Певчая

Глава тридцать седьмая ПРАВДА

Мы прижались спинами к двери, переводя дыхание. Я мысленно с благодарностью помолилась. Тяжелая железная дверь заглушала птенцов тенегримов.

Но моя благодарность угасла, когда я вернула рубин на шею. Сознание очистилось, и я поняла, что сделала. Я спела песнь лунного шиповника. Прочитала разум Ната. Применила Дикую магию.

Как я могла быть такой беспечной?

Я вдруг ощутила невыносимую усталость и заставила себя посмотреть на рубин. Слабый свет показал то, что я ощутила, когда вернула камень на место. Сияющую поверхность камня пересекала трещина.

Не фатальная. Не в этот раз. Но камень теперь был хрупким, дрожь пронзала меня, и это пугало.

— Не стоило читать твои мысли, — сказала я Нату.

— Не извиняйся, — сказал он, не поняв меня. — Это я тебя заставил. Только так я мог тебя спасти.

К моему удивлению, он покраснел, напоминая, что чтение разума требовало цены не только от меня, Нат платил вдвойне. Он позволил мне увидеть его душу. Все его чувства были открытыми.

Это я понимала. Я могла сказать ему, что он значил для меня…

— Нат, — начала я. Слабость уступала, и возвращалась сила.

Что-то слева щелкнуло и двинулось.

Нат в тревоге указал туда.

— Часы!

На стене в голубом свете мерцал золотой диск. Он был украшен звездами, планетами и знаками зодиака, а черные стрелки указывали на время.

Нат понимал, что это означало.

— До заката семь минут!

— Так близко? — поразилась я.

— Да. Нужно спешить. Где гримуар?

Не было времени думать о том, что было между нами, о цене, которую мы заплатили. Я оглядела длинную комнату. Окон не было, зато виднелась еще одна дверь, что была больше той, через которую мы вошли. Это явно был главный вход в комнату, на двери было много замков. Я не сомневалась, что за ней стоят стражи.

А гримуар?

Нат подошел к двери, а я повернулась к другой части комнаты. Со странной смесью облегчения и отвращения я узнала место, что видела глазами Скаргрейва. Часть стены сияла голубым. Выступ из камня напоминал стол. А в центре был источник света: потрепанная бежевая книга, прикованная к камню.

— Вот он, — тихо сказал Нат. — Гримуар.

Я дрожала. Я вспомнила ужасное ощущение пребывания в разуме Скаргрейва, как я касалась гримуара его руками, и…

Нет. Я не должна вспоминать. Я должна думать о настоящем. Теперь я смотрела на гримуар своими глазами. И теперь это была не воля Скаргрейва.

Я прошла к гримуару.

— Шесть минут, — предупредил Нат.

Я должна спеть. Но, подняв руку к гримуару, я замерла. Как только я получу его, кем я стану?

Нат, наверное, заметил мое замешательство. Он подошел ко мне.

— Ты же не забыла песню?

Я покачала головой, но молчала.

— Тогда в чем дело? — спросил он. — В том, что будет потом? Ты не будешь одна. Мы будем бороться вместе. Мы будем бороться изо всех сил.

Как я могла думать, что эти глаза сложно читать? Его верность, страсть, вера в меня были заметны, когда он стоял рядом со мной. Он ничего уже не скрывал.

Я знала, что должна открыть ему правду.

— Это неправильная песня, — сказала я, глядя на него. — Она не разрушит гримуар, а позволит мне завладеть им.

— Что? — его взгляд переменился, я увидела его потрясение и гнев. — Ты хотела предать нас. Все это время…

— Нет! Я узнала только сегодня. Крестная сказала мне, когда ты ушел. Потому мы поссорились.

— Она знала все это время? Она замышляла пойти против нас?

Помня о ее смерти, я попыталась заступиться за ней.

— Она хотела мне безопасную жизнь.

— Что еще она от тебя хотела?

— Не важно. Сейчас важно то, чего я хочу. Победить Скаргрейва. У меня есть только эта песня. Если я не использую ее, Скаргрейв победит.

— Но ты можешь сделать что-то еще. Твоя Дикая магия…

— Нет! — я заставила себя спокойно объяснить, что случилось с моим рубином, когда я прочитала его разум. — Я не могу больше прибегать к Дикой магии, не с гримуаром. Лунный шиповник был уже рискованным, но с чем-то таким сильным и странным, как гримуар, будет в сто раз опаснее. Мой камень может разбиться, или песня может обернуться так, что все чары из книги высвободятся, или у Скаргрейва появятся новые силы. Мы не можем так поступить, слишком многое на кону.

Часы снова зашумели. Четыре минуты.

Взгляд Ната был полон боли, я уже не могла прочитать там что-то еще.

— Ты примешь книгу. А потом?

— Поверь, — сказала я ему. — Я постараюсь покончить с тенегримами. Я все сделаю правильно.

Нат покачал головой.

— Все вы так говорите.

Я посмотрела на часы.

— Нат, нет времени…

— Откройте! Откройте, именем защитника и короля! — раздался за огромной дверью оглушительный крик. — Откройте, или мы используем таран!

Дверь пошатнулась, они бились об нее. Я вскрикнула и повернулась к гримуару.

— Еще пара ударов, и она будет нашей! — это был Скаргрейв, подначивал своих людей. — Ваше величество, вернитесь! Войти могут только Вороновые.

От звука его голоса мои сомнения улетучились. Я должна остановить его.

Нат шагнул ко мне — чтобы защитить или остановить? — но я уже пела.

Песня лилась сквозь меня, из меня, чужая, но все же связанная с кровью. Я отдавалась песне, и она начинала открывать для меня свое значение:

Дверь треснула. С воем люди Скаргрейва ворвались в комнату, лорд-защитник был среди них. Они не успели добраться до меня, я пропела последние ноты: