По Южной и Центральной Африке

Из Якобсдала в Шошонг

Во второй половине дня 30 марта мы достигли берега Марико и стали лагерем около реки в таком месте, где пороги и два скалистых островка позволяли переправляться через нее, не опасаясь крокодилов. Мне здесь понравилось, к тому же на противоположном берегу водилось много дичи, и я решил провести у брода два-три дня. Примерно в ста шагах ниже брода я выбрал в зарослях на противоположном берегу местечко для засады, хотя Пит предупреждал меня, что видел у реки свежие следы льва. Из предосторожности я устроил невысокую изгородь, за которой укрылся после захода солнца. Переход в сумерки через бурлящий поток оказался делом трудным и утомительным, я достиг другого берега совсем без сил.

С наступлением ночи мной овладела сильная тоска по родине и особенно по матушке. Образ верной охранительницы моего детства встал передо мной так отчетливо, как если бы она находилась рядом. Эти внезапно нахлынувшие мысли и видения встревожили меня. Не лучше ли вернуться к фургону? «Нет, — сказал я себе, — ведь в этот час крокодилы уже начинают прогуливаться по берегу, чтобы избежать порогов».

Мрак сгущался, облака закрыли небо, и я решил, что пребывание мое здесь бесцельно: я различал предметы на расстоянии не более десяти шагов, а потому ружье никак не могло служить мне защитой. Длинный охотничий нож был единственным оружием, на которое я мог рассчитывать в случае нужды. Я судорожно сжал его правой рукой и опустился на землю. Но сколько я ни вглядывался в темноту, сколько ни напрягал зрение, разглядеть что-либо было невозможно — меня окутывал густой мрак. Через некоторое время перед глазами стали вспыхивать искорки, казалось, что это звездочки, и среди них мне снова померещился образ матери. Повторившееся видение сильно взволновало меня. Я не мог побороть ощущение опасности и решил в темноте вернуться к фургону.

Я сделал шаг вперед, но нога попала на сухую ветку, которая с треском подломилась, я упал, но тут же вскочил и, сжимая в одной руке ружье, а в другой — нож, двинулся дальше. Но чем могло помочь мне ружье во мраке? Я отбросил его. В тот же миг я услышал, как кто-то скребется и царапается, — быть может, то была мангуста, хотя звук казался иным, чем тот, который она обычно производит. Неужели это хищник, да еще так близко, неужели пятна цвета ржавчины, которые я как будто разглядел в кустах, действительно львы? Миновав изгородь, я почувствовал, как колотится мое сердце. Держа перед собой охотничий нож, я старался избегать стволов деревьев и свешивающихся ветвей. После каждого шага я на мгновение замирал стараясь уловить даже чуть слышный шорох и понять его происхождение. Несмотря на крайнюю осторожность, я все же иногда натыкался на ветви и каждый раз с бьющимся сердцем останавливался минуты на две, чтобы удостовериться, не подкрадывается ли хищник.

Мне нужно было пройти каких-нибудь сто шагов, но времени на это ушло очень много. Наконец, ориентируясь по журчанию воды, я достиг места, где узкая канавка, вырытая дождем, облегчала спуск к берегу. Ступив в нее, через минуту оказался у реки. С величайшей осторожностью опустил в воду одну ногу, потом другую и пошел вперед, рассчитывая, что усиливающийся или ослабевающий звук журчащей воды поможет мне придерживаться брода. Не раз, поскользнувшись, я падал в реку, но быстро вставал, не теряя верного направления. Так ценой неимоверных усилий я достиг первого островка, затем перешел узкий главный рукав, где течение было наиболее сильным, вы брался на второй остров и позволил себе несколько минут отдохнуть перед завершением переправы. Обливаясь потом я третий раз вступил в воду и, балансируя на скользких камнях, наконец благополучно достиг берега, где стоял фургон.

Разумеется, это не значило, что все опасности уже позади, но все же я почувствовал большое облегчение, ощутив под ногами твердую почву. Усталый до крайности, я хотел отдохнуть, но вспомнил, что именно участок берега, непосредственно прилегающий к порогам, чаще всего посещают по ночам крокодилы: они подстерегают здесь дичь, приходящую на водопой.

Только я собрался уцепиться за кусты, нависшие на высоким берегом, как услышал над головой сильнейший шум, который приближался к реке. Я встал на колени, ухватился за куст, чтобы чувствовать себя увереннее, и весь обратился в слух. Несколько минут спустя я установил, что шум производит стадо антилоп пала, которые спустились к реке на водопой. Я узнал их по тому, как ударялись кусты их рога, и по своеобразному ворчанию.

Напрягши все силы, я подтянулся по кустам на высокий берег. Тут я вздохнул свободнее. Путь к фургону проходил по поляне; выйдя на нее, я услыхал лай собак, почуявших пала. Я свистнул, и через несколько мгновений Нигер[26] был у моих ног. Вскоре я очутился у фургона, возле которого ярко горели костры.

На следующий день мы с Питом побывали на месте засады. Оказалось, что и само оно, и прилегающий участок покрыты львиными следами, а низенькая изгородь из сухих ветвей повалена и растоптана.

Пребывание на берегу реки стоило жизни одной из моих собак: она погибла от укусов мух, целые мириады которых нападают на животных, забиваясь им в нос, глаза и уши.