Парень моей подруги. Запрет на любовь

33

— Девушка, я вам в сотый раз повторяю, приемные часы с двух до пяти.

— Я вас очень прошу.

Грузная медсестра сердито смотрит на меня через небольшое окошко.

— Ты нерусская, я не пойму. Или глухая? С двух до пяти, — выговаривает по слогам.

— Я перед институтом заскочила. Я всего на пять минут к Олегу Попову. Может, вы слышали, его избили рядом с институтом, — делаю жалобные глаза и проталкиваю в окошко маленькую коробочку конфет.

Она вздыхает.

— Жених твой, что ли?

— Ага.

— Ладно. В седьмой лежит твой молодец. Только ему через двадцать минут нужно у процедурной быть. Чтобы, как штык, ясно?

Я киваю.

— А седьмая…

— Прямо и на второй этаж. Там увидишь. Иди уже, — она машет рукой в сторону лестницы и возвращается к записям на столе.

Можно было бы, конечно, приехать к двум, но я боюсь, что Поповы выполнят угрозу и напишут заявление на Влада. Я вскочила сегодня рано утром и сразу поехала в больницу. Несмотря на мое беспокойство о Марине, благополучие Влада сейчас важнее. Марина не одна, у нее есть Тася. Она обязательно найдет правильные слова для Маришки, поэтому мне не так тревожно за нее.

Не люблю больницы. Пахнет лекарствами и… несвободой, что ли. Болезнь ведь сковывает и за тебя определяет образ жизни. Именно в таких местах начинаешь ценить здоровье и перестаешь принимать его как данность.

Стучусь в дверь и тяну ее на себя. Это оказывается платная палата на троих человек. Сто процентов тетя Света организовала: дядя Коля считает, что трудности и неудобства только закаляют мужика.

Олег полулежит на койке у окна. На кровати слева — мужчина в очках. Он что-то печатает одной рукой в телефоне, в другую воткнута игла капельницы. Койка справа пустует.

— Марго, привет! — Широко улыбается Олег, как будто мы и не ссорились. Не было его дурацкого признания, и все осталось как прежде. — Как я рад тебя видеть.

«Это вряд ли», — думаю про себя.

— Привет, как ты?

Оставляю фрукты и апельсиновый сок на тумбочке и осторожно присаживаюсь на край его кровати. Олегу наложили тугую повязку на ребра. На лице зеленкой обработаны пара ссадин. Нос распух, но, к счастью, не сломан. В целом, выглядит он неплохо. Я очень этому рада, несмотря на его скотский поступок. Вспоминаю количество крови на лице и рубашке Олега в день драки. Я думала, его состояние будет значительно хуже.

— Нормально, — Олег закрывает ноутбук и тянется к моей руке. Сжимает пальцы, а потом начинает поглаживать запястье.

— Сотрясение есть?

— Есть, но врач говорит, что я крепкий парень: ни нарушений координации, ни амнезии. Только устаю быстро, а так нормально все. Поваляюсь немного и выйду, как новый.

Я осторожно освобождаю кисть из его захвата и собираюсь с мыслями, чтобы начать разговор о Владе.

— Я рада, Олег. Правда.

Он улыбается и пытается сесть поудобнее, но вдруг шипит от боли и хватается за повязку.

— Давай помогу, — подкладываю подушку ему за спину и помогаю поменять позу на более удобную. — Осторожнее, не дергайся, пожалуйста.

— Так приятно, что ты обо мне заботишься.

Снова сажусь и внимательно смотрю на Олега.

— Скажи, а за что тебя Влад избил?

— Этот урод? — Олег тут же выходит из себя. — Из-за тебя, конечно! Из-за чего же еще!

Я не ждала, что он признается, но такая откровенная ложь ставит меня в тупик.

— В смысле?

— В коромысле, Марго. Вы же с ним поругались, вот он и решил на мне сорваться. Сказал, чтобы я к тебе не приближался. Со спины подлетел и сразу по башке приложил, я даже оглянуться не успел.

— Да, ты обалдел, что ли, мне так нагло врать! В глаза! — Срываюсь я, хотя шла сюда я с миром, чтобы решить все полюбовно.

Сосед по палате оборачивается на нас.

— Я, наверное, вас оставлю, — он нажимает на кнопку вызова медсестры.

Олег смотрит на меня непонимающе.

— Ты чего?

— Ничего, если у тебя были какие-то претензии к Владу, то честно было бы решать этот вопрос с ним напрямую, а не подло вбрасывать Маринины фотки в групповой чат, чтобы нас с ним окончательно стравить. — Я встаю и начинаю ходить туда-сюда: не могу спокойно сидеть.

— Это он тебе в уши налил? И ты поверила? — Олег скован в движениях, поэтому компенсирует это живой мимикой. Глаза метают молнии.

Я не вижу смысла участвовать в этом абсурде: достаю телефон и ищу скрины, сделанные Максом, другом Влада. Подхожу к кровати и буквально тычу экран телефона Олегу в нос.

Он явно не ожидал такого.

Жует губы и переводит взгляд на меня. Его лицо покрывается неровными, красными пятнами — реакция на стресс. Такое у Олега с детства. Тетя Света таскала его по дерматологам, пока сразу несколько специалистов не указали на психосоматику.

— Что ты теперь скажешь? — Я убираю телефон и разочарованно говорю, отступив на шаг: — Не ожидала от тебя такого.

— Что ты строишь из себя даму в белом? Сама постоянно давала мне ложные надежды, хихикала над шутками родителей о нас, то приближала меня к себе, то отталкивала. Что тебе мешало сразу мне сказать, что я тебе не нравлюсь? Но зато, как только этот мажорчик в институте нарисовался, так ты сразу вокруг него крутиться начала. На тебя смотреть противно.

— То есть, это я виновата? — Не знаю, как я не захлебываюсь от возмущения. — Так не смотри!

— Ты ему на хрен не сдалась. Вспомнишь еще мои слова.

— Не вздумай писать на него заявление, понял?

— А… понял, так ты за этим пришла. На меня тебе плевать, да?

Он смотрит в пол, а потом издевательски продолжает:

— А то, что? Думаешь, папочка его не отмажет? Ему же всегда все сходит с рук. Ты знаешь, что он однокласснику ногу сломал в школе?

— Откуда ты знаешь?

— Все в университете знают, что у этого идиота проблемы с самоконтролем. Не хочешь огрести — не зли Соколова. Он агрессивным становится по щелчку пальцев.

Зарываюсь руками в волосы.

— Ты знаешь, что ко мне уже следователь приходил? Врачи обязаны сообщать, если кто-то после драки поступает. Жизнь я ему испорчу. Я постараюсь. — Доносится до меня голос Олега сквозь засыпавшиеся волосы.

Похоже, мнимое ощущение власти приносит Олегу удовольствие. А я, дура, хотела с ним мирно договориться.

— А то, что ты Маринке жизнь испортил, тебя не парит? Она-то тебе ничего не сделала.

— Лес рубят — щепки летят.

— Ты дебил, Олег?

— Прекрати. Меня. Оскорблять.

— Короче, — снова сажусь на кровать и смотрю Олегу в глаза. — Мне насрать, что ты уже успел наболтать. Подал ты заявление или нет. Если ты не решишь этот вопрос, то будешь отвечать за слив фотографий. Доказательства есть, — я стучу по экрану своего телефона. — Это статья… не знаю, какая, но за это точно предусмотрено наказание. Хорошо подумай, Олег.

Встаю и иду к двери.

— Ты за него впрягаешься, а он об тебя ноги вытрет, вот увидишь. Такие, как он, не умеют любить. Переломает тебя и выбросит. Сколько таких однодневок в универе? Думаешь, ты особенная для него?

Сердце больно дергается в груди. Я поворачиваюсь.

— А ты, значит, умеешь любить?

— Я лучше него, — Олег смотрит на меня исподлобья. Взгляд злой. Тяжелый.

— Сомневаюсь, — отвечаю я и выхожу из палаты.