Парень моей подруги. Запрет на любовь

3

Влад

Смотрю в след ее огромной, розовой толстовке. Она, и правда, забавная. Начиталась попсовой психологии, посмотрела пару шортсов и думает, что что-то понимает, хотя еще жизни толком не видела. Дурочка.

Но красивая, очень. Достаточно высокая — около ста семидесяти с небольшим, не люблю коротышек. Длинные волосы она заплела в две небрежных косы, выпустив пару прядей у лица. У девчонки без имени стройные ноги, ими мне удалось полюбоваться благодаря короткой, джинсовой юбке. Тонкий прямой нос, пухлые губы, а глаза — огонь, зеленые, как у кошки, и россыпь бледных веснушек по щекам. Жаль, не удалось ощутить ее запах. Усмехаюсь и думаю, что пахнет она, наверняка, полынью. Вспоминаю вкус и запах абсента, точно — оно самое.

Жаль, что жизнь ее поломает. Тут уж без вариантов: сколько таких я видел.

Перепалка меня взбодрила. Чувствую мурашки на затылке и плечах. Сердце бахает в груди, как наковальня.

В ней есть что-то, что напоминает мне Гелю. Та же нежная трепетность, которую она тщательно пытается скрыть.

Тонкая фигура девчонки скрывается за зданием старого корпуса и ко мне снова возвращается сосущая пустота, да такая, что хочется хорошенько растереть кулаком грудь.

Разворачиваюсь и топаю к парням. Они и правда притихли.

— О-ля-ля, кого-то только что отшили, — цокает языком Тим, салютуя Лиле бутылкой. — Не плачь, дружище.

— Это временно, — лезу в задний карман джинс за сигаретами, — крошка еще просто не осознала свалившейся на нее удачи. — Давлю дурашливую лыбу до ушей.

— Так может, поспорим? — Тут же встает в стойку Тим, поигрывая бровями, нисколько не стесняясь присутствия девчонок. — Так и быть, научу тебя приручать строптивых овечек, а то совсем в своем Лондоне хватку потерял.

Потенциальных сексуальных партнерш Тим именует овечками, давая им порядковый номер.

— Это к Данису, не ко мне. — Выпускаю струю дыма вверх.

Данис не реагирует. Он со смаком засасывает Лилину подружку.

Делаю новую затяжку. Сигарета тихо шипит. Терпкий вкус наполняет легкие и расслабляет голову. Сердце затихает. Смотрю в ночное небо: темное, манящее, лишенное звезд.

Лиля демонстративно отворачивается и дует губы, но спустя десять минут понимает, что мне все равно. Поэтому подходит ко мне и становится рядом, касаясь своим бедром моего. От нее слишком интенсивно пахнет жасмином. У меня начинает щипать в носу.

Лиля забирает у меня из рук сигарету и тоже делает затяжку. Вспыхнувший огонек освещает ее черные ногти, похожие на миндалины. Она возвращает мне сигарету и нежно ведет подушечкой пальца по моей шее к вороту рубашки, ныряя под нее. Приближает лицо и шепчет на ухо:

— Поехали к тебе, Владик, и я, так и быть, закрою глаза на твое хамское поведение в моем присутствии. Сделаем вид, что плохой девочкой была я. — Ее губы касаются мочки уха.

— Прости, Лиль, не сегодня. — Поворачиваю к ней лицо и целую в щеку. Делаю еще одну жадную затяжку и щелчком отбрасываю окурок в сторону. Седлаю мотоцикл и натягиваю перчатки. — Тим, подкинете Лильку домой?

Он кивает и я, удовлетворившись ответом, надеваю шлем. Лиля смотрит с обидой и злостью, обхватив себя руками.

Фемка с косичками была права только в одном: я действительно выбираю определенный типаж женщин. Мы с Лилей изначально договорились на секс без обязательств, но она продолжает чего-то ждать от меня, и, не получив желаемого, обижается.

Выезжаю с территории университета и мчу по трассе. Попутно успеваю заметить, как красив ночной город. Пролетаю мимо освещенного собора, окруженного посадкой старых кленов.

Находясь за границей, я скучал по родным местам. Мне не хватало простора, родного языка и сексуальности наших женщин. Такого генофонда, как у нас, я не видел нигде.

Пустота внутри усиливается, пытаясь поглотить меня целиком, и я прибавляю скорость. Как смертник, лечу по трассе, ощущая желанную свободу. Свободу от чувства вины и неоправданных ожиданий. Свободу от изъедающей душу боли и осознания: прошлое невозможно исправить.

На секунду прикрываю глаза и снова вижу перед собой нежное лицо сегодняшней девчонки без имени.

В первый день я почему-то выхватил из толпы именно ее. В универе полно красоток на любой вкус. Я как истинный джентльмен предпочитаю блондинок, но она цепляет. Есть в ней что-то, что торкает. Заводит.

Она, как нерешенный ребус, который я планирую разгадать. Кто я такой, чтобы отказать себе в маленькой слабости: заняться сексом с той, кто меня заинтересовал?

«Совратить фемку» — кодовое название предстоящей, недельной операции. Хотя, неделя — это сильно сказано. Справлюсь за пару дней.

Девчонка оказывается крепким орешком. Маленьким, злобным, крепким орешком.

На нее не действуют мои взгляды: восторженные, нежные, насмешливые, похотливые. Когда я рассматриваю ее слишком откровенно, она краснеет и ощетинивается. Один раз даже показала мне средний палец — хамка.

Первым делом я собрал базовый пакет информации: Маргарита Кузнецова — отличница и активистка, девятнадцать лет. Мать — воспитатель, отец — кандидат психологических наук. По понедельникам ходит в университетский бассейн, за что ей разрешают не ходить на физкультуру. Любит читать и увлекается кей-попом. Еще за ней таскается какой-то додик с факультета информатики.

Типовой наборчик, которого мне должно было хватить с лихвой, чтобы доказать девчонке, что мы родственные души. Но нет же, мать его. Прошло полторы недели, а задачка так и оставалась нерешенной.

Подарки, цветы, билеты на концерт и в кино, предложения подвезти — все мимо.

Мне хотелось, чтобы она по-настоящему заинтересовалась мной. Так, чтобы до слез и бессонницы. Непонятно зачем, мне нужны были ее искренние чувства. Что я буду с ними делать — не знаю. Это уже побочные эффекты.

Пацаны ржут, как кони, а я начинаю закипать. «Опрокинуть ее на лопатки» становится для меня принципиальным вопросом.

— Что, уделала тебя мисс-красивая задница. — Острит Тим, что-то печатая в телефоне. — Мое предложение все еще в силе. Хочешь, подключусь и покажу тебе класс?

— Заткнись, пока сам без задницы не остался. — Огрызаюсь я, глядя, как она разговаривает по телефону возле аудитории.

В погоне за ней я чувствую себя живым. Давно забытое ощущение азарта и предвкушения. А еще я начинаю ее уважать. Правда, бесит она меня при этом знатно.

Сегодня я встал в семь, чтобы попасть на пару по европейской интеграции. Без личного присутствия о сдаче экзамена можно не мечтать. Старая перечница ненавидит людей, а студентов, похоже, особенно, поэтому всячески пытается усложнить нам жизнь.

С гудящей башкой захожу в пустой кафетерий и вижу за столиком в углу «мою мишень с косичками». Сегодня она собрала волосы в высокий пучок, оголив роскошную шею, которую в мыслях я уже сто раз облизал. На ней большой, серый свитер и очки в тонкой оправе. Ну, что за страсть к оверсайзу? Наденут на себя мешки и ходят, радуются.

Напротив нее сидит светленькая подружка, с которой она проводит почти все время. Даже в туалет вдвоем ходят. Это ж у девчонок прикол такой.

Они тихо разговаривают, рассматривая что-то в телефоне, и не видят меня. Пользуясь моментом, я быстро беру себе черный кофе с щедрой порцией сахара и иду к их столику. Отодвигаю стул рядом с «моей» фемкой и сажусь гораздо ближе, чем это позволяют правила приличия.

Ее подружка смотрит с восторгом, а Рита — со злостью.

Она сужает глаза и глядит на меня, развернувшись полубоком. Локоть кладет на спинку стула.

Я не тороплюсь. Делаю глоток кофе. На языке и нёбе растекается горько-сладкий вкус. Еще бы сигарету: не успел сегодня выкурить первую. С наслаждением рассматриваю девчонку. Она вызывающе смотрит в ответ и молчит.

— Привет, девчонки. — Нарушаю нелепое молчание и включаю обаяние на всю катушку.

— Приветик. — Улыбается светленькая.

— Тебе что надо? Ты меня уже реально достал, сталкер чертов. — Рычит Рита.

— Рит, ты чего? — Удивленно смотрит на нее подружка. — Он же просто пообщаться подсел.

Я смотрю на Ритины тонкие пальцы, вцепившиеся в край столешницы, и ощущаю, несвойственное мне, садистское наслаждение. Мне нравится выводить ее на эмоции. Пусть даже отрицательные — это лучше, чем ничего, к тому же, это временное явление. Я питаюсь их ярким проявлением, как энергетический вампир, лишенный способности самостоятельно ощущать вкус жизни. Своих чувств у меня почти не осталось. Внутри выжженая пустыня: лишь базовый набор, необходимый для выживания.

— Фу, как невежливо, Рита. — Качаю головой и смотрю на ее подружку. — Давайте я вас завтраком угощу?

Светленькая набирает в легкие воздух, чтобы ответить, но Рита опережает ее:

— Во-первых, меня зовут Марго, а, во-вторых, если ты еще раз ко мне приблизишься, я напишу на тебя заявление о домогательстве, поэтому последний раз по-хорошему прошу: отвали от меня.

Интересно, домогаться я еще даже не начинал. Окей. Придется импровизировать. Я ведь не говорил, что рыцарь в сияющих доспехах. Сама выпросила.

— Не нервничай, Марго, кто тебе сказал, что мне от тебя что-то нужно? — Интонационно выделяю ее имя и поворачиваюсь к подружке. — Какая рядом с тобой принцесса сидит. Как тебя зовут, малышка?

— Марина. — Она стреляет глазами в сторону Марго и снова смотрит на меня, краснея от удовольствия. — А ты же Влад Соколов?

Я протягиваю ей руку, и она вкладывает свою ладонь с аккуратным, розовым маникюром. Я пожимаю ее, а затем скольжу большим пальцем выше и глажу тонкое запястье. Ее пульс часто бьется под подушечкой моего пальца.

Отлично, подойдет.

Рассматриваю ее детальнее: серые глаза, пухленькие щечки, хотя, сама стройная, чистая кожа, скромные сережки. Марина похожа на рыбку с круглыми глазами и большими губами. Одета чисто, но дешево. Блузка с китайской барахолки безупречно выглажена. Машинально отмечаю, что свитер и джинсы Марго, скорее всего тоже, из массмаркета. Из дорогого на ней только устаревшее кольцо с рубином и базовая, кожаная сумка — мешок.

— Что ты делаешь сегодня вечером, Марина? — Включаю ласковое придыхание и пристально смотрю ей в глаза.

Она закусывает губу. Не кокетничает: это ее естественная реакция. Это даже мило.

Марго выпучивает глаза. И я, впервые за две недели пристального наблюдения, вижу, что она не знает, что сказать.

Чувствую бурлящую в животе радость: мне удалось переиграть ее. Шах и мат, милая. Но это только начало — первая партия. Дальше — больше.

Ты все равно окажешься в моей постели.