ДАНТЕ
Я попал.
Ракель завладела чем-то внутри меня. То, что я никогда не хотел ей давать. Она начинает нравиться мне слишком сильно. Потребность трахнуть ее стала всем, о чем я могу думать, но это еще не все. Я начинаю заботиться о ней, а я не могу этого делать.
Все это осенило меня сегодня, когда я был на работе, когда я не мог, блять, дождаться, чтобы увидеть ее. Потом в бассейне, когда она бросилась в воду, это безумное чувство сильного беспокойства яростно вцепилось в меня. А когда мы целовались, я не хотел, чтобы это прекращалось.
Почему с ней так легко, ведь она — последняя женщина на земле, которую я должен желать?
Ее похищение никогда не было просто местью. Когда я следил за ней, я видел, какой несчастной она была, когда никто не смотрел. Я чувствовал это в своих костях, ту боль, которую она переживала в одиночестве. Я больше всего на свете хотел помочь ей. Но я не знал, что вырасту и буду заботиться о ней таким образом. Это пугает меня больше, чем что-либо другое.
Я не могу позволить себе влюбиться в нее. Я не могу отдать ей эту часть себя. Если я это сделаю, это будет предательством по отношению к моей семье. Предательство всего, чем мы клялись последние пятнадцать лет.
Но как я могу остановить свои растущие чувства, живя с ней, особенно когда я даже не держусь в стороне? Как, черт возьми, я могу удержать себя от чувств, о которых я никогда не думал, что хочу, особенно с Бьянки, семьей, которая ненавидела нас в детстве?
Когда Дом и Киара были друзьями, когда мы были детьми, он слышал, какие гадости ее отец говорил о нашей семье. Дом рассказал нам все, и мы никогда этого не забывали.
Но это никогда не имело смысла. Мы были такими же, как и все остальные в этом районе. Простая семья среднего класса, живущая, чтобы свести концы с концами. Должна быть причина, почему они нас ненавидели. И если она есть, я найду ее.
Я получаю огромное удовольствие, добивая нашего врага, уничтожая все, что ему дорого. Это успокаивает буйство моего сердца и гниение моей души. Это успокаивает демонов, которые пропитывают мои вены. Если Ракель узнает эту сторону меня, она уже никогда не увидит меня прежним.
Может, мне стоит позволить ей встретиться с монстром. Может быть, тогда она будет держаться подальше.
Я не могу продолжать обращаться с ней так же, как раньше. Я должен оттолкнуть ее, так далеко, чтобы сладкий вкус ее губ не мог коснуться меня в собственных снах. Ее место за чертой, на вражеской территории. Пока мы женаты, линии сражения будут проходить там, где ни один из нас не запутается.
Прикасаться к ней, целовать ее… все это было ошибкой. Чертовски глупой. Которую я больше не совершу. Я думал, что могу получить ее тело и не позволить ей попасть в мое сердце, но я глубоко ошибался.
Единственный способ заполучить ее — это чисто сексуальные отношения. Никаких поцелуев, только трах. Эта великолепная женщина — моя жена, в конце концов. Я могу попытаться запереть свое сердце в клетку, но я точно не смогу запереть свой член.
Я уверен, что смогу заставить ее подчиниться моим условиям, по крайней мере, на эти несколько месяцев, когда она считает, что мы женаты только для нашего удобства. После этого она возненавидит меня так сильно, что, вероятно, не захочет трахаться со мной в любом случае.
Мои руки сжимаются в крепкие кулаки при мысли о том, что мы не сможем быть с ней так, как раньше. При мысли о том, что я заставлю ее думать, что она ничего не значит.
— Привет, Данте, — окликает Элли, входя в VIP-зал Vixen, одного из трех клубов, которыми владеем я и мои братья.
Черт. Почему она здесь?
— Элли, привет. Как дела? — Я неловко ерзаю на красном замшевом диване.
Из кабинки диджея внизу доносится музыка, когда она садится рядом со мной, слишком близко, черт возьми. Vixen — двухэтажный ночной клуб, где VIP-комнаты расположены на втором этаже, оставляя достаточно места для танцев.
— Я скучала по тебе, — мурлычет она мне на ухо, ее длинные пальцы массируют верхнюю часть моего бедра.
Она отводит свои серые глаза, неторопливо сканируя мое лицо и тело. Она проводит рукой по своим коротким каштановым волосам, которые длиннее спереди, обрамляя ее лицо.
— А ты скучал по мне? — Ее ярко-розовые губы подрагивают.
— Я был занят, — холодно отвечаю я.
Что еще я должен был сказать?
Нет. Прости, детка. Я даже не думаю о тебе. Я способен думать только об одной женщине, и это не ты.
— Это вежливый способ сказать нет? — Она хихикает, и это почему-то раздражает меня до смерти. Раньше такого не было.
Она красивая, и мы не раз встречались, но меня это больше не интересует, с тех пор как…
Ракель.
Черт возьми. Я не могу перестать думать о ней, как бы я ни старался, а я стараюсь.
Вроде того.
Элли была моей постоянной подружкой в течение последних нескольких месяцев. Я наслаждался ее обществом, но теперь все изменилось, и я не хочу быть ни с ней, ни с кем-либо еще. Даже если моя жена — дочь моего заклятого врага, брак — это все равно обещание верности, поэтому я не трахну Элли, даже если бы захотел. А я не хочу.
— Я пригласил ее сюда ради тебя, — шепчет Энцо слева от меня, ухмыляясь, как будто он сделал мне какое-то одолжение.
— Кто, блять, тебя просил? — рявкаю я с излишним раздражением.
— Черт. Что она сделала? Откусила тебе член или что? — Он хихикает, забавляясь сам с собой.
Но мне не до смеха. Я сверкаю глазами, что заставляет его ухмыляться.
— Ты помнишь, как мы дурачились в ванной? — Элли продолжает говорить справа от меня. — Ты все еще лучший из всех, что у меня были.
Она прикусывает краешек нижней губы, наматывая на палец выбившуюся прядь волос.
Проклятье, она не понимает намеков. Мне нужно быть тверже, иначе она никогда не бросит это.
— Слушай, Элли, ты замечательная и все такое, правда, но я начал встречаться кое с кем, и она мне вроде как нравится.
Это только половина правды. Я вовсе не встречаюсь с ней. На самом деле мы женаты. Сюрприз.
— О. — Ее глаза немного расширились, губы разошлись в явном шоке. — Прости, Данте. Я не знала.
Я тоже.
Это первый раз, когда я признаюсь, что мне нравится Ракель вслух.
Элли выпрямляет спину, наклоняет лицо вбок, устремляя взгляд на меня.
— Ну, ты заслуживаешь счастья. — Она проводит своими длинными черными ногтями по волосам, ее черты склоняются от разочарования. — Я надеялась, что это будет со мной, но, думаю, ты никогда не видел меня в такой роли.
— Мне жаль, — говорю я, потому что это единственное, что у меня есть.
— Вау! — Энцо говорит слишком громко. — Ты хотел сказать, что тебе нравится Ракель?
— Заткнись, блять! — воплю я ему в ухо. — Мне не нужно, чтобы Дом это слышал.
Дом сейчас отталкивает девушку со своих коленей, судя по выражению его лица, он явно зол. Единственная причина, по которой он пришел сегодня вечером, — это встреча с крупным инвестором, который нужен нам для расширения нашей империи. Мы планируем открыть еще несколько клубов, но нам нужен капитал.
Джонни, человек, на которого мы пытаемся произвести впечатление, выглядит так, будто он прекрасно проводит время, танцуя с двумя женщинами, которые примерно на тридцать пять лет моложе его. Ему шестьдесят, и он выглядит прилично для своего возраста. И, черт возьми, он умеет пить… и его вкус такой же дорогой, как и яхты, которыми он владеет.
— Черт. — Энцо прерывает мои мысли. — Ты серьезно относишься к тому, что тебе нравится Ракель?
— Нет, не серьезно.
Но Энцо хорошо меня знает. Оба моих брата знают.
— Ты чертов лжец. — Он ударяет кулаком в мое плечо.
— Это не имеет значения. Я никогда не буду с ней. Оставь все как есть.
— Братан, ты уже женат. Ты с ней во всех смыслах этого слова, нравится тебе это или нет. Это то, чего ты хотел. Что плохого в том, что она тебе нравится? — Его брови дергаются в замешательстве. — Это не преступление.
— Ее гребаная фамилия! Вот что! — практически кричу я ему в ухо. — Или ты это забыл?
— Это то, что скрутило твои яйца? — Он издаёт преувеличенный смех. — Ну и что? Она ни хрена нам не сделала, мужик. Может, она и одна из них по крови, но она не ее отец. Она не причинила вреда нашей семье.
— Быть с ней — это предательство по отношению к нашей фамилии. Всему, за что мы стоим.
— Кто сказал? Это ты говоришь. А не кто-то из нас. — Он сжимает мое плечо. — Послушай, брат. Я знаю, что вы с Домом никогда не слушаете меня — я младший брат и все такое, но я скажу тебе одну вещь. Жизнь слишком, блять, коротка, чтобы зацикливаться на именах. Если она тебе нравится, и если ты ей нравишься, тогда оно того стоит.
Я качаю головой.
— Это все равно не имеет значения. Как только она узнает, кто мы — кто я — все будет кончено.
— А может, и нет. — Он ухмыляется. — Может быть, есть шанс, что она в конце концов простит твою жалкую задницу.
— Подожди чертову минуту. — Я отстраняюсь и смотрю на него тяжелым взглядом. — Ты даешь мне советы по поводу отношений? Брат, который клянется, что никогда не подарит девушке кольцо?
— И что? — Он пожимает плечами. — Это не значит, что я не верю в это. Я просто не верю в это для себя. Ты другой. Ты всегда был таким.
— Хорошо, доктор Оз, — наполовину поддразниваю я, не желая признавать, что он может быть прав, и не позволяя его словам задерживаться в моей голове слишком долго.
Мы с Ракель не можем быть никем, кроме как двумя людьми, присягнувшими на верность жизни, которую мы не создавали. Она была передана нам ее отцом и дядями, и это все, чем мы будем.
— Не имеешь ли ты в виду доктора Фила? — спрашивает Энцо.
— Я ни хрена не имею в виду, — усмехаюсь я, хватая его в удушающий захват, мои костяшки пальцев грубо поглаживают его по макушке. — Посмотри на себя, какой ты взрослый.
— Какого черта, чувак?! — Он отбивается от меня со смехом, тяжесть разговора давно позади. — Не порти мне прическу. Я забираю Татьяну к себе.
И мой младший брат снова вернулся к своей роли.
РАКЕЛЬ
Я просыпаюсь в пустой постели, место рядом со мной прохладное на ощупь. Мой желудок опускается сильнее, чем следовало бы.
Вернулся ли он домой после деловой встречи?
Я бросаю взгляд на цифровые часы на тумбочке и замечаю, что уже семь утра.
Почему меня должно волновать, что он всю ночь просидел с языком в горле у какой-то женщины? Но мое нутро закипает от безумной ревности при мысли о том, как он делает то, что делал со мной, с кем-то другим.
Я делаю длинный, прерывистый вдох.
Мы — ничто. Он не должен мне ничего объяснять.
Три месяца. Это все. Фиктивный брак. Никаких привязанностей.
Это то, что я говорила себе с самого начала.
Так почему же сейчас у меня такие проблемы?
Ничего страшного. Он просто парень, с которым я переспала. Вот и все.
Он тебе нравится. Он делает безумные вещи с твоим пульсом и еще более безумные вещи с твоим телом. Не отрицай этого.
Я выдохнула с поражением, ругая собственные мысли, когда спускала ноги с кровати. Пробираясь по полу в ванную, я быстро чищу зубы, а затем отправляюсь в душ. Одевшись, я направляюсь к двери, намереваясь позавтракать.
Но как только я открываю ее, он уже там. Ну, скорее, его голая грудь.
— Данте? Где ты был? — Я стараюсь не смотреть на его рельефные мышцы и широкие склоны рук.
Его челюсть подрагивает, когда его взгляд падает на мою обтягивающую зеленую майку. Мое дыхание учащается каждый раз, когда он смотрит на меня так голодно, так развратно.
Моя реакция почти мгновенна. Я не могу остановить свой взгляд, медленно скользящий по его обнаженному торсу. Ему нельзя позволять ходить без рубашки. Это несправедливо.
А эти серые треники… Боже мой. Они слишком низко сидят на его бедрах, обнажая намек на V-образный изгиб, ведущий к тому толстому члену, который я чувствовала совсем недавно.
У меня все болит и теплеет между бедер, потребность в его прикосновениях становится только сильнее.
— Меня не было дома, — наконец отвечает он, но в его тоне есть что-то холодное.
— Ты в порядке?
— Я в порядке. — Слова хлещут по мне, как арктический холод. — Я собирался позвать тебя на завтрак.
— О. Спасибо. — На моих губах мелькнула едва заметная улыбка, смятенная его настроением.
— Ничего особенного. — Он начинает уходить. — Так ты идешь или как?
— Э, да. Ты только что пришел домой? — Я закрываю за собой дверь и спускаюсь вместе с ним по лестнице.
— Нет. Я пришел довольно поздно. — Он избегает моего взгляда, пока мы спускаемся.
— Где же ты спал?
— В другой комнате.
Удар.
Удар.
Мой пульс бьется в шее, сердцебиение учащается до неконтролируемого темпа.
— О. Я думала, ты… — Нервы забивают мое горло.
— Думала что? — спросил он с раздражением.
— Думала, что ты присоединишься ко мне, когда вернешься домой.
Почему я так нуждаюсь? Что, черт возьми, со мной не так?
Мы доходим до кухни, где нас встречает Джанет.
— Доброе утро, голубки. Надеюсь, вы хорошо спали.
Я смотрю на Данте, который выглядит взбешенным. Раздражение словно написано на его лице.
Джанет бросает на него любопытный взгляд, и ее взгляд сужается, когда он берет у нее тарелку с блинчиками и сосисками, не отрывая глаз от еды.
— Что ж, позвольте мне оставить вас вдвоем, — добавляет она, беря со стойки свою черную сумку. — Наслаждайтесь едой. Я вернусь к обеду.
— Спасибо, — говорю я ей. — Это выглядит великолепно.
— Не за что. Хорошего дня.
— И вам того же.
Как только она выходит из комнаты, я поворачиваюсь к Данте, держа руку на бедре.
— Что, черт возьми, с тобой не так сегодня утром? — кричу я шепотом, надеясь, что она находится недостаточно близко, чтобы услышать нас.
Входная дверь закрывается прежде, чем он отвечает.
— Прости? — Он роняет вилку на тарелку, звук резонирует в пространстве.
— Ты слышал меня! Ты не в себе с того момента, как я увидела тебя сегодня. Что происходит? Я сделала что-то, что вывело тебя из себя?
Он глубоко вдыхает, потирая затылок, но все еще умудряясь избегать меня.
— У меня было много времени подумать прошлой ночью. О нас. И…
— И что? — Слова капают густым шлейфом раздражения. — Говори все, потому что тебе явно нужно выговориться.
Он вздыхает.
— Мы должны оставить нашу договоренность строго деловой. Никаких заморочек. Больше никакой совместной спальни.
Мои плечи напрягаются, мышцы становятся жесткими. Смятение и нервы поселились в яме моего желудка.
— Что случилось с твоей драгоценной сделкой? Что случилось с тем, что твой продавец узнает, если мы не будем жить в одной комнате?
— Он не узнает. Я позабочусь об этом.
— Как удобно! — Мой выдох практически вырывается из меня.
Почему он это делает? И почему меня это волнует? Разве не этого я хотела с самого начала? Чтобы у нас были разные комнаты? Чтобы мы не привязывались друг к другу? Ну, проблема решена.
Может, он встретил кого-то другого. Кого-то более интересного, чем я. Иначе с чего бы ему так выкручиваться?
Возможно, он жалеет, что женился на мне теперь, когда встретил ее, и хотел бы быть с этой новой женщиной. Теперь он застрял со мной, потому что чувствует себя обязанным помочь.
— Ладно, — говорю я, встаю и отправляю свою тарелку в мусор. — Как скажешь.
— Какого хрена ты делаешь?
— На что, блять, это похоже? — Я ухмыляюсь, мои сузившиеся глаза направлены на него, когда я выбрасываю еду в мусорное ведро.
Этим можно было бы накормить бездомного, а я выбрасываю это как пустяк. Но если он планирует обращаться со мной как с дерьмом, пока я здесь живу, то я не обязана есть его еду. Ну, по крайней мере, не в данный момент. Возможно, мне придется передумать об обеде.
— Ты явно злишься, так что твой ответ — голодовка?
Мы встречаемся взглядами, и он ухмыляется, скрестив руки на груди.
— Я не злюсь. — Я изгибаю губы в рычание. — Совсем.
— Точно, — бормочет он. — Потому что ты выглядишь очень счастливой.
— Надень чертову рубашку! — кричу я, подняв руки в расстройстве. — Кто ест голым?
— Я же говорил тебе, что мне нравится быть голым. — Он стоит, держа пальцы на поясе. — Брюки только для тебя. Я всегда могу их снять. Я знаю, как сильно ты этого хочешь.
— Я тебя ненавижу! — Я с грохотом ставлю свою тарелку на стойку. — Держись от меня подальше.
И я серьезно. Я покончила с Данте Кавалери, фиктивный муж он или нет. Мы можем сожительствовать в течение следующих нескольких месяцев, но он может убираться с моего пути, пока мы это делаем.
— Без проблем, — говорит он, когда я уже отошла на несколько шагов.
— Отлично! — кричу я в ответ. — Засранец.
И я знаю, что он это услышал.
Как я перешла от опасений, что влюблюсь в него, к тому, что не знаю, как буду выживать без его доброты?