По Южной и Центральной Африке

Второе пребывание на реке Матеци

Вместе с Блокли в Панда-ма-Тенгу прибыл его тесть Африка, который играет выдающуюся, может быть, самую выдающуюся роль в дикой жизни общества на Замбези. Пока была жива его первая жена — удивительно мягкая и заботливая женщина, — она служила добрым ангелом для того человека, не знающего удержу ни в чем. Но с ее смертью судьба Африки круто изменилась. Напрасно лишил он жизни сотни слонов: выручка от продажи ценной слоновой кости прошла в виде спиртного через его глотку, и он превратился в нищего.

Чего только не пережил на охоте наш герой! Рассказ о его приключениях растянулся бы на целые тома. Его познания послужили руководством многим охотникам за слонами и, вероятно, спасли жизнь не одному новичку. Нынешняя жена Африки ведет в его хижине далеко не легкую жизнь. То количество ударов бича из кожи бегемота, которое обрушилось на нее за короткое время замужества, убило бы не одну, а трех европейских женщин. И все же — тут мы имеем дело с той же загадкой, что существует среди нас, — она еще любит мужа и целует его жестокую руку.

Уже при первом знакомстве я заметил, что на обеих руках у Африки не хватает больших пальцев, да и все остальные покалечены. Я сразу подумал, что тут не обошлось без приключения на охоте. В ответ на мой вопрос я услышал следующий рассказ.

— Вы правы, господин доктор, это у меня с охоты. Когда я не охочусь на слонов, я каждый месяц ухожу за нежим мясом. В декабре 1883 года я отправился в полюбившиеся мне дебри на Матеци, километрах в десяти вниз по течению от Панда-ма-Тенги. В первый день мне не повезло, и мы встали лагерем на самой Матеци.

Ночью слышался рев льва, но рано утром нигде не ныло видно диких зверей, к тому же выпала обильная роса, и мы решили уйти из лагеря позднее и тогда уже внимательно рассмотреть свежие следы, ведущие к воде. Я снова улегся на постель из мягкой травы и стал посасывать трубочку, как вдруг услышал громкий крик моих слуг и вскочил на ноги. Что-то напугало африканцев. А тут еще раздался лай собак, и, выскочив из хижины, я успел заметить, как они неслись вдоль реки. Но вскоре собаки исчезли в высокой траве. Не успел я спросить, что за зверя они преследуют, как слуги стали кричать, что сию секунду видели поблизости от хижины нескольких львов которые направлялись вверх по течению реки.

Я сразу подумал, что собаки в опасности. Схватил винтовку, велел слугам идти за мной и поспешил за сворой. Зайдя в траву метров на сто, я увидел еще трепещущее тело одной из собак. В нескольких шагах от нее валялась другая с распоротой грудью. Услышав шум впереди справа от себя, я стал осматриваться и неожиданно взглянул прямо в глаза львице, пожиравшей труп кабана. Однако шум исходил не от этой хищницы, а от двух других львов, которые чуть дальше огромными прыжками преследовали диких свиней. На этот раз моя пуля, против обыкновения, не попала в цель и угодила львице не в грудь а в бедро. Она вскочила и бросилась бежать. У меня с собой было только две пули, никого из африканцев, которым я велел следовать за мной, я не видел. Лагерь же находился близко, поэтому я поспешил к шалашу, чтобы быстро за пастись патронами и начать преследование зверя.

Однако не сделал я и пяти шагов, как заметил другую львицу. Пригнувшись к земле, она готовилась прыгнуть в мою сторону. Я быстро перезарядил ружье, но куст мешал мне прицелиться в переднюю часть туловища зверя, что всегда желательно. Тогда я опустился на колени, что бы из этого положения поразить ее насмерть. «Паф!» — загремело мое тяжелое восьмифунтовое ружье, но крупнокалиберная пуля задела только кожу на лбу львицы. «Паф!» — повторило в долине эхо звук второго и последнего выстрела, который я мог сделать.

Тут я заметил африканца и закричал ему, чтоб он быстро принес мне патронов, а я попробую пока взобраться на дерево. И вот, господин доктор, не успел я произнеся эти слова, как увидел, что львица прыгает. В тот же миг ударом правой передней лапы она бросила меня на землю. Я упал на спину, зверь подмял меня под себя, к страшная морда с огромными резцами потянулась к моей голове.

Зная повадки этих бестий, я следил за движениями головы и передних лап и, защищая лицо, выставил вперед правую руку. Львица тут же схватила ее. Челюсти сомкнулись — и большой палец, а также мизинец повисли на клочьях кожи. Тогда на помощь пострадавшей сестре пришла левая рука. В тот же миг львица перекусила надвое указательный палец. Хотя остальные пальцы пострадали меньше, кровь сочилась из всех. Почувствовав, что правая рука свободна, я схватил ею свой короткий охотничий нож, чтобы быстро вонзить его в горло хищницы. Однако в израненных пальцах не хватило силы даже на то, чтобы продырявить кожу зверя. Совсем близко от себя я увидел зеленоватый блеск его глаз. Ага, вот подходящее место! И я воткнул в глаз нож по самую рукоятку. Вероятно, он проник в мозг львицы. Хищница отпустила правую руку и, схватив левую, совершенно откусила большой палец, но тут же оставила меня в покое и поднялась, сотрясаясь в конвульсиях. При этом она нанесла мне ранение еще и в верхнюю часть правого бедра.

Не успела она подняться, как я в свою очередь вскочил на ноги, но ударом в поясницу львица через мгновение снова уложила меня наземь. Однако я услышал при этом громкий хрип. «Твой конец близок, чудовище!» — радостно крикнул я своей противнице. Из ее огромной пасти падала кровавая пена. Мне удалось приподняться, и львица уже не смогла подмять меня.

Вместе с надеждой на спасение у меня прибавилось сил. Окровавленными, изуродованными руками я схватил бестию за горло, стараясь оттянуть назад ее голову, чтобы она больше не достала до меня пастью. Это удалось мне, господин, я даже выпрямился и попытался сбросить с себя львицу, передние лапы которой рвали мне плечи, но не сумел. Что тут делать? Я боялся агонии хищницы, ибо при этом к ней, пусть на мгновение, вернутся жизненные силы, и тогда я погиб. Я продолжал отчаянно бороться со зверем. Случилось так, что бутыль с порохом, которую я носил на шнурке (вы ведь знаете эти бутыли, нам приходится брать их всякий раз, как мы покупаем фунт пороха), выскочила вперед и тем самым привлекла к себе мое внимание. В голове моей, как молния, сверкнула спасительная мысль.

Я быстро схватил бутыль и засунул в разинутую пасть зверя. Раздался скрежет и лязг — зверь прокусил бутыль, — а затем сильное сопение, как если бы порох проник в дыхательные пути. Я почувствовал, что когти глубже проникают в мое тело, а потом их хватка ослабевает. Отчаянным усилием мне удалось высвободиться и отскочить вбок. Львица присела на задние лапы и качалась из стороны в сторону. Внезапно она упала навзничь. Я сделал еще один прыжок назад, чтобы уйти подальше от зверя. Но в этом уже больше не было надобности: мой жестокий враг прекратил борьбу, ему пришел конец.

Прошли месяцы, пока мои раны наконец зажили без помощи врача и я снова смог носить оружие.

Позднее, когда мы прожили по соседству с Африкой целых три недели, мои спутники имели возможность наблюдать домашнюю жизнь этого знаменитого охотника на львов и слонов. Когда однажды он опять избил жену бичом из кожи бегемота, я попросил Розу сходить к нему и объяснить, как это отвратительно. Она отправилась в его хижину и нашла великана сидящим на низенькой табуретке. Изуродованными руками он шил передник для своей жены. Она, казалось, простила ему за это все. Роза, вместо того чтобы ругать его и поучать, невольно рассмеялась. Она и теперь говорит, что нельзя представить себе более комичное зрелище.