Падший шут

Пролог

Кассандра

«Бетси».

Печально известный дайв бар (прим. ред.: дайв бар — это простой бар, где нет никакого разнообразия в пиве, закусках. Обычно затемненное помещение с далеко не с гламурным видом и обшарпанной обстановкой) для байкеров.

Я проезжала мимо этого места дюжину раз. Сто. Тысячу. Но сегодня вечером я впервые переступила порог этого заведения.

Сначала меня поразил запах: пота, пива и застоявшегося сигаретного дыма. Затем был жар, как будто в лицо ударило из духовки. Музыка ударила мне в уши, но, по крайней мере, этого я ожидала. Классический рок гремел так громко, что слышно было на парковке. Когда мы вошли внутрь, нас поглотило море тел, а шум толпы пробирал до костей.

— Это потрясающее место! — перекрикивала музыку Олив. Улыбка с ее лица не сходила с тех пор, как мы выехали, и стала только шире. Затем она вскинула руки вверх. — У-у-у! В бар.

— Разве мы не в баре?

Она приложила ладонь к уху.

— Что?

— Я спросила, разве мы не в баре?

— Что? — Она наклонилась так близко, что я почувствовала запах корицы в ее дыхании от жевательной резинки, которую она жевала в машине.

— Ничего. — Отмахнулась я от нее.

— Пошли. — Она схватила меня за запястье и потащила сквозь толпу, скользя боком и обходя танцующих, пьющих и лапающих друг друга людей.

Олив добралась до бара и протиснулась между двумя пожилыми мужчинами, каждый из которых сидел на табуретах. У обоих были седые бороды, одна из которых была такой длинной, что касалась самой стойки бара.

Появился бармен, подзывая Олив поближе. Когда она приподнялась на цыпочки, чтобы продиктовать наш заказ, взгляд мужчины упал прямо ей на грудь.

Я закатила глаза. Этому трюку учат мужчин в школе барменов? Это было так же очевидно, как неоновая вывеска в виде обнаженной женщины, висящая над дамской комнатой. Не то чтобы Олив волновало, когда парни восхищались ее грудью. У нее была миссия повеселиться — то есть потрахаться — а я была ее неохотным сообщником. Обычно я избегала этой роли, потому что наши соседки по комнате были более чем счастливы ходить с ней в бары колледжа в Миссуле в поисках собственных связей на одну ночь. Но поскольку мы были в моем родном городе Клифтон Фордж, штат Монтана, единственным, кого она могла здесь мучить, была я.

Олив верила в то, что усердно нужно не только работать, но и отдыхать. После недели, проведенной в классе и библиотеке, вечера пятниц и суббот были для того, чтобы расслабиться. Напиться и трахнуться. Этот девиз она придумала много лет назад, будучи старшекурсницей.

Такое идиотское заявление от женщины, которая, возможно, была одной из самых умных, кого я когда-либо встречала. Но Олив превосходно умела скрывать свой интеллект от мира, особенно в такие вечера, как этот. Если мы не были в кампусе, Олив редко говорила об учебе. Если мужчина спрашивал, чем она занимается, она уклонялась от ответа и никогда не хвасталась тем, что получает степень магистра или что ее считают одной из самых ярких аспиранток нашей программы.

Олив считала, что мужчины находят умных женщин непривлекательными. Возможно, она была права. У меня не было проблем с разговорами об учебе, поэтому и мужчины не звали меня на свидание.

Хотя, если она собиралась подцепить мужчину в «Бетси», то возможно, тема учебы помогла бы ей отогнать тех, кто уже на самом дне.

Мужчина налетел на меня, его глаза остекленели, когда он посмотрел вниз.

— Ппрроостии, — невнятно пробормотал он. Он поднял руку, чтобы не упасть, как будто собирался положить ее мне на плечо. Он промахнулся, и его толстый пивной живот протащился по моему, когда его не менее толстая рука опустилась на мою грудь.

— Не прикасайся ко мне. — Я оттолкнула его.

Он опустил руку, его голова закачалась на слишком толстой шее, затем он исчез, врезавшись в другую ничего не подозревающую женщину слева от меня.

Когда он схватил ее, она просто рассмеялась и обняла его, ущипнув за румяные щеки, как будто они были лучшими друзьями.

Этой женщине здесь самое место.

Мне, безусловно, нет.

Эти выходные должны были быть посвящены учебе. Только этим утром мы с Олив приехали из Миссулы в Клифтон Фордж, загрузив наши книги и ноутбуки, чтобы спокойно провести выходные, работая вдали от шума и отвлекающих факторов в виде наших соседок по комнате.

Мои родители отправились в один из своих обычных летних походов. Начиная с конца мая и до поздней осени, они отправлялись в горы, пока стояла хорошая погода. Походы были их бегством от реальности.

Боже, в данный момент я бы убила за побег. Почему я здесь? Какого черта я позволила Олив уговорить себя на это? Я ненавидела потных незнакомцев, трущихся об меня. Я ненавидела развязных мужчин, и шумные, убогие бары.

Единственный раз, когда девочки уговорили меня пойти куда-нибудь субботним вечером в Миссуле, они пообещали, что это будет местный винный бар или бар с мартини. Когда они ушли в клуб, я вызвала себе такси и поехала домой. Папа всегда говорил, что после одиннадцати часов вечера ничего хорошего не происходит.

Что ж, было одиннадцать тринадцать, и, как обычно, папа был прав.

— Держи. — Олив отошла от бара с двумя бутылками пива в руках.

Я взяла одну, позволила ей чокнуться краешком ее бутылки с моей, затем широко раскрытыми глазами наблюдала, как она осушила свою наполовину.

Ее улыбка становилась все шире.

— Мне нравится это место.

— Серьезно?

— Ну да. Здесь весело! Расслабься, Кэсс. Давай хорошо проведем время. — Ее взгляд скользнул поверх моей головы, оценивая все происходящее.

Темные стены были увешаны неоновыми вывесками в форме пива. В углу стоял музыкальный автомат, лампочки мигали в такт басам музыки. Над ним висели оленьи рога, на которые были накинуты лифчики.

За стойкой располагались полки со спиртными напитками. Два бармена, оба высокие, мускулистые мужчины, выполняли заказы. Песня сменилась, и вместе с кратковременной передышкой в шуме раздался треск бильярдного кия.

— Давай осмотримся. — Олив, должно быть, знала, что я этого не хочу, потому что она схватила мое запястье и потащила к бильярдному столу. На каждом шагу она оглядывалась на бар и на бармена, который обслуживал ее ранее.

Если она все еще будет со мной через час, я буду удивлена. Она будет пьяная и трахнувшаяся, пока меня бросают.

— Супер весело.

Она не услышала меня из-за музыки.

Черт возьми. Мне действительно следовало сказать ей «нет».

Олив придумала этот блестящий план на вечер после того, как мы провели всего два часа за занятиями за обеденным столом моих родителей. Всего два часа, и она была неугомонной. Я хотела и дальше бездельничать, а потом заказать пиццу и свернуться калачиком на диване для киномарафона. Только Олив этого не хотела. Она хотела, чтобы я показала ей Клифтон Фордж.

Я потакала ее по городу, полагая, что после быстрой поездки по Центру она захочет вернуться и поработать.

Неправильно полагала.

Она заметила «Бетси» во время нашей экскурсии по маленькому городку, а затем забросала меня вопросами о баре и веренице мотоциклов, припаркованных перед входом. Я должна была знать, что мы окажемся здесь сегодня вечером. Когда в глазах Олив появлялся этот праздничный блеск, ее было не отговорить.

Она сотворила свое волшебство и убедила меня, что перерыв на самом деле сделает меня более продуктивной. Я усердно работала — действительно усердно. Она вложила в мой разум такие слова, как эмоциональное выгорание и ментальный блок, предупреждая меня о студентах, которые так и не оправились.

Неужели я перегорю? Может быть. Может, и нет. Но сомнений, которые она посеяла, было достаточно, чтобы напугать меня и заставить согласиться.

Поэтому, мы заехали в местный магазин в центре города и сделали кое-какие покупки. Она купила черный облегающий топ на бретельках, который был на ней. Я нашла алую, отделанную кружевом кофточку, которая, как обещала Олив, придавала моим медно-рыжим волосам вид огненных волн.

Эта девушка была милой собеседницей, и в ее умелых руках я была как пластилин.

После шоппинга мы продолжили экскурсию по городу, а затем остановились поужинать. Когда мы вернулись к маме с папой, Олив провела час в ванной комнате моего детства, делая мне прическу и макияж.

Возможно, я согласилась на «Бетси», потому что она сделала меня похожей на женщину. Сексуальную женщину.

Я унаследовала нежные, моложавые черты лица мамы и ее каштановые волосы, которые я обычно собирала в хвост. Всякий раз, когда я пыталась купить вино в продуктовом магазине, продавцы думали, что мое удостоверение личности поддельное. В двадцать четыре я легко могла сойти за второкурсницу средней школы.

Но сегодня вечером я была женщиной. Взрослой женщиной, которая была совершенно не в своей тарелке.

— Давай попробуем занять те стулья в баре, когда они уйдут, — сказала Олив мне на ухо, касаясь моей щеки. Она кивнула на двух женщин, одетых еще более скудно, чем мы, в топы и мини-юбки, обнажающие живот.

Женщины захихикали, их взгляды метнулись мимо нас к бильярдным столам, пока они ждали свои напитки.

Я обернулась, любопытствуя, на кого они уставились, и ахнула при виде этого зрелища.

«Тин Джипсис».

Бывший мотоклуб пользовался в Клифтон Фордж такой же дурной славой, как и «Бетси». Как и их члены.

Олив присвистнула.

— Ого. Это они? Байкеры, о которых ты мне рассказывала ранее?

— Да. — Я ткнула ее локтем в ребра и кивнула на стулья как раз в тот момент, когда две другие женщины получили свои напитки и ушли, но было слишком поздно.

Когда Олив садилась, она не смотрела ни на бар, ни на своего бармена. Нет, она смотрела на бильярдный стол.

Я проследила за ее взглядом — она остановила его на своей цели. И он уставился прямо на нее.

— Ты что, не слышала, что я тебе сказала раньше? — спросила я. — У них есть репутация.

— Хорошо. Это значит, что оргазм мне гарантирован.

— Олив…

Она уже ушла, растворившись в толпе только для того, чтобы оказаться рядом ни с кем иным, как с Эмметтом Стоуном.

Брошена. В рекордно короткие сроки. Я развернулась к бару и своему пиву.

Я даже не могла на нее злиться. Да, у «Тин Джипсис» была репутация бабников и преступников, но они были чертовски сексуальны. Один из них, в частности, сыграл определенную роль в моих подростковых фантазиях, еще в те дни, когда я жила в Клифтон Фордж и видела его разъезжающим по городу на мотоцикле.

Но я не была Олив. Ей достаточно было посмотреть мужчине в глаза, чтобы он попался на крючок. Пока я сидела здесь с пивом, которое мне даже не нравилось, и жалела, что я такая незапоминающаяся.

— Почему я такая скучная? — Я не хотела быть скучной. Правда. Я просто… Олив сказала мне расслабиться, и, по правде говоря, я понятия не имела, как это сделать.

— Скучная? — От глубокого, грубого голоса у меня по спине побежали мурашки. — Нет. Не скучная. Только не с такими волосами.

Мое сердце перестало биться.

Потому что на свободный стул Олив скользнул Лео Уинтер.

Тот самый Лео Уинтер.

Возможно, самый красивый мужчина на земле с его растрепанными светлыми волосами, бледными серо-зелеными глазами и дьявольской улыбкой, от которой загорались трусики.

Лео Уинтер.

Бывший член мотоклуба.

Нынешний плейбой.

Я сомневалась, что за последнее десятилетие нашлась бы женщина, окончившая среднюю школу Клифтон Фордж, которая не мечтала о Лео раз или два. Когда он проезжал мимо вас по улице на своем «Харлее», вы не могли не смотреть на него. Когда он останавливался заправиться, вы тоже останавливались, просто чтобы взглянуть поближе, даже если ваш бак был полон. Одна из моих подруг шла за ним шесть проходов в продуктовом магазине, сделав по пути более пятидесяти снимков.

Он был старшим, недосягаемым плохим мальчиком, которого все девочки хотели приручить. Легенда.

Легенда, которая совершенно ясно давала понять, что он не трогал девочек.

О, но у него было много женщин. Я была уверена, что свою репутацию он заслужил.

Сексуальная привлекательность облегала его тело, как вторая кожа, переливаясь яркими татуировками, украшавшими его сильные руки. Его белая футболка обтягивала широкую грудь и рельефные мышцы спины. А выцветшие джинсы облегали массивные бедра и сужались к потертым мотоциклетным ботинкам.

То, как он сидел на табурете, совершенно непринужденно и контролируя себя… И он был высоким. Даже сидя, он возвышался надо мной. Было невозможно не смотреть, как он устраивался поудобнее, опираясь предплечьями о стойку, а одной рукой поднося янтарную бутылку к своим грешным губам.

Он ничего не говорил. Он даже не смотрел в мою сторону. Он просто сидел там, казалось, довольный тем, что потягивает пиво и наблюдает, как бармены наливают напитки.

Должна ли я была что-то сделать? Что-то сказать? Потому что у меня пересохло во рту. Никогда в жизни я не сидела так близко к настолько ослепительно привлекательному мужчине. Флирт был сферой компетенции Олив, а не моей.

Или, может быть…

Может быть, я не принадлежала к спектру Лео Уинтера. Может быть, он сел просто потому, что место было пустым.

Ой. Здесь был мужчина в поисках доступной женщины, а я выглядела как разодетый подросток.

— Ппрривееет. — Прикосновение живота к моей руке было первым сигналом о том, что Мужчина с Животом, которого я видела раньше, вернулся. Он облокотился на стойку с другой стороны от меня. Затем его палец коснулся пряди моих волос. — Рыжая.

— Помни, что я сказала. — Я отмахнулась от его жирных пальцев. — Не трогай.

— Ты мне нравишься, Рыжая, — невнятно пробормотал он.

— Оригинально, — невозмутимо ответила я, отодвигаясь на самый дальний край стула, прежде чем сделать большой глоток пива.

Мы с Олив приехали в бар на моей машине, планируя взять такси до дома, если выпьем слишком много. Но в такси не было необходимости, потому что, если она не вернется в ближайшие пять минут, я уйду отсюда. Она может сама вызвать такси или попросить Эмметта подбросить ее до дома моих родителей.

— Как тебя зовут?

Я проигнорировала его.

— Рыжая. Я просто буду звать тебя Рыжая.

Тьфу. Я отодвинула свое пиво, готовая сорваться с места, когда спокойный голос Лео остановил меня.

— Отвали, Бобби. Ты мешаешь.

Мешает? Чему именно он помешал?

Не сказав больше ни слова, Бобби исчез. Свободное место в баре рядом со мной быстро заняла женщина, которая посмотрела через мое плечо на Лео. Но он не обратил на нее ни малейшего внимания.

Он повернулся боком, чтобы смотреть мне в лицо. Его пристальный взгляд скользнул по моему профилю, горячий и ленивый, как солнце, движущееся по послеполуденному небу.

Дерьмо. Дыши, Кэсс.

— Как нам следует тебя называть? — спросил он, и его тембр проник глубоко в мои кости, расплавляя костный мозг.

— Ч-что ты имеешь в виду? — О, черт. Заикание. Правда? Официально я была самой неудачливой женщиной в этом баре.

— Прозвище. Я не буду называть тебя Рыжей. Как насчет, — Лео щелкнул пальцами, — Фейерверк?

Будь это любой другой мужчина я бы посмеялась. Но это слово, фейерверк, было таким же взрывоопасным, как и сам предмет. Пламя на моих щеках запылало, пока я боролась с девичьей улыбкой.

— Я, эм… я не любительница фейерверков. Скучная, помнишь?

Он ухмыльнулся.

— Может быть, ты не встречала никого, кто знает, как поджечь фитиль.

В глубине моего сознания зазвучала сирена, кричащая: «Опасность, опасность, опасность. Этот мужчина не из твоей лиги.». Но я украла пьесу из книги Олив и отключила сирену.

Сегодня вечером я не была скучной. Я не была хорошей девочкой, которая любила старые книги и рано ложилась спать. Не была девушкой, которая делала все, чего от нее ожидали. Сегодня вечером я была сексуальной женщиной, которая увидела, что фантазия в пределах ее досягаемости, и потянулась к ней.

— И как бы ты поджег фитиль? — Каким-то чудом мой голос звучал ровно.

Лео наклонился ближе, его пронзительные светлые глаза потемнели.

— Своим языком.