. Что там написано?

— Фейерверк.

Я улыбнулась и дотронулась до украшения другим пальцем.

— Мне нравится.

— Нравится?

— Оно красивое.

Он вздохнул и взял мое лицо в ладони.

— Я хочу…

— Что? — прошептала я, когда он замолчал.

Лео с трудом сглотнул, его кадык дернулся. Затем он целомудренно поцеловал меня в лоб и отпустил.

— Неважно.

Мое настроение упало.

— Тебе нужен отдых, — сказал он.

— Я не устала.

Его глаза вспыхнули, и он отступил на шаг.

К черту все. Это был мой день рождения, и все, чего я хотела, — это чувствовать себя желанной.

— Хочешь знать, чего я пожелала, когда задувала свечи?

— Что?

— Тебя.

Он сглотнул.

— Т-ты хочешь меня? — Это был самый страшный вопрос, который я задавала в своей жизни.

— Не хочу причинить тебе боль, детка.

— Ты слышал доктора. Я в порядке.

— Я не имею в виду физически. Я имею в виду…

Он не хотел разбивать мне сердце. О боже. Вот почему он сдерживался. Вот почему он увеличивал дистанцию между нами, медленно продвигаясь к ванной.

— Я не боюсь, Лео.

— Я боюсь.

Он не верил в себя. Его уверенность была подорвана, и он стоял там, уязвимый и необузданный. Неуверенность, которую он никому не показывал, он показал мне.

Если бы я не влюбилась в него до сегодняшнего вечера, я бы сделала это прямо сейчас.

— Я люблю тебя.

Он застыл, и краска отхлынула от его лица.

Не совсем та реакция, которую я ожидала.

— Прости. Я… — Я не знаю, о чем, черт возьми, я думала. Унижение разлилось по моей коже, окрашивая ее в такой же черный цвет, как контуры на его татуировках.

Я развернулась, готовая броситься к двери, но сильная рука схватила меня за локоть и заставила остановиться.

— Кассандра.

Боже, как он произнес мое имя. Как собственное пожелание на день рождения. Желание, которое он не позволил бы себе загадать. Я напряглась, готовая к отказу всей своей жизни.

Почему? Зачем я это сказала?

Потому что ему нужно было это услышать. Осознание этого сняло часть смущения. Лео нужно было знать, что кто-то любит его. Что ему не нужно чувствовать себя потерянным или одиноким, потому что у него всегда будем мы.

— Ты никогда не говоришь того, чего я ожидаю. — Его руки обвились вокруг меня, обхватывая и притягивая мою спину к своей груди. — Я тоже люблю тебя.

Мое сердце, возможно, вырвалось бы из груди, если бы он не держал меня так крепко. Я ахнула.

— Ч-что?

Его губы нашли раковину моего уха.

— Я люблю тебя. Не знал, что ты тоже это чувствуешь.

— Как я могла не любить?

— А за что?

— О, Лео. — Я прижалась к нему, у меня закружилась голова. — Потому что ты любишь нашу дочь. Потому что ты относишься ко мне как к драгоценности. Потому что ты хороший человек.

— Я не…

— Ты хороший человек, Лео. — Я изогнулась, кружась в его объятиях. — Что бы ни случилось в прошлом, это в прошлом. Ты не тот человек, которым являешься сейчас. Лучшие истории в истории — правдивые, и они обычно начинаются с череды ошибок. У всех нас есть недостатки. Мы учимся. Но независимо от прошлого, это не значит, что ты не заслуживаешь моей любви. Кроме того, я могу дарить ее тому, кого выберу. Я выбираю тебя. Я выбрала тебя год назад.

— Кэсс, ты не понимаешь.

— Я понимаю. Я была в том подвале. Я знала, что Воины сделали бы со мной. Я знаю, что они за люди. Я понимаю.

Я поняла, что в другой жизни «Тин Джипсис» не так уж сильно отличались от них.

Он закрыл глаза и прижался лбом к моему лбу.

— Ты заслуживаешь лучшего.

— Сейчас ты говоришь как мой отец.

— Он не ошибается.

— Детка. — Я использовала его собственное слово, чтобы привлечь его внимание. Я любила своего отца, но в этом он был неправ. Однажды он это увидит. Он признает это.

Я отошла от Лео и направилась к двери, чтобы выключить свет. Затем в приглушенном свете спальни я протянула руку и потянула вниз бретельку своего платья.

Глаза Лео вспыхнули, и он резко втянул воздух, когда я проделала то же самое с другой бретелькой.

Я стянула лиф со своего торса и бедер вместе с лифчиком и трусиками, пока не оказалась перед ним обнаженная и уязвимая.

Мои руки медленно поднялись, чтобы прикрыть растяжки на животе, но прежде чем они добрались до пупка, Лео пролетел через комнату и прижался губами к моим.

Его язык скользнул внутрь моих приоткрытых губ, и я задрожала, когда он проник в мой рот, пожирая, пробуя на вкус и поклоняясь.

— Я люблю тебя. — Он произносил эти слова между поцелуями. — Я так чертовски люблю тебя, Кэсс.

— Я тоже тебя люблю. — Мои пальцы неловко стянули джинсы с его ног.

Лео взял инициативу в свои руки, раздевшись догола, прежде чем поднять меня и отнести на кровать. Затем он скользнул внутрь меня, соединяя нас вместе. Он занимался со мной любовью, нежно и неторопливо, пока у нас обоих не перехватило дыхание и мы не потерялись друг в друге.

Когда мы кончили, это было вместе. Когда мы заснули, это было вместе.

Сразу после того, как он прошептал:

— Я выбираю тебя.

И с его словами мое желание на день рождения исполнилось.