Пешка дьявола

ГЛАВА 6

РАКЕЛЬ

— Что ты думаешь об этом? — снова спрашивает Коллин, держа в руках очередное цветочное платье в спальне, которую я теперь делю с Данте.

Я уже не раз отмахивалась от нее, все еще вспоминая то, что произошло с Данте перед его отъездом. То, как он подошел ко мне сзади. Как он поцеловал меня в затылок.

Мое тело пылает жаром от воспоминаний. Не знаю, как я продержусь три месяца. Чем больше я буду рядом с ним, тем труднее мне будет. Он не сделает это легко, я уже знаю.

Сейчас я жалею, что не настояла на раздельных спальнях. Я нужна ему так же, как и он мне. Может быть, он позволил бы мне иметь эту единственную вещь.

— Ракель? — Коллин зовет, ее лесные глаза оценивают меня, когда она улыбается.

Я смотрю на нее с извиняющимся, как я надеюсь, выражением лица.

— Прости. Сегодня мои мысли где-то в другом месте. Мне нравится то цветочное платье, которое я примеряла. Белое с голубыми цветами.

— Отлично. Я добавлю это к общей сумме. — Она подходит к одному из чемоданов, которые она принесла, наклоняется, чтобы положить платье, которое она только что показала мне, обратно внутрь.

Она порылась несколько мгновений, затем достала то, что похоже на нижнее белье.

— Не думаю, что мне это понадобится, — говорю я ей, когда она бросает их на кровать рядом со мной. — Я уже выбрала обычные лифчики и трусики.

— О. — Ее лицо нервно опускается, когда она перебирает пальцами свои короткие светлые волосы, идеально уложенные вокруг лица. — Ну… мистер Кавалери поручил мне показать их вам и убедиться, что вы выбрали несколько разных комплектов. Хотите, я позвоню ему и скажу, что вы передумали?

Он, что?!

Этот мужчина доведет до развода еще до того, как мы поженимся. Какого черта мне нужно нижнее белье? Что он планирует?

Но я не могу позволить ей позвонить ему и, возможно, поставить под угрозу нашу сделку. У меня нет других вариантов, кроме как сделать все, что он хочет. Даже если это означает надеть этот проклятый прозрачный комплект белых кружевных трусиков, который сейчас лежит на моей руке.

Я изучаю бирку.

Святое дерьмо.

Пятьсот долларов за один бюстгальтер — это безумие, но, думаю, для него это мелочь.

— Я возьму все восемь комплектов, — говорю я ей.

Внезапно ее лицо озаряется.

— Замечательно. Уверена, мистер Кавалери будет доволен.

Да, он точно будет доволен… когда я заставлю его задницу надеть это.

Он хочет доставить мне неудобства? Посмотрим, как ему это понравится.

Ладно, скорее всего, я этого не сделаю, но мысль приятная. Хотя я думаю, что эти трусики, наверное, будут слишком малы для этих упругих, хорошо сложенных бедер.

И тут я начинаю возбуждаться при мысли о его голом теле.

Прочистив горло, я тереблю черное платье, которое все еще на мне, изо всех сил стараясь не думать о мужчине, который спас меня из ада.

Коллин убирает нижнее белье с моей кровати и складывает его в другой пакет на полу с самой яркой улыбкой. Я уже сбилась со счета, сколько у меня пакетов. По крайней мере, тридцать разбросаны по комнате.

Должно быть, она получает хорошие комиссионные с этих продаж. Между интимной одеждой, повседневной одеждой, купальниками и нарядными вещами, плюс все косметические и парикмахерские принадлежности, которые я купила, я легко потратила двести тысяч долларов. Я никогда не тратила столько за один присест. Но эй, если он этого хочет, почему бы и нет?

После того, как она сложила все вещи, которые я не купила, она собралась уходить.

— Было приятно познакомиться с тобой. — Она протягивает мне руку, и я пожимаю ее. — Пожалуйста, звони, если тебе еще что-нибудь понадобится.

— Обязательно. Спасибо. — Я открываю перед ней дверь, она выкатывает два больших чемодана, которые она принесла, а я выхожу за ней в коридор.

Один из охранников Данте подходит к нам.

— Позвольте мне, мэм, — говорит он ей, затем хватает оба чемодана и поднимает их в воздух, маршируя перед нами по лестнице.

Учитывая, что его рост составляет 2 метра и он чертовски громоздкий, он, вероятно, мог бы нести нас обоих на голове и даже не вспотеть.

Дойдя до двери, она машет на прощание, пока человек Данте несет ее вещи в машину.

Когда они ушли, я решаю вернуться наверх, чтобы наконец-то принять душ и надеть свежую одежду. Я снимаю платье и трусики, оставляя их на кровати. Найдя сумку с ванными принадлежностями, я достаю все безумно дорогие вещи, которые принесла Коллин, и беру их с собой.

Ступая в роскошную ванную комнату, я иду по сверкающему темно-серому мраморному полу и добираюсь до стоячего душа в дальнем левом углу. Джакузи справа вызывает у меня желание окунуться в него, но если бы я это сделала, то заснула бы прямо в нем.

Открыв стеклянную дверь, я включаю горячую воду, которая подобна успокаивающим каплям дождя в теплый летний день. Пар поднимается вверх по моему телу, обжигающая температура смывает грязь.

Я выдавливаю на ладонь шампунь с запахом жасмина, смешанного с нотками розы, и втираю его в свои пряди, пена нарастает, пока я не смываю ее. Затем я намываю свое тело.

Закончив, я выключаю воду. Схватив два черных полотенца с вешалки на стене, я вытираюсь, прежде чем выйти и обернуть еще одно полотенце вокруг волос. Выйдя из ванной, я нахожу сумку с одеждой для отдыха и беру белую майку с серыми штанами для йоги, быстро одеваясь. Наверное, мне следовало бы убрать всю эту одежду, но я наконец-то чувствую усталость, поэтому вместо этого я проскальзываю в кровать и беру в руки пульт.

Я перелистываю сотни каналов, мои веки тяжелеют, а пульт дрожит в руке, так как сон зовет меня. Я позволяю ему забрать меня, впервые за долгое время чувствуя себя расслабленной.

Я обнаруживаю, что просыпаюсь через час, если верить большим круглым часам на стене. Мое тело чувствует себя разбитым, а голова все еще сонная, но я заставляю себя встать, зная, что сегодня мне не удастся выспаться, если я продолжу дремать.

Сбросив ноги с теплой постели Данте, я спускаюсь вниз. Я начинаю бесцельно ходить по дому, не зная, куда иду, и чувствуя себя немного беспокойно, проходя мимо охранников на каждом входе. У двери, ведущей к бассейну, их двое, потом еще больше у других входов с черного хода. Такое ощущение, что за мной следят каждую секунду.

Кому нужно столько людей для защиты своего дома? Я не верю, что это для защиты. Он должен быть замешан в чем-то сомнительном. Что-то, о чем я, вероятно, не хочу знать. Чем меньше я буду вовлечена в такие вещи, тем лучше.

Я не хотела участвовать в делах моего отца, и я точно не хочу иметь ничего общего с тем, к чему Данте причастен.

Все, чего я хочу — это спокойно жить своей жизнью, не подвергаясь контролю. Я знаю, насколько грязны руки моего отца, и я всегда хотела быть подальше от этого. И Данте, даже со всеми его очевидными секретами, может привести меня туда.

Я не знаю, куда я поеду, когда наш брак закончится. Может быть, в маленькую деревню в стране, где пригодятся мои медицинские навыки. Возможно, я никогда не закончу ординатуру, но мне все еще есть что предложить миру. Было бы расточительством не использовать мои знания.

Я всегда мечтала стать врачом и помогать тем, кто в этом нуждается. Я никогда не думала, что моя мечта не осуществится. Но как бы ни разрывалось мое сердце от осознания того, что моя тяжелая работа никогда не будет реализована, это небольшая цена за то, чтобы вырваться из лап человека, который высасывает все счастье, оставшееся в моей жизни.

У меня нет даже сумки с медицинскими принадлежностями, без которой я никогда не выхожу из дома. Как, черт возьми, я забыла взять ее с собой? Опять же, в то время я действительно думала, что вернусь домой.

В сумке все самое необходимое, от бинтов до стетоскопа. Без нее я не чувствую себя прежней. Как будто часть меня пропала. Думаю, это еще одна вещь, к которой мне придется привыкнуть.

Пройдя, как мне кажется, весь первый этаж и обнаружив домашний кинотеатр и игровую комнату с полноценной дорожкой для боулинга с одной стороны, я возвращаюсь в свою комнату — ну, нашу комнату. Вытащив всю одежду из пакетов, я начинаю развешивать ее, оставив в стороне сексуально-розовое бикини из двух частей. В его спальне два гардеробных шкафа, один совершенно пустой, как будто он был предназначен для меня. Как будто он знал, что это мне понадобится, что, безусловно, является безумной мыслью.

Сама гардеробная больше похожа на отдельную комнату. Здесь можно поставить кровать королевского размера, плюс комод, и все равно останется много места.

После того как все разложено по местам, прошел час, и я готова окунуться в бассейн. Накинув на бедра черное покрывало, я спускаюсь вниз и направляюсь в сад. Два охранника открывают двери, как только видят меня.

— Мэм, — говорят они в унисон с отрывистым кивком, выражения их лиц суровы.

— Можно просто Ракель, — добавляю я.

Когда я вижу, что их поведение не смягчилось, я неловко улыбаюсь, прежде чем направиться к выходу.

— Вау, — шепчу я, когда аромат свежескошенной травы на акрах ярко-зеленой земли передо мной проникает в мои чувства.

Длинный прямоугольный бассейн справа от меня прекрасен, но есть еще кое-что, что привлекает мое внимание. Круглый фонтан слева от меня окружен белыми скамейками, вокруг него идеально высажены яркие цветы.

Он такой спокойный. Я сажусь, поднимаю ноги и наклоняюсь в сторону, вдыхая свежий воздух. Мои веки тяжелеют, и я понимаю, что часовой сон, который был раньше, совсем не помог.

ДАНТЕ

Пока я на работе, я изо всех сил стараюсь не следить за ней по камерам, которые установлены по всей моей территории. Приложение на моем мобильном телефоне позволяет легко получить к ним доступ, где бы я ни находился. У нас с братьями они есть в домах. Мы должны быть в курсе каждого шага, который Бьянки пытаются предпринять против нас.

Когда я возвращаюсь домой, чтобы мы могли вместе пообедать, я уже знаю, что она дремлет на одной из скамеек. Я сделал это место в память о моей матери. Она всегда любила цветы и воду.

Недалеко от нашего дома было озеро, и это было одно из ее любимых мест. И каждую неделю отец приносил ей свежие цветы. На ее лице появлялась самая большая улыбка. Я до сих пор вижу ее, хотя сейчас ее лицо отдалилось, смытое воспоминаниями.

Я скучаю по ней. И всегда буду. Я скучаю по всем им.

Я делаю глубокий вдох, когда добираюсь до места, где лежит Ракель.

Я стою над ней уже несколько минут, наблюдая, как умиротворение стекает с ее тела, слушая ровные вдохи, вырывающиеся из ее легких. Она выглядит слишком захватывающе, чтобы проснуться, а бикини, облегающее ее загорелые изгибы, мешает мне отвести взгляд.

Я видел ее с Коллин чуть раньше, и мне нравилось осознавать, как ей было неудобно с этим бельем в руках. Она будет использовать каждый его клочок. А когда я сорву с нее все это, я куплю ей еще больше.

Я подавил стон, представив, как она лежит на мне, не сводя с меня глаз. Моя рука лежит на ее руке, мои пальцы скользят вверх и вниз, пока я наслаждаюсь мягкостью ее кожи, желая узнать, какая она мягкая между этими бедрами.

— Проснись, милая. — Мой тон низкий, моя рука все еще касается ее.

Она ворчит, ее тело немного двигается, но глаза остаются закрытыми.

— Ты должна поесть. Джанет уже приготовила для нас обед.

— Данте? — Она зевает, ее веки поднимаются, а рука перемещается к лицу и стирает сон.

— Да, жена, — говорю я, наслаждаясь тем, как это слово слетает с моего языка. — Это я.

Она улыбается, глаза все еще тяжелые. Ее тело восхитительно растягивается, давая мне возможность дать волю своему взгляду. Я не тороплюсь, запоминая изгибы и наклоны ее тела.

— Который час? — Она садится.

— Немного за полдень. — Я протягиваю ей руку, и она берет ее, поднимаясь на ноги.

— Мне очень жаль. Надеюсь, ничего страшного, что я спала здесь.

Мы идем рука об руку, ее ноги двигаются в такт моим.

— Конечно, все нормально. Я же говорил тебе, мой дом — твой. Тебе никогда не придется спрашивать у меня разрешения.

— Спасибо. — Она смотрит на меня, ее губы сжаты в сладчайшей улыбке, глаза блестят.

Она такая чертовски восхитительная, особенно когда так смотрит на меня. Как будто я ее спаситель. Тот, кто вытащил ее из ада. Возможно, в какой-то степени я так и сделал.

Но скоро я приведу ее в другой. Этот рай померкнет, когда она узнает все то, что я скрывал. Я планирую хранить свои секреты до тех пор, пока не истечет время, пока у меня не останется иного выбора, кроме как открыть правду. Я буду оттягивать боль как можно дольше.

Мы заходим на кухню, где Джанет ставит перед нами две тарелки с суши ручной работы и салатом из авокадо с тунцом.

— Привет. — Джанет смотрит на Ракель, ее клубнично-светлые волосы длиной до плеч колышутся, когда она идет к нам.

— Приятно познакомиться, — говорит Ракель, протягивая руку для рукопожатия.

— Мне тоже. И какая же ты красавица. — Джанет смотрит на меня со знающей улыбкой, как будто она рада, что я привел домой женщину. Она не совсем понимает, почему.

— Разве не так? — Я обхватываю Ракель за спину, притягивая ее к себе, в то время как она незаметно пытается оттолкнуть меня.

— Перестань ерзать, — шепчу я ей на ухо. — Она думает, что ты моя девушка, так что ты должна притворяться, что влюблена в меня, и прямо сейчас у тебя это дерьмово получается, детка.

Она прочищает горло, ее губы растягиваются в улыбку, такую же фальшивую, какой, по ее мнению, будет наш брак.

— Спасибо за комплимент, Джанет, — бросает она, ее тон сладок как черт. — Мне так невероятно повезло, что я встретила такого удивительного человека, как Данте. — Она обхватывает рукой середину моей спины, сжимает мои ребра, почти причиняя мне боль. — Разве это не так, малыш?

Она наклоняет свое лицо ко мне, улыбка все еще сияет на ее лице. Я подавляю смех от этого развлекательного шоу, которое она устраивает.

— Именно так, любовь моя. Тебе невероятно повезло. — Мои губы припадают к ее щеке и остаются там слишком долго, и я почти беззвучно стону, вдыхая ее запах.

Ее грудь подпрыгивает от рваных вдохов, ее ногти впиваются в мою плоть, заставляя мои зубы незаметно скрипеть.

— Что ж, я оставлю вас, голубки, за трапезой. Я вернусь позже, чтобы приготовить ужин. — Джанет уже выходит из кухни.

— Спасибо, — бормочу я, отстраняясь.

— Я думала, что просила не целоваться. — Ракель переходит на шепот и хриплый голос, ее взгляд полон желания, которое она ужасно умеет скрывать. — Держи эти губы при себе.

— Вообще-то… — Я медленно провожу костяшками пальцев по ее щеке, опускаюсь ниже и оказываюсь между ее сисек. — Ты сказала, что ты не целуешь меня. Никто никогда не говорил ничего о том, что я буду делать.

— Данте… — пробормотала она. — Не надо.

Ее брови напряжены, губы разошлись, щеки покраснели.

— Не надо чего? — спрашиваю я, мой голос наполнен той же потребностью, с которой она смотрит на меня. — Не надо этого?

Я опускаю губы к ее челюсти и нежно целую ее, вдыхая аромат ее цветочного шампуня.

— О, черт, — глубоко стонет она, ее задница ударяется об островок, когда она отступает на шаг назад. — Я не могу.

— Чего не можешь, милая?

Мой рот движется вниз по ее шее, ее голова откидывается назад, позволяя мне полностью завладеть ей. Мой язык кружит вокруг того места под ее ухом, и она практически подпрыгивает с более громким стоном, ее рука находит мои волосы и тянет, когда я покусываю ее мочку. Я отстраняюсь с рычанием, мои губы приближаются к ее губам, так близко, что я чувствую вкус учащенного дыхания и то, как ее сердце сталкивается с моим.

Я должен поцеловать ее. Я должен показать ей, что я знаю, что мы можем быть вместе, даже если это единственное, что у нас когда-либо будет.

Ее глаза встречаются с моими, наши взгляды сближаются и притягивают меня глубже. Ее дыхание учащается, а мой пульс ведет битву, которую не может выиграть.

Но вместо того, чтобы взять то, что я хочу, я отстраняюсь, зная, что я хочу, чтобы эти губы были на моих, только если она прикоснется к ним первой.

К тому времени, когда я закончу, Ракель Бьянки будет настолько возбуждена, настолько порабощена своим желанием, что ее губы будут умолять меня о том, о чем сейчас просят ее глаза.

— Давай поедим. — Я небрежно подтаскиваю табурет за ней и сажусь.

Она продолжает казаться взволнованной, наконец, через несколько секунд садится рядом со мной.

— Ты любишь суши? — спрашиваю я, засовывая кусочек в рот.

Но я уже знаю ответ на этот вопрос, поэтому и попросил Джанет приготовить немного.

— Это одно из моих любимых блюд. — Ее голос напрягается, когда ее пальцы пробегают вверх и вниз по шее, точно в том месте, где только что были мои губы.

— Я рад.

Она замолкает на мгновение, прежде чем снова заговорить.

— Почему ты сказал Джанет, что я твоя девушка?

— Я не хочу, чтобы люди знали о моих делах, связанных с нашей сделкой. — Я подтаскиваю свой стул ближе к ее. — Так было проще объяснить твое присутствие.

Она кивает, ее глаза переходят с меня на еду.

Я поднимаю еще один кусок палочками, которые оставила Джанет.

— Открой рот, — говорю я ей.

Она делает это без колебаний, эти глаза смотрят на меня из-под нахмуренных бровей, когда я подношу кусочек к ее губам. И даже то, как она жует, вызывает у меня желание бросить ее на стол и раздвинуть ее бедра, чтобы попробовать что-то другое, гораздо лучшее.

Я продолжаю кормить ее, и она не протестует.

Я могу привыкнуть к этому.

Я мог бы привыкнуть к ней.

Но я не должен.