Падший шут

Глава 22

Кассандра

Ты в порядке?

Я закатила глаза на сообщение Лео и быстро набрала ответ.

Я в порядке. Тебе не нужно писать мне каждые пятнадцать минут.

Лео не ответил. Вероятно, потому, что он просто продолжит писать мне каждые пятнадцать минут, что бы я ни говорила.

За последние две недели жизнь вернулась в нормальное русло. Или настолько нормальное, насколько можно было ожидать.

В день аварии Эмметт пошел домой и просмотрел записи с камер наблюдения в гараже. Час просмотра ничего не показал ни за день, ни за ночь до инцидента Лео с домкратом. Даже после первоначальной оценки Эмметт продолжал возвращаться назад, но не было ничего, что указывало бы на то, что это было подстроено. Скорее всего, это была неисправная пломба от производителя.

Владелец местной свалки пошел посмотреть на старый грузовик Лео и проверить тормозные магистрали. Он не мог сказать наверняка, поэтому Дэш сам пришел, чтобы осмотреть его.

Учитывая, что грузовик был сделан в восьмидесятых годах, перерезание одной тормозной магистрали не привело бы к выходу из строя всех тормозных систем — я узнала о двух главных цилиндрах больше, чем когда-либо хотела знать. Единственным способом полностью отключить тормоза было бы перерезать все трубки, что привело бы к вытеканию гидравлической жидкости. Педаль вдавилась бы в пол еще до того, как он выехал задним ходом с подъездной дорожки.

На трубках и шлангах было слишком много ржавчины и возраста, чтобы сказать наверняка, но Дэш подумал, что, возможно, кто-то мог вызвать утечку, проколов их. Он также подумал, что это могла быть естественная коррозия, особенно учитывая соль на дорогах в это время года.

Два несчастных случая без объяснения причин.

Сомнение сидело у нас на плечах, словно дьявол, нашептывая нам в уши.

Мы никогда не узнаем, были ли несчастные случаи с Лео неудачными попытками причинить ему вред. И мы, вероятно, никогда не узнаем, кто пытался столкнуть меня с дороги.

Полицейские Люка не обнаружили белую машину ни на одной из дорожных камер в городе, вероятно, потому, что она свернула на гравийную дорогу, чтобы скрыться после аварии. Возможно, это был кто-то с серьезным приступом дорожной ярости. Возможно, нет.

Если раньше Лео защищал меня, то теперь он стал настоящим параноиком. Тот факт, что он позволил мне сегодня остаться дома одной, был чудом. В течение первой недели после аварии, каждый раз, когда ему нужно было идти на работу, он настаивал, чтобы мы с Серафиной тоже ходили с ним.

Поэтому, мы присоединялись к Пресли и ее сыну Нико в гараже. Мы толпились в комнате ожидания со Скарлетт и Мэри, заняв ее и создав игровое пространство. Поскольку Женевьев была в декретном отпуске, она тоже присоединялась к нам. Брайс оккупировала офис Дэша, используя его для написания статей для своей газеты.

Возможно, друге друзья устали бы друг от друга через две недели, но у нас все сработало. Каждый из нас брался помогать с детьми. Задания мам были разделены, и девочки даже выделяли мне свободный час каждый день, чтобы я могла поменяться местами с Брайс и писать.

Сегодня был первый день, когда мы не собрались в гараже. Дэш не работал по пятницам, поэтому он остался дома со своей семьей. Пресли взяла выходной, чтобы провести его с Шоу. Женевьев и Скарлетт были в своих домах на улице моих родителей.

Возможно, у всех были сомнения по поводу несчастных случаев. Мало-помалу у нас на душе становилось легче.

Лео попросил меня пойти в гараж, но я жаждала провести обычный день дома. Я хотела провести время за столом, который он смастерил для меня. Он знал, как сильно я хотела продвинуться в работе над этой книгой. Сегодня я планировала закончить главу, над которой работала всю неделю, но между сообщениями Лео и сообщениями от девочек, каждая из которых решила, что время, проведенное в одиночестве, переоценивается, я написала целых десять слов.

Крайнего срока для этого проекта не было, но вчера вечером у меня появилась идея, и у меня чесались руки ее напечатать. Мои родители взяли сегодня отгул на работе, чтобы подготовиться к походу в поход на выходные, но вместо того, чтобы собирать вещи, они выпросили несколько часов с Серафиной. Это был их первый летний поход в поход — очень на них непохожий — вероятно, потому, что они старались проводить с малышкой как можно больше времени.

Я любезно согласилась, чтобы они посидели с ней, надеясь, что, имея несколько свободных часов, я смогу выбросить мысли из головы и заняться своим документом.

— Ладно, больше никаких звонков. — Я отложила его в сторону, приложив пальцы к ноутбуку.

Пять слов, и телефон зазвонил.

— Серьезно, Лео.

Сигнализация была включена. У меня на столе рядом с блокнотом и ручкой лежал перцовый баллончик. Лео объяснил мне, как им пользоваться, прежде чем начал ворчать по поводу отъезда в гараж.

Телефон продолжал звонить, и, если я ему не отвечу, он забеспокоится, поэтому я подняла телефон только для того, чтобы увидеть на экране имя Олив.

— Привет, — ответила я, и в моем голосе прозвучало удивление. Мы с Олив не разговаривали целую вечность, с тех пор, как я проводила бейби шауэр. Было несколько сообщений тут и там, случайные фотографии Серафины, но в остальном мы сделали именно то, чего я ожидала — отдалились друг от друга. — Как у тебя дела?

— Привет. Я самая плохая подруга на свете за то, что не звонила. У меня было так много дел.

Я рассмеялась.

— Я тоже не звонила.

— У тебя ребенок. У тебя есть оправдание.

— У тебя учеба. Я знаю, какой утомительной она может быть.

Впервые мысли об учебе не сопровождались приступом зависти. Я провела рукой по крышке своего стола. Мои любимые книги стояли на своих полках. И экран ноутбука передо мной был открыт не для работы или изнурительного задания, а для книги. Моей книги.

Детская Серафины находилась напротив. Аромат Лео, кедра, специй и ветра, витал в воздухе.

Я бы не променяла ничего в этом мире, даже академическую карьеру, увенчанную наградами, на то, чтобы сидеть где-нибудь еще.

— Что нового? — спросила она.

— Уф. — Я глубоко вздохнула. С чего начать?

Может быть, год назад я бы рассказала ей все о стрессе в нашей жизни. Может быть, я бы рассказала ей об аварии. Но слишком многое изменилось.

Ей не нужны были подробности об «Арроухед Уорриез» или «Тин Джипсис».

Так было лучше.

— Серафина становится такой большой, — сказала я. — Она спит почти всю ночь, что, по сути, чудо. Я предвзята, но она идеальна. — Даже мысль о ее лице заставила меня улыбнуться.

— Конечно, она идеальна, — сказала Олив. — Как дела с Лео?

— Хорошо. — Еще одна улыбка. — Мы собираемся пожениться.

— Что? — ее крик пронзил мое ухо. — Поздравляю!

— Спасибо. — Кольцо на моем пальце оказалось красивее, чем я себе представляла. Может быть, потому, что я его себе не представляла. Пока я училась, мысли о браке и детях были мне так же чужды, как другой язык.

Мама была в восторге от нашей помолвки, потому что за месяцы, прошедшие с рождения Серафины, Лео покорил ее просто тем, что был замечательным отцом и партнером. Папа боролся, но это было вызвано грустью, а не гневом. Я была взрослой, больше не его маленькой девочкой.

Серафина прекрасно справлялась с этой работой, заполняя часть этой дыры.

— Ты назначила дату? — спросила Олив.

— Нет, пока нет. — Мы с Лео говорили об этом только вчера вечером, но в тот момент он был так напуган. Я тоже нервничала. Так что, пока не будет осуждено больше Воинов и не закончится эта череда несчастных случаев, мы собирались отказаться от планирования.

Мы сыграем свадьбу, когда придет время.

— Ты хочешь что-то масштабное или маленькое?

— Мы с Лео оба хотим чего-нибудь маленького и интимного, — сказала я. — Я была бы не против пожениться в парке или на заднем дворе моих родителей. Я не знаю. Изначально я думала устроить целую шикарную вечеринку, а потом мне просто надоело думать о цветах и торте.

Олив рассмеялась.

— Это меня совсем не удивляет. Ты любишь простоту.

— Люблю. — Я улыбнулась. — Я скучала по тебе.

— Я тоже по тебе скучала. Мои соседки по комнате здесь совсем не веселые.

Я рассмеялась.

— Расскажи мне все об учебе.

Мы тридцать минут говорили о ее занятиях и профессорах. Я ждала, гадая, почувствую ли я укол сожаления, но, пока она говорила, все, что я чувствовала, — это облегчение от того, что не приходится балансировать между университетским стрессом и Серафиной.

Однажды Олив получит блестящую докторскую степень. Ее мечтой было работать в музее, и я надеялась, что мы будем поддерживать связь достаточно долго, чтобы я смогла увидеть, как она достигнет этой цели. Только время покажет.

— Как продвигается работа переписчиком? — спросила она.

— На самом деле довольно хорошо. Но я не работала с тех пор, как родилась Серафина. На самом деле я, эм… писала. Фэнтези. Историческое фэнтези. — Я затаила дыхание. За исключением моей группы друзей здесь, Олив была первым человеком, которому я рассказала об этом.

— Художественная литература. — Она, казалось, на мгновение задумалась. — О, мне это нравится. Я имею в виду, ты всегда говорила, что хочешь написать книгу. И давай будем честны, научная литература может стать немного скучноватой, если это все, что вы читаете — привет, это моя жизнь прямо сейчас. Почему бы не добавить туда немного воображения? Можно я прочитаю первой?

Меня охватило облегчение. Если бы Олив не поддержала меня, я бы не знала, что делать.

— Ты будешь второй. Я уже пообещала Лео, что он прочитает первым.

— Я прочитаю, когда ты будешь готова поделиться. О чем она? Откуда у тебя появилась идея? Расскажи мне все.

Я открыла рот, а когда, наконец, замолчала, прошло еще тридцать минут.

— Это великолепно, — сказала она.

— Ты так думаешь?

— Мне нравится.

— Даже если я ничего с этим не сделаю, писать это будет весело.

Действие моей истории происходило в конце 1800-х годов на территории, которая впоследствии стала национальным парком Редвуд. Со времени нашей поездки туда это место всегда занимало особое место в моем сердце, и я не могла представить, что моя первая книга будет написана о чем-то еще.

История была о двух сестрах, Хелен и Рут, достигших совершеннолетия на рубеже веков. Хелен, старшая, была похищена из собственного сада человеком, который жил в отдаленной части леса. Он увидел ее и захотел сделать своей невестой.

И мужчины время от времени брали у женщин то, что хотели, с их разрешения или без него.

Я еще не написала больше, чем начало, но основная часть истории будет посвящена путешествию Рут, чтобы спасти Хелен, после того как все в ее семье опечалились и смирились с потерей, как будто других действий предпринять было нельзя. Путешествия Рут заняли бы у нее пять лет; тем временем Хелен влюбилась бы в своего похитителя.

Я еще не была уверена, чем закончится книга. Временами я хотела, чтобы Хелен вернулась к своей семье. В других случаях я хотела, чтобы она осталась там, где у нее был дом. В современном обществе читатели могут счесть ее слабой за то, что она не попыталась сбежать или позволила ненависти подпитывать ее действия. Или, может быть, они увидели бы ее такой, какой видела ее я — сильной.

Требовалась сила, чтобы извлечь максимум пользы из плохой ситуации. Требовалась выдержка, чтобы пережить трудные моменты и обрести счастье в конце жестокого путешествия.

Писательство было терапией, и то, что я рассказала о страхах Хелен, было связано с моим собственным похищением и это помогло мне направить эти эмоции в нужное русло. Это и то, что я подарила ей любовь к человеку, которого большинство не понимало.

Каким бы ни оказался ее финал, настоящая победа в этой истории была не за Хелен или Рут.

А за мной.

— Когда ты закончишь, я хочу навестить тебя, — сказала Олив. — И я требую второй подписанный экземпляр, потому что, полагаю, Лео получит первый.

— Ты угадала.

— Что еще новенького? Тот горячий парень все еще здесь? Друг Лео?

— Эмметт?

— Эмметт. Так его звали. Когда я приеду к тебе, мне, возможно, придется и его тоже увидеть.

— Эм… конечно. — Почему это меня беспокоило?

Олив была моей подругой, но желание защитить Эмметта возникло из ниоткуда. Он тоже был моим другом, и мне не нравилось одиночество в его глазах. Это было то же самое одиночество, которое я видела в Лео год назад. Эмметт был единственным из нашей группы, кто не был влюблен. Беспокоило ли это его? Если это так, я сомневаюсь, что он когда-нибудь признается в этом.

— Что ж, мне лучше отпустить тебя, — сказала она. — Было здорово наверстать упущенное.

— Да. Учись усердно.

Она застонала.

— Это тяжело, но мне нравится.

Мы попрощались, и положив трубку, я смотрела на нее долгую минуту.

Поговорю ли я с ней снова?

Визит, о котором она упоминала, вероятно, не состоится. И если это был последний телефонный звонок, я стала бы скучать по Олив, но не была бы убита горем. Наши жизни пошли в противоположных направлениях.

Она проживала свою следующую главу.

А я свою.

Лео дважды отправлял смс, пока я с ней разговаривала, и каждый раз я быстро отвечала ему. Мой писательский день был неудачным, и через час мама с папой должны были приехать, чтобы привести Серафину.

Я встала из-за стола и подошла к окну как раз в тот момент, когда знакомый грохот заполнил улицу. Улыбка тронула мои губы, когда я подошла к входной двери, отключила сигнализацию и задвинула засов.

Лео въехал на подъездную дорожку, выглядя таким же красивым, как всегда, и чертовски сексуальным на этом байке.

— Привет, детка.

— Привет. — Я улыбнулась, выходя навстречу ему на солнечный свет. — Ты рано вернулся.

— На улице слишком хорошо, чтобы находиться внутри. Мы с Эмметтом ушли с работы пораньше. Хочешь прокатиться с нами?

— Да. — Мы не катались с той ночи в баре. Я встала на цыпочки, позволяя ему прикоснуться губами к моим. — Серафина у мамы с папой, так что у нас есть около часа, прежде чем они привезут ее обратно.

— Отлично. — Он провел ладонями по обнаженной коже моих рук. — Давай я принесу тебе шлем из гаража.

— Мы не надевали шлем, когда ходили в бар.

— Сегодня мы поедем намного быстрее.

— О. А ты его не наденешь? — Я бы с удовольствием надела шлем, но почему он этого не сделал?

— Гораздо важнее защитить твой мозг, чем мой.

Я закатила глаза.

— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала.

Он усмехнулся.

— Отлично. Я надену. Позволь мне пойти сменить рубашку.

— Что не так с твоей рубашкой?

Он поднял руку, показывая зияющую дыру в подмышечной впадине.

— Она сегодня умерла.

— Хорошо. — Я хихикнула. — Я попытаюсь найти шлемы.

— Прямо за тобой. — Он поцеловал меня в лоб и шлепнул по заднице, когда я пошла в одном направлении, а он вошел в дом.

Гараж был немного загадочным. Я была внутри всего один раз, и это было на прошлой неделе с Лео. Ему понадобилось руководство по эксплуатации для его грузовика, который в настоящее время стоял в гараже, поцарапанный и помятый, ожидая новых деталей с завода.

Выкрашенный в тот же темно-синий цвет, что и дом, гараж имел широкую деревянную дверь, в отличие от большинства белых гаражных ворот по соседству. Он был окрашен в тон столбам и акцентам на доме. В изгиб небольшого фронтонного орнамента на скате карниза было воткнуто птичье гнездо.

Внутри гараж был именно таким, как я и ожидала, темным и полным инструментов. Пахло маслом, металлом и краской. Шлемы, вероятно, лежали на одном из крепких верстаков, которые он соорудил вдоль стен без окон.

Я зашагала по лужайке, в моей походке чувствовалось электричество. Поездка жарким летним днем, вдвоем с Лео, звучала потрясающе. На двери гаража была клавиатура, и на полпути я поняла, что не могу вспомнить код.

Семь-пять-три-два. Или это было семь-пять-два-три?

Я развернулась и побежала к дому, где пульт дистанционного открывания висел на держателе для ключей в прихожей. С ним в руке я пошла обратно, перешагнув через недавно посаженную клумбу, и нажала единственную кнопку на открывателе гаражных ворот.

Порыв ветра ударил мне в лицо.

Громкий хлопок пронзил мои уши.

Воздух подхватил меня, мои пальцы ног оказались в нескольких дюймах над травой, и отбросил назад так быстро, что у меня не было времени моргнуть или приготовиться к удару о землю. Я сильно ударилась, мои легкие мгновенно опустели. Запах огня обжег мне нос. В кожу вонзились деревянные щепки.

В ушах звенело, голова кружилась, горло жгло.

Гараж. Ветер дул из гаража.

Я подняла глаза, борясь с дымкой и туманом, затуманивающими мой разум.

Там, где должен был стоять гараж, не было ничего, кроме огненного шара.

— Не ветер, — пробормотала я, прежде чем чернота заползла в уголки моего сознания.

Не ветер. Гараж взорвался.