Пешка дьявола

ГЛАВА 24

РАКЕЛЬ

После еще двух умопомрачительных оргазмов мы, наконец, встаем и собираемся в дорогу. Застегнув свои плоские сандалии цвета слоновой кости, я вложила свою руку в руку Данте, пока он запирается, прежде чем мы отправимся в дом Дома. Ну, я должна сказать Дома и Киары, так как она теперь живет с ним.

Я смотрю на очень собранного Данте, пока мы идем рука об руку.

— Почему ты не выглядишь как мужчина, который только что доставил своей жене четыре оргазма? Это так несправедливо. — Я качаю головой, а на его лице появляется знакомая ухмылка.

— Ты всегда прекрасна, — говорит он мне, целуя мой висок. — Мне нравится, как ты выглядишь сейчас. Такая растрепанная, щеки раскраснелись.

— Растрепанная? Боже мой. Я выгляжу растрепанной? Может, мне стоит вернуться домой и уложить волосы?

Я пыталась уложить свои пряди после того, что мы сделали, но это было бесполезно. Мои выпрямленные волосы теперь выглядят как волнистая копна.

Он обхватывает меня рукой за бедро, притягивая к себе. Его твердый бицепс проглядывает под футболкой с длинными рукавами. Он выглядит так непринужденно, но при этом безумно сексуально. Данте из тех мужчин, которые могут безупречно выглядеть в любом образе, как будто он всегда был предназначен для этого.

Мы уже почти подошли к Дому — всего в нескольких футах — когда он остановился и повернул меня так, чтобы мы оказались лицом друг к другу.

Его большой палец проводит по моему подбородку.

— Тебе нужно перестать сомневаться в себе, детка. Ты безупречна. Не только для меня. Для всех. — Он кладет руку на мою шею, его большой палец скользит мимо, когда он наклоняется и нежно целует меня, окуная меня в силу своих слов. — И ты мне нравишься растрепанной. Грязной. Зная, что это я сделал тебя такой.

Тепло скользит по моему телу, проникая прямо в мое нутро. Мой пульс учащается, пойманный его ровным взглядом.

— Теперь пойдем и поедим, — продолжает он, его голос становится хриплым и гравийным. — Чтобы мы могли вернуться домой. Я собираюсь удвоить количество оргазмов, которые ты испытала ранее.

— Невозможно. — Мои глаза расширяются, когда мы продолжаем наш путь и добираемся до входа в дом Дома. — Я никак не смогу этого сделать.

Он стучит, одаривая меня однобокой ухмылкой.

— Не могу дождаться, чтобы показать тебе, насколько ты ошибаешься.

Дверь распахивается, и нас встречает раздраженное выражение лица Киары.

— Какого хрена, ребята? — Она кладет руку на бедро, ее брови приподняты. — Вы не могли предупредить нас, что опоздаете?

— Мне жаль, — говорю я, крепко обнимая ее, и она отвечает мне тем же.

Ее глаза перебегают с меня на Данте, когда мы отстраняемся друг от друга. Дом подходит к ней сзади и приветственно вскидывает подбородок.

— Ты знаешь… — объявляет Киара, закрывая дверь. — Нам нужно сообщать друг другу, когда мы не появляемся вовремя. У нас вроде как есть люди, которые хотят нас убить, если кто забыл. — Она притворно улыбается. — Так что, может быть, в следующий раз, когда вы двое захотите трахнуть друг другу мозги, отправь своей девочке смс, ладно?

Мое лицо мгновенно краснеет.

— Я не говорила, что мы…, — пытаюсь закончить я, но она протягивает руку.

— Девочка, пожалуйста. Твои волосы и эти щеки выдали тебя.

— Видишь?! — Я поворачиваюсь к Данте. — Я же говорила тебе, что надо было вернуться и поправить волосы!

— Мы все трахаемся, кузина, — бросает Киара. — Я просто рада, что он делает это так хорошо.

Мои щеки горят.

— Мы можем перестать говорить о моей сексуальной жизни? Пожалуйста?

Дом качает головой с глубокой ухмылкой, и я становлюсь еще краснее.

— О, привет. Теперь это вечеринка! — Энцо кричит, держа в одной руке пиво, а другой обхватив Джоэлль.

Она почти такая же высокая, как он, в своих туфлях на высоких каблуках и облегающем черном платье длиной до колена. Ее глаза такие же голубые, как чистое небо в летний день. Она проводит рукой по длинным волнистым волосам цвета клубники, отделяясь от Энцо, и подходит ко мне.

— Привет, Ракель. — Она тянется ко мне, чтобы обнять, и я с готовностью даю ей это сделать. — Я так рада снова тебя видеть.

— Я тоже. — Я тепло улыбаюсь.

Она на совершенно другом уровне красоты. Я чувствую себя неполноценной в ее присутствии, но она кажется милой и приземленной, поэтому ее трудно ненавидеть, даже если бы я этого хотела.

— Давайте, ребята. Давайте поедим, — говорит Дом, пробираясь к Киаре и обхватывая ее за бедра. — Я чертовски голоден.

То, как он это сказал, глядя на нее, заставило меня подумать, что он говорил не только о еде.

Данте снова рядом со мной, целует мой висок.

— Я скучал по тебе, — говорит он над моим ухом, его дыхание проходит по моей шее и вызывает во мне гул желания.

— Тебя не было две секунды, — шепчу я, когда мы идем за двумя другими парами, направляясь во двор.

— Две самые длинные секунды в моей жизни.

Я смотрю на него, хихикая, и вижу, как огромная ухмылка распространяется по его лицу, а доброта просачивается сквозь его глаза. Преданность привязывает меня к сердцу, делая его тяжелым от всего, что оно несет этому человеку, навсегда моему мужу.

Разводиться было бы бессмысленно, даже после того, как он рассказал мне всю правду. Потому что со временем я бы снова захотела выйти за него замуж. Я понимаю, почему он поступил так, как поступил. Мое прощение далось легко.

Я прижимаюсь к нему всем телом, моя голова находит его плечо. Это так приятно. Я не могу поверить, что это моя жизнь.

Возможно, нам еще предстоит пройти через множество препятствий, как со стороны моей семьи, так и в наших собственных внутренних битвах, но, как сказала мне Киара в больнице, если мы не перестанем ценить то, что у нас есть, мы пропустим прекрасные моменты мимо ушей. Я не хочу упустить это из виду.

Киара открывает двойные двери, и мы выходим. В воздухе витает аромат барбекю, от которого у меня перехватывает дыхание. Мы спускаемся к бассейну, где нас ждет большой прямоугольный стол с десятью стульями, и кто-то перед грилем. Я могу разглядеть только его затылок с короткими черными волосами, выглядывающими из-под белого поварского колпака.

— Кто это? — спрашиваю я Киару, которая садится рядом со мной, пока Данте выдвигает стул, с другой стороны, от меня.

— Мы наняли повара, — шепчет она, наклонив голову ко мне. — Я не хотела, чтобы Дом был занят готовкой. Я хотела, чтобы он хорошо провел время со своими братьями. — Она поджимает губы. — Он был на взводе из-за всего происходящего. Это был мой способ попытаться немного расслабить его.

Я смотрю на Дома напротив нас. Его нога подпрыгивает на колене, когда он сидит рядом с Энцо, делая глоток пива, в то время как его взгляд метался по каждому уголку его владений. Данте и Энцо разговаривают, смеются, не замечая состояния своего брата.

— Я понимаю, о чем ты.

— Он все время такой. Меня это беспокоит, но в то же время я его понимаю. Понимаешь? — Она вздыхает, между ее бровей пролегает линия.

Моя рука ложится поверх ее руки на колени, сжимая ее в знак заверения.

— Да, это понятно. Я все еще не могу поверить в то, что сделали наши отцы. Не думаю, что когда-нибудь смогу смириться с тем, что они убили ребенка. Торговали людьми. Я испытываю отвращение.

Она склоняет голову.

— Я знаю. Жаль, что ты не познакомилась с Маттео. Он был самым милым маленьким созданием.

— Я бы хотела.

Мы молчим несколько секунд, как бы прощаясь с маленьким мальчиком, которого она когда-то знала.

Наши мужчины поднимаются и направляются за нашими тарелками, уже наполненными едой. Посуда уже на столе, как и две бутылки вина, красного и белого.

Как только парни возвращаются, все приступают к работе. Звяканье ножей и вилок — желанный звук. Нормальная жизнь — это то, что мне так необходимо, чтобы забыть тот ужас, который я пережил, когда Карлито схватил меня.

Протянув руку, я беру бутылку красного вина и с помощью открывалки откупориваю ее. Мы с Киарой обе любим красное, поэтому я наливаю ей бокал, а затем немного себе.

— Хочешь немного? — спрашиваю я Джоэлль, которая притихла рядом с Энцо.

— Да, пожалуйста. — Ее рот подтягивается к уголкам, когда она поднимает свой бокал, позволяя мне налить в него немного.

— Тост, ребята, — говорю я им всем, поднимая свой бокал. — За семью и за друзей, которые стали семьей.

— Я выпью за это. — Энцо поднимает свою бутылку пива, прикладываясь к моему бокалу, и все остальные начинают делать то же самое, повторяя мои слова.

Я делаю длинный глоток полусладкого вина. Вкус ежевики с нотками какао придает ему приятный оттенок.

Бокал Киары остается нетронутым, пока она нарезает стейк, отправляя кусочек в рот. Я наклоняю голову и пристально смотрю на нее, находя немного странным, что она даже не попробовала ни капли.

— Разве ты не пьешь?

Мой вопрос повисает в воздухе, пока мечущийся взгляд Киары избегает ответа, перемещаясь между едой и мной. Я откусываю от своего бургера и поднимаю свой напиток.

— Что? Ты беременна или что? — небрежно бросаю я со смехом, делая еще один глоток.

Но вместо того, чтобы смеяться вместе со мной, ее лицо становится серьезным.

Слишком серьезным.

За столом внезапно становится тихо.

— Детка? — Глаза Дома выпучиваются.

Но Киара избегает и его.

— О Боже! — пролепетала я. — Ты действительно беременна?

— Уф! — ворчит она, закрывая лицо ладонью. — Да.

— Что?! — Я практически вскакиваю со своего места.

Все остальные молчат, их лица омрачены недоверием — включая Дома, чей рот сжался в плотную линию, а его изумленные глаза все еще прикованы к ней.

— Киара, ты серьезно? — наконец спрашивает он.

Ее пальцы медленно скользят по лицу, когда она поворачивается к нему.

— Ты злишься? — Ее лицо нахмурилось. — Прости, я только узнала…

Он быстро встает со своего места, обхватывает ее руками и поднимает со стула в свои объятия.

— Злюсь? Ты думала, что я буду злиться, малышка? — Его губы встречаются с ее губами в быстром, глубоком поцелуе, когда ее бедра обхватывают его талию. — Я выгляжу злым?

Он усмехается, снова целует ее и притягивает ближе, а ее ладони ложатся на его плечи.

— Боже, Киара, — шепчет он, когда они отстраняются друг от друга на дюйм. — Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?

— У меня есть кое-какие догадки. — Широкая улыбка растягивает ее губы.

— Маленькая копия тебя и меня. Ты можешь себе это представить?

В том, как он произносит эти слова, в его голосе столько нежности. Трогательно видеть, как сильно он любит ее. Это отражается в его глазах. Я счастлива за нее, безумно счастлива, что она нашла его. Снова. Он поднимает ее в воздух, целуя ее живот, когда его глаза закрываются.

Мы все нуждались в этом. Что-то хорошее. Что-то позитивное, за что можно ухватиться.

— Черт, я могу поднимать тебя вот так? — вздрагивает он, отстраняясь и опуская ее на землю.

— Откуда мне знать? — Она со смехом пожимает плечами.

— Ты действительно собираешься стать мамой, — добавляю я.

Я все еще в шоке. Она беременна. Я собираюсь стать тетей. Счастье переплетается с неверием.

Она пытается сесть обратно на стул, но Дом отмахивается от нее рукой.

— Куда это ты собралась? — спрашивает он, осторожно усаживая ее к себе на колени.

Он гладит ее по шее, когда она склоняется в его объятия и целует его в макушку.

— Это замечательно, Киара, — добавляет Джоэлль.

На ее лице улыбка, но в ней есть нотка грусти. Я могу только догадываться, почему.

Она была лишена опыта материнства. Она так и не увидела, как растет ее сын. Данте сказал, что сейчас ему около восьми.

Мои дяди, мой отец… они все животные. Как они могли так поступить?

Думаю, мне не стоит удивляться тому, на что они способны после того, как узнали, что Маттео был ими убит. Кто знает, что они еще натворили?

— Поздравляю, брат! — Данте встает и подходит к Дому, сжимая его плечо.

— У меня есть шанс стать крутым дядей, — добавляет Энцо, тоже поднимаясь на ноги, чтобы поздравить брата.

Затем они оба тепло обнимают Киару.

— Ребята, срок у меня всего четыре недели, — объясняет Киара, когда все усаживаются на свои места. — Я узнала об этом сегодня утром, когда сделала тест.

— Что заставило тебя пройти его? — спрашиваю я, совершенно любопытная.

— Я не знаю. Мое обоняние вчера весь день было очень сильным, и меня немного тошнило, поэтому я попросила Соню купить мне тест. Я действительно не думала, что беременна.

Рука Дома лежит на ее челюсти, обхватывая ее, когда он переводит ее взгляд на себя.

— Соня узнала раньше меня? — Он поднимает любопытствующую бровь.

— Типа того? — Она гримасничает. — То есть, я не подтвердила это, как только узнала, но она была в восторге от такой возможности.

— Не сомневаюсь. — Он хихикает, когда его рука опускается.

Мы проводим следующие полчаса или около того, разговаривая, радуясь за будущих родителей, прежде чем мы с девушками встаем и направляемся к шезлонгам у бассейна, пока парни занимаются своими делами. Киара сжимает свою чашку, наполненную минеральной водой, ее взгляд переходит на Джоэлль, которая пьет свое вино. Она сидит на шезлонге рядом с Киарой, и, кажется, ее мысли заняты тем, что она смотрит в свой бокал.

— Ну и как тебе живется с Энцо? — спрашиваю я, наклоняясь к ней, пытаясь разрядить неловкость.

— Он не так уж плох. — Ее губы приподнимаются вверх, а лицо наклоняется набок.

— Это правда? — Киара добавляет, вздергивая брови. — Итак, мы забыли о том тренере ММА из твоего зала? Которому я так и не написала?

— Какому? — Джоэлль дразняще смеется.

— Ого. Похоже, он тебе действительно нравится, — говорит Киара.

— Да, он очень хорошо ко мне относится, учитывая то, как мы начали. — Она на мгновение опускает взгляд на свои колени. — Мы знаем друг друга по клубу. Не знаю, знали ли вы об этом. Он был одним из моих клиентов.

— Нет. Я его не помню. — Моя кузина покачала головой. — Ты знаешь, как это было. Я действительно не общалась с мужчинами, если только это не было связано с моим кулаком.

— Она крутая, — говорит мне Джоэлль. — Я видела ее в действии, и, скажем так, я жалела человека, который оказывался под ее кулаком. Однажды она сломала парню два передних зуба, когда он пытался дотронуться до меня.

— О, черт. Я это помню, — смеясь, говорит Киара.

Мы продолжаем пить, пока они обмениваются историями из клуба, а я впитываю все это.

Наконец, Киара резко вдыхает.

— Послушай, Джоэлль. Я должна это сказать, так что, пожалуйста, позволь мне высказаться.

Настроение меняется, и Киара, которая сидит посередине, поворачивается всем телом к Джоэлль.

— Я сожалею о том, что моя семья сделала с тобой и твоим сыном. Мне жаль, что ты не чувствовала, что можешь прийти ко мне за помощью. Мое сердце разрывается от осознания того, как сильно ты страдала, хотя я думала, что ты работала там добровольно. — Ее глаза наливаются непролитыми слезами, и она сжимает челюсть, прежде чем продолжить. — Ты не обязана меня прощать, но я хочу, чтобы ты знала, что я ничего не знала обо всем этом. Никто из нас не знал.

Джоэлль фыркает, проводит рукой под глазами, кивая.

— Я боялась рассказать тебе. Боялась рассказать кому-нибудь, на самом деле, вдруг они… — Ее подбородок дрожит. — Вдруг они убьют моего сына.

Ее лицо опускается в ладони, и она тихо всхлипывает в них.

— О, Джоэлль. Мне так жаль, — плачет Киара, нежно проводя рукой вверх и вниз по ее спине.

Встав, я тоже сажусь рядом с Джоэлль, обнимаю ее и даю ей утешение, в котором она, вероятно, нуждается.

— Он такой красивый. — Джоэлль печально вздыхает. — Я так благодарна, что он похож на меня, а не на его…

Ее лицо становится жестким.

— Не на своего отца? — Киара заканчивает, с любопытством глядя на нее.

Она кивает.

— Кто его отец, Джоэлль? — спрашиваю я.

В животе у меня заныло. Как когда ты знаешь, что что-то ужасное вот-вот произойдет, прежде чем это произойдет на самом деле.

Ее затуманенный взгляд переходит с Киары на меня.

По обеим моим рукам пробегает холодная дрожь, а кожу покалывает.

Она вдыхает воздух, ее черты тонут в боли.

— Я никогда не хотела говорить об этом кошмаре раньше, но, думаю, пришло время. Все, что угодно, лишь бы помочь найти моего сына.

— Время для чего? — Энцо появляется сзади нас, остальные парни с ним. — Что случилось, малыш? Почему ты плачешь?

Он подходит к ней, прижимает ее щеку к своей ладони с насупленными бровями.

— Они спросили меня, кто отец Робби. — Ее рука падает на его руку, и она смотрит на него, поднимаясь на ноги. — Я думаю, пришло время рассказать вам. Всем вам.

Энцо только смотрит, не в силах пошевелиться, вероятно, его охватывает тот же трепет, что и меня. Она грустно улыбается ему, прежде чем убрать его руку, а затем обращает свое внимание на всех, когда он опускается на то место, где она сидела.

— Энцо уже знает кое-что из этого, но не все. — Она бросает короткий взгляд на него, затем оглядывает каждого из нас. — Когда мне было девятнадцать, я путешествовала с друзьями по стране. Нас было только трое в моем джипе. Элси, Кайла и я вместе учились в средней школе и решили взять перерыв в колледже, желая посмотреть мир, прежде чем стать врачами. Это всегда было нашим планом. Я собиралась стать педиатром, Элси хотела стать кардиохирургом, а мечтой Кайлы было стать онкологом.

Дрожащая рука тянется к ее рту.

— Мы и представить себе не могли, что через два дня после начала нашего приключения мы больше никогда не увидимся. — Она подходит к Энцо, садится к нему на колени, а его большая рука защитно ложится на ее колено. — Поужинав в одном из ресторанов, где какой-то мужчина, наверное, лет тридцати, не оставлял нас в покое, мы снова отправились в путь. Но как только мы выехали на длинный участок пустого шоссе, двигатель заглох. Мы попытались позвать на помощь, но связи не было. Мы решили, что застряли там. Мы ждали, казалось, целый час, пока не увидели одинокую машину.

Она проводит рукой по лицу, делая резкий выдох.

— Мы втроем были так взволнованы. Мы выскочили на дорогу, размахивая руками, пока большой белый внедорожник не остановился. Мы думали, что наконец-то в безопасности. Как же мы ошибались. — Ее глаза наполнились слезами. — Вышедший мужчина был не кто иной, как тот, из ресторана. Я сначала ничего не подумала, пока вместе с ним не вышли еще двое.

Ее дыхание участилось, а колени дрожат, когда она пытается подобрать слова.

— Вот, — говорит Дом, протягивая ей бутылку воды.

Энцо берет ее и открывает для нее, прежде чем она выпивает почти половину бутылки.

— Мне… мне жаль, — заикается она, ее глаза остекленели. — Это очень тяжело пережить, даже спустя столько времени.

— Тебе никогда не нужно извиняться перед нами. — Энцо обнимает ее, прижимая к себе.

— Да, не извиняйся, Джоэлль, — добавляет Киара. — Ты не обязана делать это, если не можешь.

— Я хочу.

Она кивает, прежде чем рассказать нам остальную часть того, что, как я знаю, будет ужасом.

— Я никогда не видела тех двух мужчин раньше. Но они выглядели старше, чем тот мужчина. Они подошли к нам, спросили, что случилось, и когда мы им рассказали, они сначала сделали вид, что хотят помочь, а один из них даже осмотрел мою машину. Но вдруг другой пожилой мужчина схватил Кайлу и ударил ее пистолетом по голове. Мы с Элси закричали о помощи и начали убегать, но бежать было некуда. Пока Элси бежала, мужчина из ресторана прострелил ей ногу и тащил ее назад, пока она плакала. Тогда я перестала бежать. Я знала, что они все равно заберут меня, живую или мертвую.

Слезы текут по ее лицу, теперь и, по-моему. Мое сердце сжимается, чувствуя ее агонию.

— Они вырубили и меня, и следующее, что я помню, — это то, что я очнулась в темной клетке, а вокруг меня раздавались хнычущие голоса. Я звала своих друзей, но их там не было.

Она откупоривает бутылку и отпивает еще немного, затем передает остаток Энцо, лицо которого сурово, а кулак на бедре стучит от силы его гнева.

— В тот день, когда я встретила отца моего сына, он вывел меня из клетки и надел мне на голову черный тканый мешок, пока вел меня по лестнице. Когда он снял ткань с моего лица, мы были в спальне, и…

— Блять! — прорычал Энцо, его рука переместилась на ее затылок и повернула ее к нему. — Скажи мне, кто он. Я, блять, разорву его тело на части, конечность за конечностью.

— Ты не можешь подвергать себя опасности ради меня. Мне просто нужно, чтобы ты нашел моего мальчика. — Ее подбородок дрожит от рыданий. — Остальное не имеет значения.

— Черта с два, не имеет. Я убью этого ублюдка, если он еще не мертв. Я заставлю его страдать несколько дней, и этого даже не хватит.

Его дыхание становится все жестче с каждой секундой, когда он смотрит в ее разбитый взгляд. Я вижу, как много она значит для него, как много он значит для нее.

— Скажи мне, кто это, черт возьми. Я должен знать, детка.

Мы все ждем в мертвой тишине, пока она что-нибудь скажет.

— Сначала я не знала ни его имени, ни кто он вообще такой, но позже я узнала, что он отвечает за всех женщин и детей, которых держат в клетках. Он был тем, кому подчинялись мужчины, наблюдавшие за нами.

Данте кладет руки мне на плечи сзади, его пальцы впиваются в мою кожу.

— Однажды ночью, когда он сделал то, что ты можешь только представить, он попросил меня называть его по имени. Он… он сказал, что его зовут… — Она смотрит на Киару, потом на меня, тяжело сглатывая. — Это был ваш дядя Агнело. Он неоднократно насиловал меня. Все остальные пользовались презервативами. Мой сын — его.

— Я убью его на хрен! — рычит Энцо.

Мое тело становится ледяным. Я словно оцепенела на месте. В тот момент, когда я думаю, что моя семья не может опуститься еще ниже, происходит что-то еще, что шокирует мою систему.

— Он умрет мучительной смертью за это, — клянется Энцо, подставляя тыльную сторону ладони под ее челюсть, когда он поднимает ее глаза к своим. — Мне чертовски жаль, детка.

Его руки обхватывают ее, крепко прижимая к себе.

— Он мой, слышите? — говорит он своим братьям. — Я буду тем, кто убьет его.

Киара вскакивает с шезлонга, и когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, куда она пошла, я вижу, как она хватает мусорное ведро рядом со столом, за которым мы ели, и кидается к нему. Дом бежит за ней, помогая ей, а я не знаю, что делать или говорить.

Данте садится рядом со мной.

— Я не могу поверить, насколько злая моя семья. — Слезы вытекают из уголков моих глаз. — Что они сделали с ней, и с другими женщинами и детьми. Это невообразимо.

— Я знаю, милая. — Его руки обхватывают меня, усаживая на колени. — Ты не виновата в том, кто твоя семья. — Его большой палец двигается вдоль основания моей челюсти, а его глаза смотрят в мои. — Это не зависит ни от тебя, ни от Киары. Ты слышишь меня?

Я киваю, прижимаясь к нему, как раз в тот момент, когда Киара возвращается.

— Мне жаль, — говорит она Джоэлль. — Мне жаль за все это. Если бы он был здесь, я бы его убила.

Джоэлль встает, подходит к ней и осторожно берет ее за руку.

— Я не виню ни тебя, ни Ракель. — Ее глаза на мгновение останавливаются на мне. — Вы не несете ответственности за их поступки. Не будьте так строги к себе.

— Да. — Киара выскальзывает из объятий, прохаживается, как будто не может смириться со всем этим.

Но и я не могу. Потребуется время, чтобы переварить уровень зла, которое моя семья обрушила на своих жертв.

— Сэр? — Один из охранников Доминика подходит к нему. — Одна из камер по ту сторону забора вышла из строя, — тихо говорит он. — Люди просматривают ее.

— Я пойду проверю.

Дом поднимается на ноги, и пока он это делает, мой взгляд падает на человека, стоящего позади них.

Шеф-повар.

Теперь, когда я действительно обращаю на него внимание, в нем что-то есть. Я с любопытством наклоняю голову, когда наши глаза встречаются, и я нахожу в нем знакомое. Я не могу назвать его, но я знаю, что мы уже встречались раньше.

Но где?

Я заставляю себя копаться в своих воспоминаниях, но так и не могу понять, где я могла его видеть.

Он смотрит на меня, его почти черные глаза впиваются в мои, как будто узнавая меня. И когда он поворачивается к грилю, я задыхаюсь, обнаружив татуировку воробья на его шее.