Певчая

Глава двадцать четвертая ДЫШАТЬ

Было не так и просто дышать по-новому. Необдуманный вдох, легкий выдох — об этом крестная сказала мне забыть. Теперь мое дыхание должно быть обдуманным.

Я старалась следовать указаниям леди Илейн, но шли часы, и мне казалось, что я тону.

— Не так быстро, — рявкнула она, когда я выдохнула. — Не дыши, как собака, — и через миг. — Нет, и не так. Ты звучишь, как пробитая волынка.

Так прошел весь день, пока леди Илейн не отпустила меня.

— Ты начинаешь понимать основы. Практикуйся каждый возможный миг. Даже пока спишь, если можешь. Мы продолжим уроки, когда ты освоишь это.

Оставшись одна, я рухнула в кресло, чувствуя себя почти так, словно я воевала с собой. Дышать обычным образом казалось роскошью, и теперь у меня не получалось. Горло пылало, грудь сдавило. Я смотрела на черную печку и думала о том, могла ли хоть какая-то магия стоить такой боли.

Да. Ответ пришел из глубины души. Безопасная магия стоила любой цены. Что угодно, только бы не попасться воронам! И леди Илейн предлагала мне это: безопасный способ петь. Я должна найти смелость научиться этому.

Решив показать свое рвение, я тренировалась, стараясь дышать новым странным образом часами. Я мало спала, тревожась за Норри.

Я все еще дышала по-новому с переменным успехом, когда Нат позвал нас два дня спустя. Как только он пришел, я спросила:

— Как Норри? — было ужасно не знать.

— Хорошо, — сказал он, к моему облегчению. — Как только она увидела окно, ей стало лучше, а теперь она готовит для нас с Пенебриггом. Она очень скучает по тебе, конечно, она даже почти готова спуститься сюда. Но, думаю, ей лучше этого не делать.

— Точно, — я не хотела, чтобы она снова через это проходила. — Скажи ей, что я тоже сильно скучаю, но ей стоит оставаться там.

— Скажу, — Нат проверил дверь и огляделся. — Где леди Илейн?

— Спит. Мы занимались допоздна прошлой ночью.

— О, — он остался у двери, растерявшись. — Может, это не лучшее время для урока?

— Не страшно, — но, как только мы устроились у огневого ящика, я ощутила от него запах осени — последних листьев, дыма Лондона и острый и не подходящий этой комнате привкус яблок. От этого у меня перехватило дыхание, я закашлялась.

Нат вскинул брови.

— Что-то не так проглотила?

— Не совсем, — ответила я. Он заинтересовался, но я молчала. Изучать магию было сложно, я не смогла бы объяснить это тому, кто ненавидел ее. И леди Илейн дала ясно понять, что такие дела нельзя обсуждать со всеми.

Я сосредоточилась на ровном и медленном дыхании, а Нат рассказывал мне о Тауэре и отрядах стражи и Вороновых, охранявших его.

— Гримуар в комнате Скаргрейва, — сказал он, — а она на самом низком уровне Белой башни, очень близко к тенегримам. И рядом с комнатой, которую ты захочешь избегать: комнате кормления.

— Кормления? — мне не нравилось название.

— Туда приводят узников и отдают тенегримам.

Я с трудом управляла дыханием, но Нат не замечал.

— Стены толщиной в десять футов, — сказал он. — Я нарисую тебе карту Тауэра.

Он работал, а я думала только о дыхании. Не о комнате кормления, только не об этом… Когда я посмотрела на его рисунок, где были и тайные ходы, я вдохнула иначе, с потрясением. Он хорошо рисовал, и набросок был красивым.

— Как ты это сделал? — спросила я.

— Что сделал?

— Запомнил все и так точно изобразил, — я провела пальцем по краю рисунка. — Это как маленький идеальный мир.

Он повернулся ко мне, явно не ожидавший похвалы. Я снова ощутила поток между нами, словно мы были не просто невольными союзниками, словно мы как-то знали друг друга.

Но это бред…

Он отвел взгляд.

— На опасный мир это похоже больше, — он подвинул рисунок ко мне, хотя старался не подбираться ко мне близко. — Лучше запомни его. Я опрошу тебя, когда вернусь.

Я взяла себя в руки и начала снова правильно дышать.

— Когда ты вернешься?

— В субботу, — сказал он. — Жди меня.

Он ударил по больному месту. Комната без окон давила на меня.

— Куда я могу деться, если я заперта тут под землей?

В его глазах блеснуло сочувствие?

— Я буду здесь, — пообещал он.

Я отвела взгляд от изящного рисунка, а он уже ушел.

Наконец, после утомительных тренировок дыхания леди Илейн позволила мне пройти дальше, но это оказались постоянные повторения поддерживающих тонов.

Я впервые услышала, как она поет. Уверенно, властно, но хрипло. Тенегримы уничтожили и ее голос? Или она всегда так звучала? Я решила не спрашивать, вряд ли этот вопрос ей понравился бы.

Вместо этого я обращалась с нотами, как с огнем, раздувала их из огонька до пылающего костра, а потом заставляла угасать. Нота за нотой, и так весь день. Работа была трудной, но приятной, ведь, хоть я и пела на одной высоте…

— Никаких фраз, — предупредила леди Илейн, — никаких звуков…

…но чаропесни были близко.

Я ошибалась. После поддерживающих тонов мы перешли к соединяющим нотам, а потом к трелям и глиссандо, двигаясь вверх и вниз.

Желая показать себя, я с рвением приступала к каждому испытанию, стараясь не показывать нетерпение. Но мысленно ворчала. Я была здесь не для того, чтобы леди Илейн сделала меня обученным музыкантом. Я хотела научиться магии. Но здесь магии не было ни капли.

Некоторые упражнения точно были полезны. Но разве они были нужны сейчас? Когда ставки так высоки?

— Именно из-за того, что ставки высоки, мы должны быть осторожны, — сказала сухо леди Илейн, когда я спросила. — Иначе твои новые умения осушат тебя. Ты же не хочешь проиграть Скаргрейву?

Я не хотела.

И хотя я старалась подавить возмущение в себе, уроки с каждым часом казались все скучнее, и так проходил каждый день. Приходилось напоминать себе постоянно, как мне повезло, что я могла учиться безопасной магии.

Все ухудшало и то, что я застряла под землей. Хотя я не страдала, как Норри, но я понимала ее реакцию. После жизни рядом с морем находиться здесь было тяжелее вдвойне: я тосковала по свету и свежему воздуху, как рыба в сети тоскует по морю. Порой мне снилось, что я снова на острове, западный ветер играл с моими волосами, океан сиял, как само солнце. В плохие ночи мне снилось, как меня сжигают заживо. Но я каждый раз просыпалась в затхлом воздухе подвала, и от этого убежать не получилось бы.

Порой я думала, что не смогу спеть ни одной ноты. Но я пела. Снова и снова, и леди Илейн постоянно поправляла меня.

Отдых наступал во время других уроков, которые давал мне Нат.

После первого визита уроки с Натом проходили под надзором леди Илейн. Он настойчиво спрашивал у меня карту Тауэра, учил использовать отмычку, показывал, как тихо двигаться по комнате. И все это в наших комнатах. Приближались святки, и он сказал леди Илейн, что, чтобы научить меня полному искусству скрытности, нужно тренироваться в другом месте.

— Сначала мы пройдем дальше в подвале, — сказал он, — а потом сможем двигаться по дому Гэддинга.

Я покину эти комнаты и увижу солнца. Это звучало прекрасно. Конечно, это будет опасно, я понимала это. Но награда стоила риска.

Леди Илейн прищурилась.

— Уверен, что это необходимо?

— Мы не можем все время прятаться здесь и делать вид, что так можно научиться ходить по лестнице, — сказал Нат. — Если она пойдет в Тауэр без настоящей тренировки, она не справится. Ей лучше тренироваться именно так.

После жарких споров леди Илейн сдалась, но с условием, что она будет сопровождать нас. Втроем мы ходили по подвалам, потом добрались до темных кладовых за кухнями. Я все лучше могла передвигаться по ступенькам и проникать в укрытия, и леди Илейн становилось сложнее успевать за нами. Но она все равно не отступала.

И одним вечером за ужином она сказала мне:

— За этим юношей нужно следить. Мне не нравится, как он на тебя смотрит.

Я чуть не подавилась пирогом с мясом.

— Смотрит на меня?

— Это было ожидаемо. Ты не красавица, да? Но ты Певчая. А он в восприимчивом возрасте.

— Нет, — мое лицо пылало. — Вы ошиблись. Нат на меня так не смотрит.

— Я знаю, что видела.

— Нет, — повторила я. — Не может быть. Он говорит со мной только о делах. И он ненавидит мою магию так сильно, что не приближается ко мне.

Но это было не так. Я отодвинула пирог. Нат казался задумчивым, когда я была рядом с ним, словно он мыслями был далеко. Но он уже не старался избегать меня, как раньше. Пару раз, когда мы изучали карты, наши пальцы почти соприкоснулись. Но Нат словно не заметил этого, так что это не считается.

— Понадеемся, что я ошиблась, — сказала леди Илейн. — Но такое бывает редко.

— Вы ведь ему не сказали? — от этой мысли мои щеки снова вспыхнули.

Леди Илейн фыркнула.

— За кого ты меня держишь?

За это я была благодарна. Я бы умерла от стыда, если бы она высказала Нату свои подозрения. А они точно были ошибочными.

К счастью, чем дольше леди Илейн была с нами, тем больше она в этом убеждалась. И она отказалась сопровождать нас.

— Я не стану тебя удерживать, крестница, — сказала она одним вечером, — ведь ставки высоки, — она пронзила Ната взглядом. — Не пользуйтесь моим отсутствием, молодой человек. Ни в коем случае.

Мое лицо покраснело, а Нат сказал:

— Она не пострадает рядом со мной. Обещаю.

— Ловлю на слове, — леди Илейн укуталась в шаль. — Если она не вернется через два часа, я пойду вас искать.

Крестная ушла, и я выдохнула, поняв, что задержала дыхание.

Наконец, я смогла ощутить вкус свободы.