Падший шут

Глава 5

Кассандра

Почему он всегда должен так хорошо выглядеть? Это несправедливо.

Вот я была детенышем кита, а Лео был, ну… Лео. Я вполне ожидала, что однажды, проезжая по Центральной улице, увижу его статую, установленную городским советом, чтобы женское население Клифтон Фордж могло отдать дань уважения его великолепному лицу.

Его волосы были длиннее, чем летом. Его челюсть была такой же грубо очерченной, как всегда, но козлиная бородка была длиннее. Даже его плечи казались больше, то ли от тренировок, то ли потому, что я забыла, насколько он высокий и мускулистый.

А потом были его глаза, те же пронзительные серо-зеленые, которые посещали меня в моих снах.

Я должна была подумать об этом. Когда мы проезжали мимо «Стокярдас» и не было видно мотоцикла, я подумала, что будет безопасно предложить поужинать где-нибудь вне дома, чтобы сэкономить маме время на готовку. Но была зима. Конечно, он не стал бы ездить по городу на байке. Снега выпало немного, и улицы были чистыми, но январские температуры были очень низкими.

Глупо, Кэсс. Это было так, как будто, когда я пересекла черту города Клифтон Фордж, я стала идиоткой. Это, или это был беременный мозг.

К счастью, этот милый комментарий «отвали» избавил меня от иллюзий, что эта встреча будет какой угодно, только не враждебной.

— Я это не тебе, — сказал Лео, кивая на Эмметта. — Он должен отвалить.

Я промолчала.

Зачем я вообще сюда подошла? Точно. Поговорить. Я должна была остаться за столом со своими родителями и притвориться, что Лео не существует. Но мои ноги и этот проклятый беременный мозг привели меня сюда. Искушение было слишком сильным, чтобы сопротивляться.

Может, он изменился.

— Итак, ты, э-э, вернулась? — Он потер затылок.

Мое сердце подскочило к горлу, но я осталась неподвижной, стояла и смотрела. Было приятно видеть его расстроенным.

— Да.

Мне потребовалось все мое усилие, чтобы произнести это единственное слово без интонации, но я отказалась показывать ему свои эмоции. Гнев. Боль. Страх. Тревога. Список того, что я чувствовала за последние шесть месяцев, можно было продолжать и продолжать, но он не услышит этого от меня.

Здесь я контролировала ситуацию.

На этот раз я командовала, и я собиралась пережить единственный разговор с Лео, в котором мои эмоции не возьмут верх. Шесть месяцев сделали со мной чудеса, я взяла себя в руки, и теперь ни один мужчина, особенно Лео, не сможет меня обидеть.

Лео с трудом сглотнул.

— Надолго?

— На какое-то время.

Краска отхлынула от его лица, но он кивнул.

— Хорошо. Это хорошо. Раз уж твоя семья здесь.

Я изучала его лицо, ожидая знака. Подтверждения того, что я ношу его ребенка. Намека на чувства. Указания на то, что, возможно, через шесть месяцев идея завести ребенка заставила его захотеть участвовать.

Нет. Страх все еще правил балом.

Мое самообладание подскочило, и ярость, которую я сдерживала, превратилась в яростный рев. Так что, возможно, я не так крепко держала себя в руках, как думала.

— Кэсси? — Мама подошла ко мне сзади и положила руку мне на плечо.

Черты ее лица застыли от шока. Стоявший позади нее папа выглядел таким же удивленным, но также настороженным и готовым нанести удар. Они оба знали, кем являются Лео и Эмметт.

Когда мы вошли, каждый из них занял по стулу за столом, а я положила свою сумочку, затем извинилась и ушла повидаться с Лео. Не было смысла напрашиваться на разговор. Он не изменился. Даже если бы он захотел поговорить, я сомневалась, что захотела бы услышать хоть слово из того, что он скажет.

— В конце концов, я не так уж и голодна, — сказала я маме. — Как насчет того, чтобы забрать заказ и отправиться домой?

— Эм, конечно. Если это то, чего ты хочешь.

— Что происходит, Кассандра? — спросил папа, скрестив руки на груди.

Я не могла вспомнить, когда папа в последний раз называл меня Кассандрой. Это было либо Кэсси, либо Лютик.

В течение нескольких месяцев они спрашивали меня — не часто, но достаточно — об отце ребенка. Я думаю, оба предположили, что это был кто-то из университета. Мама отвела меня в сторону во время их визита в Миссулу на День благодарения и спросила, не была ли я изнасилована во время похищения Воинами.

Я и не подозревала, что их неведение вызвало такой сильный стресс.

Я заверила ее, что это не было изнасилованием, и что я не была готова говорить об отце. Я также попросила Скарлетт сохранить это между нами, на случай, если мама с папой перейдут улицу и решат начать задавать вопросы.

Лео был моим секретом.

И я устала скрывать это. Так чертовски устала. В Миссуле было легче избегать правды, но теперь, когда семестр закончился, и я смотрела на следующую главу своей жизни в Клифтон Фордж, я не могла сохранить это в секрете.

Когда мы вернемся домой, я расскажу им правду.

— Они друзья Скарлетт, — сказала я папе. — Просто подошла поздороваться.

Папа искоса взглянул на меня, затем сказал:

— Я принесу наш заказ.

Мама стояла позади меня, переводя взгляд с Лео на меня. Когда ее взгляд остановился на моем лице, я поняла, что мне не придется рассказывать ей о Лео. Она уже знала.

Я слегка кивнула ей.

Ее глаза закрылись, вздох разочарования был таким сильным, что, словно, выбил из меня дух. Она молча повернулась, чтобы присоединиться к папе.

— Они все еще не знают, что это я, — тихо сказал Лео.

Я покачала головой.

— Зачем мне кому-то рассказывать? Ты же сам сказал мне не делать этого.

Он вздрогнул, и мое глупое, нежное сердце смягчилось от этого взгляда, полного боли. Может быть, однажды я превращу свое сердце в сталь, когда дело будет касаться Лео. Но мне нужно было больше времени для практики, потому что в данный момент, черт возьми, я хотела снова обнять его.

— Кэсс…

— Увидимся, Лео. — Я развернулась и нашла маму с папой у бара. Я сказала им, что подожду в машине, затем взяла свою сумочку и поспешила на улицу.

Поток слез, хлынувший из моих глаз в тот момент, когда я оказалась в машине, только разозлил меня. Я смахнула их, затем погладила свой живот, чувствуя, как ребенок слегка пинается.

— Он не имеет значения. И он нам не нужен.

Я старалась поверить в это утверждение душой и телом.

Маме не потребовалось много времени, чтобы присоединиться ко мне в машине с ключами, чтобы мы могли включить обогрев. Я не удивилась, что она оставила папу ждать еду.

— Твоему отцу будет нелегко с этим справиться.

— Я знаю. — Я вздохнула. — Мне жаль.

— Когда это случилось?

— До похищения. В те выходные вы, ребята, были в походе, и я привезла Олив домой позаниматься. Мы пошли в «Бетси» и… я сделала неправильный выбор.

Я отказалась говорить «ошибку». Никогда бы я не связала слово «ошибка» со своей малышкой.

После нескольких месяцев ее роста в моем чреве, месяцев разговоров с ней, чувств и любви к ней, она стала моей малышкой. Она не была ошибкой. Страхи, которые преследовали меня на ранних сроках беременности исчезли, сменившись волнением перед новым будущим. Новой жизнью.

— О, милая. — Мама покачала головой.

— Лео знает, — сказала я. — Он принял решение уйти.

— Он не может уйти. — Она развернулась на своем сиденье, ее рот приоткрылся. — Ты переезжаешь сюда. Он не сможет избегать тебя.

Я пожала плечами.

— Это его проблема, а не моя. Он упустит замечательную маленькую девочку. У меня есть свой план, и он не изменится.

Она смотрела вперед, метая кинжалы в дверь «Стокярдас», как будто могла направить свои невидимые ножи сквозь стены прямо в лицо Лео.

— Часть меня хочет, чтобы твой отец сошел с ума. Любой другой парень, и я бы позволила ему. Но…

— О, я знаю. Папа любовник, а не боец. — Несмотря на его широкое, высокое телосложение и тот факт, что он был в лучшей форме, чем большинство мужчин вдвое моложе его, я не могла представить, чтобы папа наносил удар. Лео, с другой стороны… — Я сильно сомневаюсь, что Лео когда-нибудь ударил бы папу.

— Лучше не проверять эту теорию.

— Не волнуйся. Лео сделает все возможное, чтобы полностью избегать меня.

Она глубоко вздохнула.

— Нам следовало переехать. Мы с твоим отцом говорили об этом несколько месяцев, и нам следовало просто сделать это. Тогда тебе не пришлось бы беспокоиться о том, что ты увидишь его в городе. Мы втроем — вчетвером — могли бы начать все сначала.

— Нет, мам. Вы оба так близки к выходу на пенсию. У вас есть дом. Вы не можете начать все сначала. Я бы вам не позволила.

— Ты и ребенок для меня важнее, чем наша работа и наш дом.

Я потянулась вперед, чтобы положить руку ей на плечо.

— Все будет хорошо. Давай придерживаться плана.

Она накрыла костяшки моих пальцев своей ладонью.

— Твой отец назвал тебя Кассандрой.

— Знаю, — простонала я. — У меня неприятности. Думаешь, он знает о Лео?

— Я думаю, мы недооцениваем твоего отца. Возможно, он еще не собрал все воедино, но у него есть все детали.

— Я скажу ему, как только мы вернемся домой.

Час спустя чизбургеры, которые мы заказали, остыли, а папа не переставал расхаживать по гостиной. Мама была права. Мы недооценивали его.

С того момента, как он вышел из «Стокярдас», гнев отца был ощутим. По дороге домой было тихо, и в тот момент, когда мы вошли в дом, он сказал мне тащить свою задницу в гостиную.

Именно там папа всегда устраивал неудобные дискуссии.

— Я убью этого сукина сына. Я перееду его на машине, оставлю истекать кровью где-нибудь в канаве.

Мама закатила глаза.

— Дейл. Хватит.

Это была седьмая смертельная угроза подряд, хотя и не такая ужасная и жестокая, как предыдущие. Хуже всего было, когда папа описал, как он будет отрезать пенис Лео.

— Я говорил тебе, Клаудия. Я говорил тебе, что все эти Цыгане должны сидеть в тюрьме. Какой мужчина бросит своего ребенка? Какой мужчина не возьмет на себя ответственность за это? — Папина рука метнулась к моему животу.

— Папа, все будет хорошо.

Он бросил на меня сердитый взгляд.

— Ладно, не бери в голову, — пробормотала я. Очевидно, это был разговор не для моего участия.

Папа резко перестал расхаживать по комнате. Мы с мамой переглянулись, пока папа просто стоял. Затем, прежде чем кто-либо из нас успел остановить его, он направился к двери, ведущей в гараж.

— Папа! Нет!

— Дейл! — Рядом со мной мама вскочила с дивана, что в тот момент было для меня невозможным. — Куда, по-твоему, ты идешь?

— Мне нужно кое-что сказать этому сукиному сыну.

— Язык, — огрызнулась мама, маневрируя перед ним, чтобы преградить ему путь. — Ты никуда не пойдешь. Ты успокоишься и вспомнишь, что это не твоя проблема, соответственно, ее не нужно решать.

— Она права. — Я подошла к нему сзади и положила руку ему на локоть. — Ты не можешь винить в этом только Лео. Я тоже была там.

— Пожалуйста. — Он съежился. — Не говори больше ни слова об… этом. Никогда.

— Прости. — Я с трудом сдержала улыбку.

Плечи папы поникли, и он повернулся, притягивая меня в свои объятия.

— Ты заслуживаешь только самого лучшего.

— Вот почему у меня есть ты.

Он обнял меня крепче, прижавшись щекой к моей голове.

— Я все еще хочу отрезать ему член.

— Фу. — Я хихикнула. — Прости, что не сказала тебе.

— Я понимаю, почему ты этого не сделала. — Он отпустил меня, но положил руки мне на плечи, удерживая на месте. — После похищения…

— Я умираю с голоду. — Я высвободилась из его объятий, отступая по коридору на кухню.

Похищение было не тем, что я хотела обсуждать ни сегодня, ни в любой другой вечер. Я думала о нем ежедневно, но, учитывая, что раньше это происходило ежечасно, мы двигались в правильном направлении. Избегать этого получалось, и это было именно то, что я буду продолжать делать.

Чизбургеры из «Стокярдас» были холодными, но я все равно достала свой и принесла в столовую. Мама и папа не отставали от меня со своими бургерами. Дальнейшие разговоры о Лео прекратились, когда мы погрузились в еду в тишине. Я уже почти покончила с едой, когда в дверь позвонили.

— Я открою. — Папа отправил в рот последний кусочек, затем встал и направился к двери.

— Уже поздно, — сказала мама. — Интересно, кто это?

Я пожала плечами.

— Может быть, сосед?

— Какого черта, по-твоему, ты здесь делаешь, ублюдок? — голос отца разнесся по дому.

Глаза мамы расширились.

Мое сердце остановилось.

Не сосед.

Мы обе знали, кто этот ублюдок.

— О, черт. — Я вскочила со стула и поспешила в прихожую, мама сразу за мной.

Я подоспела как раз вовремя, чтобы увидеть, как папин кулак врезается в щеку Лео.

— Папа! Нет!

Лео хмыкнул и отступил на шаг, но даже не потерял равновесия.

— Дейл! — ахнула мама.

— Убирайся отсюда на хрен, — скомандовал папа, указывая пальцем на улицу.

— Остановись. — Я протиснулась мимо него, встав между мужчинами.

Лео держал руку на челюсти, потирая то место, куда его ударил папа, но в его глазах не было ни гнева, ни возмездия. Мы все знали, что он заслужил этот удар.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Пришел поговорить с тобой.

— Ладно. — Я потянулась мимо папы к крючку для верхней одежды и сняла свою парку, затем накинула ее на плечи.

— Кассандра, — предупредил папа.

Я проигнорировала его и закрыла за собой дверь.

— Пошли. — Я прошагала мимо Лео по подъездной дорожке, не дожидаясь его, ступила на тротуар и зашагала дальше.

— Тебе достаточно тепло? — спросил Лео, подстраиваясь под мои шаги.

— Ага, — поддакнул я, ускоряя шаг. Тепло? Я горела. — Чего ты хочешь?

— Ты застала меня врасплох в баре.

— Смешно. — Пока я говорила, мое дыхание поднималось белым облачком, струясь мимо моего плеча.

— Нам не обязательно идти пешком.

— Я гуляю каждый вечер, — сказала я. — Или гуляла, в Миссуле.

— Одна?

— Нет. Одна из моих соседок по комнате всегда ходила со мной. — И теперь, когда я была дома, мама или папа с радостью вызвались бы добровольцами.

Предупреждение Лео, сделанное несколько месяцев назад, о том, что Воины могут прийти отомстить, оставалось в силе, и я редко куда-либо ходила одна. Это, и то, что я была похищена этими ублюдками, так что в его предупреждении на самом деле не было необходимости, не так ли?

— Когда ты приехала в город? — спросил он.

— Мы приехали сегодня утром. Мои родители приехали в Миссулу, чтобы помочь мне собрать вещи. — Все мои вещи из дома, где я жила со своими школьными друзьями, были в гараже. Мои родители приехали на Рождество и остались до Нового года, чтобы помочь мне собрать вещи.

Лео не ответил, просто не отставал.

— Это все, чего ты хотел? Задать мне один вопрос? — спросила я, рискнув взглянуть на его профиль. Сегодня вечером была яркая луна, и свет зимнего неба, казалось, подчеркивал каждое совершенство его лица. Высокие скулы. Мягкие губы. Небольшая горбинка на переносице, где он, вероятно, когда-то был сломан.

— Нет. — Он посмотрел на меня сверху вниз, и вот оно. Желание снова обнять его.

Какого черта? Это действительно, действительно нужно было прекратить.

— Тогда чего ты хочешь?

— Я переезжаю.

— О. — Мои ноги немного подкосились, и, хотя я не собиралась падать, рука Лео была рядом, он взял меня за локоть, чтобы убедиться, что я не упаду. — Я в порядке.

Он резко отпустил меня.

— Ты переезжаешь?

— Да. Я просто не хочу, чтобы ты волновалась, что мы столкнемся. Через несколько недель меня здесь не будет.

Мое сердце сжалось. Этого не должно было случиться, но случилось. Потому что независимо от того, какие планы я строила, независимо от того, как часто я говорила себе, что он нам не нужен, часть меня надеялась, что он передумает. Не ради меня, а ради его дочери.

Часть меня надеялась, что, когда через много лет она начнет задавать вопросы об отце, мне не придется говорить ей, что я сделала плохой выбор.

— Хорошо. — Я проглотила комок в горле и продолжила идти.

И Лео оставался со мной, шаг за шагом, пока мы петляли по кварталам моего района. По всему району все еще горели рождественские огни, освещая тротуары и заставляя ночь казаться веселее, чем она была на самом деле.

Наконец, когда у меня замерз нос и губы одеревенели от холода, он заговорил.

— Каков, э-э… твой план?

— Найти жилье, которое можно снять. Сейчас это в приоритете. Я люблю своих родителей, но не стану жить с ними и подчинять их распорядку дня новорожденного.

— Я подумал, что ты останешься здесь. Нужна помощь?

— Нет. Я взрослая и могу все сама. — Конечно, может быть, я выглядела так, будто мне самое место в «Беременна в 16», но я была взрослой женщиной и могла справиться со всем этим самостоятельно.

Он кивнул.

— Понял.

— У меня есть работа, буду переписчиком (прим. ред.: переписчик — это тот, кто занимается перепиской чего-либо). Это внештатный сотрудник, так что после рождения ребенка у меня может быть гибкий график.

Он снова кивнул.

— Зачем ты задал мне вопрос, если не хочешь знать ответ?

— Я не знаю, — признался он.

— Это девочка.

На этот раз его шаги замедлились, но я не схватила его за руку. Он смог удержаться на ногах.

— Тебя, наверное, и это тоже не волнует.

Его челюсть сжалась, а взгляд был устремлен вперед, дом моих родителей становился ближе с каждой секундой. Его грузовик, более старый, чем я ожидала, был припаркован на подъездной дорожке.

— Не ожидал, что твой отец ударит меня.

— Он любит меня. И ты это заслужил.

Лео не стал спорить.

— Так что, ты пришел сюда, чтобы сказать мне, что переезжаешь. Что-нибудь еще?

— Ты в порядке? Здорова, я имею в виду. Ты и… ну, ты знаешь.

— Ребенок, — закончила я за него. Он даже не мог этого сказать. Этот страх был таким острым, что прогнал холод, витавший в воздухе. — Ты спрашиваешь, потому что тебе не все равно, или потому что думаешь, что должен спросить?

— Мне не все равно.

Я остановилась.

Лео сделал еще шаг, но, когда понял, что я не двигаюсь, развернулся обратно.

— Тебе не все равно? — спросила я.

— Да.

— Я тебя не понимаю. — Я развела руками.

Он запрокинул голову к небу, его дыхание было похоже на струйку дыма. Когда он снова повернулся ко мне, в выражении его лица была неприкрытая честность.

— Я не хочу быть отцом.

— Но ты уже он. — Я указала на свой живот, растягивая верхнюю часть парки. — Этого не исправить. Я не готова быть матерью, но то, чего мы хотим, больше не является частью уравнения. Дело не в тебе или во мне. Дело в ней.

Его плечи опустились.

— Справедливо.

— Ты самый непонятный мужчина в мире. Ты хочешь, чтобы я ушла, я ухожу. Ты хочешь, чтобы я держала это в секрете, я держала. Но ты продолжаешь приходить сюда, чтобы найти меня. Чего ты хочешь, Лео? Чего?

— Я не знаю. — Он провел рукой по волосам. — Я, блядь, не знаю.

Нет, он знает. Я увидела это сейчас, так же, как и страх. Увидела правду.

— Ты не хочешь уходить.

— Что?

Боже, почему я не осознала этого несколько месяцев назад? Я была рада, что не осознала, потому что иначе я бы не вернулась в Миссулу и не закончила свою диссертацию. Я бы не получила свою степень.

Но это было прямо там, написано на его красивом лице.

Он не хотел уходить.

— Ты продолжаешь появляться у моей двери. Зачем? Затем, чтобы я сказала тебе уйти? Чтобы ты мог оттолкнуть меня? Ты мог позволить мне уйти из «Стокярдас». Ты мог уйти, не сказав больше ни слова. Вместо этого ты пришел сюда, чтобы рассказать мне об этом.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, что можешь остаться. Я уеду. — Он нахмурился. — Ты можешь остаться, и тебе не придется беспокоиться о том, что ты наткнешься на меня или что-то в этом роде.

Скарлетт могла передать это сообщение. Но в тот же день, когда я вернулась в Клифтон Фордж, он решил передать его сам.

— Ладно. Двигайся. Исчезай. Делай все, что хочешь. Ты нам не нужен.

Он был не нужен нам.

В этом заявлении было столько правды, что она пролилась на замерзший тротуар и поползла по трещинам, намочив ботинки Лео.

Он был не нужен нам.

— Но ты у нас будешь, — прошептала я. — Если ты этого хочешь, ты будешь у нас.

Все, что ему нужно было сделать, это принять решение стать частью жизни этого ребенка.

— Я переезжаю, — повторил он.

— Продолжай так говорить. — Я прошла мимо него и направилась к своему дому.

Лео не последовал за мной.

Я оставила его стоять там, обдумывая мои слова. Я закончила играть в эту игру. Ребенок должен был родиться через два месяца.

И Лео стоило бы понять, чего он хочет.