Пешка дьявола

ГЛАВА 25

РАКЕЛЬ

— Детка? С тобой все в порядке? — спрашивает Данте, но его голос, возможно, находится за много миль от меня.

Я не могу отвлечься от мужчины. Я застыла в шоке.

В голове крутятся вопросы.

Почему он здесь? Из-за меня?

И прежде, чем я успеваю найти свой голос, чтобы предупредить их, он поворачивается к нам с пистолетом в руке, его цель — Киара.

И затем он стреляет.

Выстрел.

Пуля с грохотом разрывается, прежде чем все осознают происходящее, и пробивает Киаре живот сбоку.

Ее глаза расширяются, когда она смотрит вниз, на место попадания пули.

— Киара! — кричит Дом, подбегая к ней.

Она падает спиной вперед в бассейн, кровь стекает по ее бедру, а пальцы покрыты красными пятнами. Она падает в воду, и оглушительный всплеск окрашивает воздух.

Человек, который стрелял в нее, тот, кто притворялся шеф-поваром, — это человек, который, как я теперь понимаю, является кузеном Карлито. Прежде чем он успевает нанести удар другому человеку — оружие все еще поднято, — Энцо достает свой пистолет и выпускает смертоносную пулю ему между глаз. Джоэлль плачет, когда он оттаскивает ее в укрытие за деревом.

Я слышу свои собственные крики, когда бегу к бассейну, чтобы прыгнуть в него за Киарой.

Она не может быть мертва.

И ребенок! Нет!

Рыдания обрушиваются на меня. Тяжелые. Разбитые вдребезги.

Они сделали это с ней. С нашей семьей. Они причинили ей боль.

— Киара! — кричу я.

Рука обхватывает мой живот сзади, тащит меня, пока я кричу в знак протеста, и усаживает за куст, когда с другой стороны двора выбегают еще мужчины. Мужчины моей семьи.

Камера. Должно быть, это были они.

Крики. Стрельба. Хаос.

Все это быстро развивается вокруг нас.

— Оставайся здесь, черт возьми, — предупреждает Данте.

Но мои глаза устремлены на мою кузину, которую я вижу со своего места.

Люди Дома отстреливаются, образуя защитную линию, а с его одежды капает вода, когда он проверяет ее пульс, затем поднимает ее на руки, прикрывая ее своим телом, и бежит в дом.

— Хочешь быть следующей?! — огрызается Данте.

Она должна быть в порядке. Пожалуйста. Она должна выжить.

Я дрожу от сильной боли в груди, все мое тело разрывается от шока, когда мои глаза наконец обращены к Данте.

— Я знаю, что ты волнуешься, — говорит он. — Но не двигайся ни за что! Я не потеряю тебя, ясно? Я люблю тебя. Ты, блять, слышишь меня?

Он обхватывает мою челюсть шершавыми подушечками пальцев и притягивает свой рот к моему, проводя губами по моим влажным губам и оставляя меня в поцелуе, прежде чем встать.

— Я вернусь. — Его челюсть пульсирует, прежде чем он достает пистолет с лодыжки и протягивает руку. — Возьми это.

Я судорожно киваю, слезы текут по моим щекам. Я не могу заставить свой рот двигаться, пока моя дрожащая рука тянется к оружию, и я сжимаю его в своей нетвердой ладони.

— Ты для меня все. Помни об этом.

Потом он уходит. Я теряю его из виду, не в силах разглядеть его под тем углом, под которым я нахожусь.

Тихий крик пробивается сквозь туман в моем мозгу, затуманивая звук проносящихся мимо пуль. Мой живот скручивает от страха. Его так много.

Страх за Киару. За Данте. За всех нас.

Я раскачиваюсь взад-вперед, обнимая колени, с пистолетом в руке, ожидая, когда этот ужас закончится, чтобы я могла добраться до Киары. Чтобы увидеть, что с людьми, которых мы оба любим, все в порядке.

Я хочу, чтобы все они были в порядке. Мы не можем никого потерять.

Когда будет достаточно? Когда моя семья перестанет причинять боль людям?

Проходят мучительно медленные минуты, а стрельба, кажется, не стихает. Даже наоборот, она усилилась.

Кто-то падает слева от меня с громким стуком, и я в панике вскидываю голову, обнаружив мужчину в черной футболке, изо рта которого капает кровь, а его немигающий взгляд безжизненно смотрит на меня.

Это то, на что всегда будет похожа наша жизнь с Данте? Бесконечные войны?

Мы не сможем поддерживать отношения таким образом или иметь будущее. Посмотрите, что случилось с Киарой. Она может потерять не только ребенка, но и всю свою жизнь. И ради чего?

Мой дядя Фаро заслужил то, что она сделала. Он заслужил это много лет назад. А что касается моего отца? Он сам виноват в том, что случилось. Он знал, что его брат сделал с семьей Данте, и ему было все равно.

Пули теперь реже, но бои еще не закончились. Интересно, Джоэлль в порядке там, где она сейчас, когда Энцо больше нет? У нее есть сын, ради которого она должна жить. Бедная женщина.

— Отдайте нам Киару и Ракель. Это все, что нам нужно, — говорит голос, который я хорошо знаю.

Он принадлежит моему дяде Бенволио, новому дону.

Он здесь? Этот ублюдок пришел за нами лично?

Моя рука застывает вокруг пистолета, желая убить их всех.

— Мне нужна эта шлюха, Джоэлль, тоже. Где она, а? — усмехается мой дядя Агнело, и по моему позвоночнику пробегает холодок.

Они оба здесь. Я могу только надеяться, что здесь они и умрут.

Демонический смех Энцо вырывается из его груди.

— Я оторву твою чертову голову так же, как я сделал это с твоими людьми, которые лежат мертвыми там, где скоро будешь ты. Вы все. Я буду наслаждаться, потроша тебя, как свинью.

— Вы долбаные ублюдки, — говорит Агнело. — Кем вы себя возомнили, а? Вы все собираетесь присоединиться к своим мамочке и папочке. Мои племянницы, Джоэлль… они все тоже последуют за вами туда.

Данте рычит, как одержимый зверь, прежде чем один выстрел обрывает разговор. Я отшатываюсь назад, мое тело содрогается от охватившего меня страха, не зная, из чьего оружия он прозвучал. Мое сердце тяжело бьется в грудной клетке, как будто я застрял под килограммовыми валунами, не в силах ни двигаться, ни дышать.

— Хорошая попытка, — насмехается Агнело.

Внезапно безумие начинается снова. Звуки выстрелов, ворчание, треск и ломающиеся от боя предметы.

Оружие в моей руке дребезжит, когда я набираю воздух в легкие, сдерживая страх и проглатывая его, пока падают слезы. Бесконечное страдание, которое я больше не хочу чувствовать.

«Оставьте нас в покое!» — кричу я в своей голове, выдыхая воздух, страх сменяется яростью.

Прежде чем я осознаю, что делаю, я встаю, мое тело пропитывается яростью, когда я выхожу из укрытия, больше не беспокоясь о смерти. Я просто хочу причинить боль своим дядям. Я хочу, чтобы они умерли, раз и навсегда.

Я поднимаю свой пистолет дюйм за дюймом, пока мои ноги двигаются. Сначала я вижу дядю Бенволио, который сражается с одним из людей Дома. Данте — крайний справа, его оружие направлено на кого-то. Меня он пока не видит. На земле лежит куча мертвых тел.

Никто не замечает меня, пока я медленно ползу к дяде.

Никто не видит моего пистолета, направленного на него.

Никто не обращает внимания.

Не раньше, чем я спущу курок.

Не раньше, чем мой дядя упадет, а в его затылке останется дырка от моей пули.

Все вокруг меня перестают бороться, словно впадая в транс.

— Ракель? — зовет Данте. — Дай мне пистолет, детка.

Он медленно идет ко мне, а я смотрю на своего мертвого дядю.

Того, кого я убила.

Я убила кого-то.

Боже мой.

Я понимаю, что это я сейчас в трансе. Пистолет все еще вытянут, пока я быстро моргаю, и мой разум приходит в фокус. Наконец повернувшись к Данте, я вижу беспокойство в его глазах, когда он осторожно берет меня за запястье и опускает на землю, прежде чем забрать у меня пистолет.

— Пойдем. Я отведу тебя внутрь. — Он кладет руку мне под ноги и поднимает меня, прижимая к своему телу.

Я смотрю через плечо на смерть, причиной которой я стала. Мое сердцебиение учащается.

— Я… мне жаль. Я была так зла, и…

— Эй. Все в порядке, детка. — Его руки крепко обхватывают меня. — Ты не сделала ничего плохого.

Слезы падают из моих глаз, когда боль, осознание того, что я сделала, обрушивается на меня. Я врач. Я спасаю людей. Я не убиваю их.

Мы заходим в дом Дома, который заполнен еще большим количеством мужчин. Их слишком много, чтобы сосчитать.

— Ты останешься здесь с ними, пока я помогу прибраться во дворе, хорошо?

— Да, хорошо. — Мой голос дрожит вместе с руками, когда он опускает меня на землю.

— Позаботьтесь о ней, — говорит он своим людям, прежде чем его глаза оказываются на уровне моих, а рука обхватывает мое лицо. — Все будет хорошо. С Киарой все будет хорошо. Это скоро закончится. Я клянусь.

Он оставляет быстрый поцелуй на моих губах.

— Ты этого не знаешь, — плачу я. — Мне нужно ее увидеть. Дом отвез ее в больницу?

— Да. Я отвезу тебя, как только закончу здесь. Я не выпущу тебя из виду.

— Пожалуйста, не пострадай, — умоляю я.

Обе его руки обхватили меня, крепко прижимая к себе.

— Ш-ш. Не плачь. Я люблю тебя, Ракель.

Я отстраняюсь.

— Я тоже тебя люблю. Так что не оставляй меня, хорошо?

— Нет, если это возможно. — Его ладонь проводит по моей щеке. — Сам дьявол должен был бы утащить меня от тебя, прежде чем я бы пошел добровольно. — Он прижимается губами к моему лбу и резко вдыхает. — Но я должен закончить это, если мы хотим жить вместе.

— Я знаю. — Мои брови нахмурились одновременно от понимания и страдания.

Никто из нас никогда не должен знать такой боли. Мы не просили об этом. Моя семья засунула ее нам в глотку, и пока мы не вырвем ее, мы никогда не узнаем покоя.

Посмотрев напоследок в мои глаза, он произносит «я люблю тебя» и убегает в бой. То, что он делал всю свою жизнь.