Пешка дьявола

ГЛАВА 1

РАКЕЛЬ

Интересно, существует ли где-то альтернативная версия нас самих. Как зеркальная реальность, только лучше.

Если есть, я буду первой в очереди. Просто бросьте меня туда, без вопросов, потому что я готова поспорить, что там лучше, чем в моей жизни на этой стороне.

Я всегда была хорошей дочерью. Не было ни одного случая, когда бы я не уважала своих родителей или огорчала их. Я всегда была послушной и ответственной. Я получала хорошие оценки и поступила в медицинский университет. Я заставила их гордиться собой, или, по крайней мере, я надеялась на это. Можно было бы подумать, что они вернут мне хоть унцию уважения, но они этого не сделали.

Пусть мне двадцать восемь, но для них я все еще ребенок. Тот, чью жизнь они могут контролировать. Они всегда игнорируют мое мнение, особенно о мужчине, за которого я должна выйти замуж.

Когда я думала о замужестве, будучи молодой девушкой, я представляла, как влюблюсь в потрясающего парня. В того, кого я сама выберу. Вместо этого они выбрали за меня. И он не мог быть хуже.

Карлито, человек, которому они отдали меня, не тот, с кем бы я хотела закончить жизнь. Он мерзкий. Злой. Постоянно лапает меня наедине, когда я прошу его остановиться. Говорит мне, как ему не терпится сделать со мной все, что он захочет.

И никто его не останавливает.

В нашем мире женщины не имеют права голоса, а мужчины обладают всей полнотой власти. Даже моя собственная мать ожидает, что я буду послушной женой и буду подчиняться своему мужу. Это отвратительно, на самом деле.

Он может бить меня или изменять мне, и никому до этого не будет дела. Никто мне не поможет.

Я буду одна. Навсегда.

Я не могу жить такой жизнью.

И не буду.

Быть Бьянки имеет свои преимущества, например, деньги, но никакое количество денег не заставит меня довольствоваться жизнью, в которой я не хочу участвовать. Когда я росла, мы не испытывали трудностей. Я всегда жила в большом, дорогом доме, училась в великолепной школе и еще лучшем университете. Но я бы все это вернула, если бы меня не заставляли выходить замуж.

Мой отец, Сальваторе, — влиятельный человек. Сколько я себя помню, он был консильери, советником дона преступной семьи Палермо. Все деньги поступают от незаконных операций, в которых они участвуют. Я сделала все возможное, чтобы держать глаза закрытыми, когда дело касалось этой стороны моего отца.

Мой дядя Фаро Бьянки, дон, такой же безжалостный, как и все остальные. Он обращается с моей кузиной Киарой как с дерьмом. Мы с ней очень близки. Мы родились с разницей в несколько недель и больше похожи на родных сестер, чем на кузин.

Думаю, мне повезло, что мои родители любят меня. Просто они не умеют этого показывать, особенно моя мама. Она всегда была жестче, чем мой отец. Я пыталась донести до них обоих, что я не хочу Карлито и не хочу той жизни, которую они хотят для меня, но я как будто разговариваю со стеной. Они думают, что знают, как будет лучше, и Карлито — это то, что нужно.

Он солдат в семье Палермо, тот, кто, как они считают, даст мне ту жизнь, которую, я должна иметь. Его семья имеет большое состояние, а для моей мамы, самое важное — это деньги.

Киара пыталась помочь мне с Карлито, поговорив с моими родителями и даже со своим дерьмовым отцом, но это не помогло.

Я обречена.

В последнее время я думаю о смерти. От одной этой мысли мне становится плохо, но что еще я могу сделать? Большую часть ночей я провожу, плача и засыпая, зная, что меня ждет либо настоящая смерть, либо жалкое существование.

Я бы предпочла первое.

Карлито сделает так, что каждый день, пока я дышу, я буду жалеть о своем существовании.

От одной мысли о нем меня тошнит. Он старше меня на четырнадцать лет, что не является решающим фактором, но он просто нехороший человек.

Мои друзья с работы видели, как он в клубах целуется со случайными женщинами, трогает их, уходит с ними. Это унизительно — слушать их рассказы и не знать, что сказать в ответ. Я бы хотела, чтобы они никогда не узнали о нем, но он любит заходить ко мне на работу и убеждаться, что все мужчины там знают, что я принадлежу ему.

Как мне сказать коллегам, что мои родители заставляют меня выйти за него замуж? Они, наверное, не поймут, что взрослая женщина не может просто сказать нет.

Моя свадьба должна состояться через шесть месяцев. У меня есть немного времени, чтобы прикинуть свои возможности, прежде чем я заплачу окончательную цену за вмешательство моей семьи в мою жизнь. Я ни за что не позволю своим родителям разрушить мою жизнь таким образом.

Должно быть что-то, что я могу сделать. Какой-то вариант, которого я пока не вижу.

— Мы почти дома, — говорит мама, когда мы возвращаемся домой далеко за полночь, с Карлито за рулем.

Его кузен женился, и мы были приглашены, к моему полному неудовольствию. Мне пришлось изображать из себя преданную невесту всю ночь, пока все подходили к нам и говорили, как им не терпится побывать на нашей свадьбе. Карлито был практически приклеен ко мне весь вечер.

Если бы только был кто-то, кто помог бы мне убежать отсюда подальше. Я бы все бросила — семью, работу, все — ради возможности сбежать.

Как только машина останавливается перед домом, я сразу же выхожу с пассажирской стороны, надеясь наконец-то оказаться подальше от своего будущего мужа. Я жду, что мама присоединится ко мне, но она не торопится.

— Заходи на чашечку кофе, Карлито, — говорит она сзади, открывая дверь.

Мои глаза расширяются.

Какого черта она делает? Уже поздно!

— Ты уверена? — спрашивает он, ухмыляясь, как дурак.

— Да. — Она машет рукой. — Пойдем. Я совсем не устала.

— Хорошо.

Мама закрывает дверь, позволяя ему припарковаться на подъездной дорожке. Я не могу поверить, что она развлекает его в этот безумный час. Мой отец тоже должен был быть на свадьбе, только он сейчас с кем-то воюет. Он скрывается у моих дядей уже больше недели. Я не задаю много вопросов. Я не хочу ничего об этом знать. Чем дальше я буду от этого, тем лучше.

Мы с Киарой обе не хотим иметь ничего общего с таким образом жизни. Она клянется, что навсегда останется одинокой, или, по крайней мере, до тех пор, пока не встретит человека, который сможет защитить ее от отца.

Кто готов это сделать?

Мои другие дяди, Бенволио и Агнело, — главные в семье, в таком порядке. У меня есть еще одна кузина, Аида, дочь Агнело, но мы не близки, хотя могли быть близки, если бы ей было позволено что-то делать. Киара думает, что с ней происходит что-то плохое, что дядя Агнело ее запугивает. Я не исключаю этого. У него пугающая манера поведения, как будто дьявол постоянно сидит у него на плече и зазывает его в ад.

Когда машина припаркована, Карлито выходит из нее.

— Какая красивая была свадьба, правда, Ракель? — Голос моей мамы становится таким бодрым. — Держу пари, она заставила тебе тоже захотелось повеселиться, верно?

— Точно, — ворчу я в ответ, ожидая в нескольких футах впереди.

Я не уверена, что она пытается выкрутиться, говоря об этом, когда знает о моих чувствах. Но, думаю, мне не стоит удивляться, поскольку она не скрывает своего огромного желания, чтобы я вышла замуж за этого ужасного человека.

Нехотя, я следую за мамой и Карлито в наш дом.

— Я сейчас вернусь, — говорю я им, направляясь к лестнице. — Мне нужно переодеться.

— Хорошо, — отвечает мама, выскальзывая из туфель, оставляя их в шкафу в фойе, а затем идет на кухню.

— Подожди. — Тон Карлито переходит в рокочущий шепот, когда он хватает меня за плечо, его пальцы злобно впиваются в меня, заставляя кожу гореть.

Оскалившись, я поворачиваюсь к нему со сжатыми губами.

— Да?

— Что за гребаное отношение? — шипит он, и запах его спиртного обдает мои губы, смешиваясь с его мерзким дыханием.

Я внутренне кривлюсь от отвращения.

— Есть что сказать? — бросает он.

Мне есть что сказать, но я не дура.

— Я устала. Сейчас почти три часа ночи.

Он крепче сжимает мою руку, его пьяное выражение лица становится враждебным, а ноздри раздуваются.

— Кем был тот парень, с которым ты разговаривала на свадьбе?

— Никем. — Мои губы искажаются в гримасе от боли, которую он причиняет. — Он врач. Друг жениха. Он узнал, что я прохожу ординатуру, и спрашивал, нравится ли мне это.

— Вспомни, чье кольцо ты носишь. Не смей, блять, разговаривать с другими мужчинами. Слышишь меня? — рявкает он шепотом, опуская свое лицо к моему, и текила от его дыхания проникает мне в рот. — Если ты опорочишь мое имя, ведя себя как шлюха, я заставлю тебя заплатить за это. Ты поняла?

Мое сердце бьется как барабан.

— Я так запятнаю твое гребаное имя, что никто не захочет на тебе жениться, — рычит он.

— Может, это было бы и неплохо, — отвечаю я, скрежеща зубами до звона, глядя в его глаза цвета грязи.

Его верхняя губа подергивается, прежде чем он поднимает кулак в воздух.

Я быстро, неглубоко задыхаюсь, мои глаза широко раскрываются, когда костяшки его пальцев приближаются к моей челюсти и вдавливаются в меня.

— Мне уже не терпится, — угрожает он с бездушным выражением лица, впиваясь в меня.

Я знаю, что он имеет в виду. Ему не терпится причинить мне боль.

Он немного ослабляет давление на мою руку от своей хватки, и я пользуюсь этой секундой, чтобы вырваться. Я бросаюсь наверх, не оглядываясь, моя грудь вздымается. Закрыв за собой дверь, я прислоняюсь к ней, мои веки смыкаются, и слезы начинают падать, сначала медленно, а потом вырываются наружу, как настоящий ураган. Я беззвучно рыдаю в ладони, все мое тело ломит и дрожит от мучительной боли.

Слезы — это все, что у меня есть. Я всегда буду страдать в тишине.

Нащупав кольцо, которое он когда-то подарил мне, я снимаю его и оставляю у ног. Настоящей помолвки не было. Наши родители встретились в столовой, где присутствовали только мы, и Карлито вручил мне кольцо, похожее на ошейник для закованного в кандалы животного.

Через несколько минут я услышала разговор мамы и Карлито. Немного приоткрыв дверь, я прислушиваюсь, желая узнать, будут ли они говорить обо мне. Сначала они не говорят, но потом я слышу, как разговор переходит на свадьбу.

— Я тут подумал, что мы можем немного перенести дату. Может быть, на три месяца? — Мамин голос поднимается, становясь все более приторным. — Я говорила с твоей мамой и сделала все приготовления, и она не против. Я знаю, как сильно ты хочешь жениться на моей дочери.

Кровь отхлынула от моего лица, глаза стали круглыми, по рукам пробежала холодная дрожь.

Нет. Она не может так поступить со мной.

— Я не против. Чем скорее, тем лучше, — яростно соглашается Карлито. — Мне нужна хорошая женщина в моей жизни.

— Я знаю, что нужна, и моя дочь — идеальная пара для тебя. — Я слышу улыбку в голосе моей матери.

Сотовый телефон в моей руке вибрирует, и я вижу имя Киары на экране. Я быстро отвечаю, рассказываю ей обо всем, что происходит, и что я больше не могу жить такой жизнью и лучше умру.

Она думает, что мы можем что-то сделать, но мы обе знаем, что это ложь.

Все кончено.

— Я рада, что мы понимаем друг друга, — продолжает мама. — Моя девочка не становится моложе, ты знаешь. Ей пора заводить детей, чего, я уверена, хочешь и ты.

— Определенно хочу. И много, — усмехается он.

Я вскрикиваю, рыдания, вырывающиеся из меня, звучат так, будто они принадлежат моему призраку.

Киара молчит, и я ее не виню. Что она может сказать такого, чего еще не сказала?

— Мы должны сообщить моей дочери хорошие новости, — добавляет мама. — Где она, ради всего святого? Ракель?! — Ее крик хлещет меня по коже. — Спускайся уже.

О, нет. Я не могу смотреть им в глаза. Я должна выбраться отсюда. Мне нужно найти способ выбраться из этого дома, пока она не нашла меня.

— Мне нужно идти, — говорю я Киаре, прежде чем повесить трубку. — Я думаю, она идет в мою комнату.

Поднявшись с пола, я надеваю кроссовки из шкафа, оставаясь в своем черном коктейльном платье и пальто, затем хватаю сумочку, которую уронила возле двери.

Моя мама убьет меня за это, а Карлито будет более чем разгневан тем, что его будущая жена бегает посреди ночи в облегающем платье, но мне плевать на последствия. Я просто знаю, что не могу быть здесь. Я сломаюсь на глазах у них обоих, когда они упомянут о свадьбе, и это разозлит Карлито. Последнее, чего я хочу, это чтобы он разозлился на меня еще больше.

Решив выйти из дома через черный ход в надежде уйти до того, как сюда поднимется мама, я на цыпочках спускаюсь по лестнице, зная, что она не увидит меня с того места, где они находятся. Все, что мне нужно сделать, это спуститься по лестнице и проскочить к задней двери, а затем выбежать на улицу. Я могу вызвать Убер, как только окажусь достаточно далеко.

Стул заскрежетал по полу, как раз когда я ступила на последнюю ступеньку. Сердце колотится в ушах, когда я делаю последние несколько шагов к двери и поворачиваю ручку.

— Ракель? — зовет мама. — Это ты?

Ее шаги ступают по ковру, приближаясь. Моя тревога сжимает горло яростной хваткой, сдавливая его, когда я осторожно открываю дверь и закрываю ее за собой.

Затем я бегу изо всех сил.