Под крышкой гроба

19

С. К. Кейбл и вся съемочная группа переместились в Линтон под такой грохот фанфар, какой только сумели организовать мой приятель Ли Шей и профессиональная рекламная братия. Приезжих разместили в двух мотелях, а штаб съемок — в старинном отеле в центре города. Казалось, город ожил и все в нем задвигались быстрее и веселее.

Макмиллан не терял времени, разыгрывая свою карту. Его фотографии мелькали на первых страницах всех местных газет. Видя его рядом с Уолтом Джентри и Кейблом и читая комментарии газетчиков, рядовой читатель начинал верить, что весь проект от начала и до конца выношен Макмилланом. Это должно было произвести должное впечатление и на акционеров. И если еще оставались колеблющиеся, то было ясно, на чьей стороне они окажутся завтра. Пройдоха Кросс, как ни странно, даже начал мне нравиться. Толковый враг — это редкость. Уж если он что захотел, то не отступится.

Солнце начинало склоняться к западу. Взобравшись на выступ крыши, я улегся с биноклем на поседевшие от времени доски и стал обозревать залив. Несколько чаек кидались к отливающей волне, выклевывая добычу из мокрого песка. Высокая прибрежная трава ходила волнами от налетающего бриза. Крупная бродячая собака вынюхивала что-то в дюнах. Если не считать этих единственных признаков жизни, залив был пуст. Два рыбачьих суденышка возвращались домой. Один из ловцов растянулся на палубе и наслаждался теплом заходящего солнца. «Счастливец, — подумал я. — Всех-то и проблем, кого попросить почистить рыбу».

Положив бинокль в футляр, я спустился вниз и сел в свою машину. Пора.

Те немногие, кто остался из дальней родни, постарели, так же как и их супруги, затянутые в корсет и увешанные драгоценностями по моде прошлых поколений.

— Это все из ваших? — спросила Роза.

— Еще одна ветвь Бэрринов. Они умело распорядились своими деньгами и знают им цену.

— Высшее общество, да?

— Выше некуда, детка.

— Посмотри на твоих чудаков кузенов. Как они целуют ручки.

— Они и не то поцелуют, лишь бы не разгневать родню. У этих старых манекенов огромный вес в обществе.

— На кого мне надо нацелиться?

— Альфи. Вон тот, со змеиной физиономией.

— Если то, что ты думаешь, правда…

— До этого я не допущу. Я надеюсь на твое актерское дарование, о котором ты говорила.

— Что касается мужиков, здесь мне нет равных. — Вздернув одну бровь, она посмотрела на меня поверх бокала с шампанским.

— Если я проверну это дельце, я получу роль в картине?

— О чем речь? Заметано.

— А Ли знает?

— Полностью в курсе.

— Я не подведу.

Роза внимательно посмотрела в ту сторону, где Альфред подобострастно согнулся над самой древней старухой из семьи.

— Знаешь, если ты прав, он как мужик ни на что не способен. Такие мне уже встречались. Они компенсируют свою импотенцию другими способами. Я тебе могу показать несколько шрамов в подтверждение.

— Тогда ты знаешь, когда вовремя смыться.

— В комнате все подготовлено?

Я вручил ей ключ, который она положила в сумочку.

— Все, как я рассчитал. Освещение установлено должным образом. Автоматические камеры в четырех разных точках. Как только дело примет опасный оборот, удирай через шкафчик в ванной в соседний номер. Там будет лежать одежда, если тебе придется смываться голышом.

— Да, деньги могут все!

— Нет, не все, — ответил я.

— Как я выгляжу?

— Где ты потеряла десяток лет? Как это только у тебя получается?

— Косметика, чистая совесть и солнечный характер.

— Малыш, да у тебя философская жилка.

— Девушке в моем положении без нее нельзя. Я же не собираюсь оставаться шлюхой всю жизнь.

— Так выходи замуж за Ли.

— Подумываю об этом. За последние три дня он дважды делал мне предложение.

— Ну и надо было брать быка за рога.

— Я не уверена, что он не пожалеет из-за моего прошлого. Большинство мужчин предпочитают начинать с чистого листа.

— Ли не из их числа, детка. Ему по душе объезженная лошадка. Он всегда говорит то, что думает.

— Ты уверен?

— На сто процентов.

Задумавшись на мгновение, она улыбнулась и кивнула головой.

— О’кей. Уговорил.

— Так вперед, за дело!

— Есть, командир.

Дождавшись, пока Роза уйдет, Лейланд Хантер подошел ко мне.

— Крупно рискуешь.

— Не совсем. Один из моих ребят будет на стреме, если что не так.

Отойдя в затемненный угол, я наблюдал толпу. Новая группа гостей вошла в зал, и начались традиционные рукопожатия. В центре группы стоял Кросс Макмиллан, держа под руку Шэрон. Шейлу сопровождал Уолт Джентри, а на руке сияющего Кейбла повисло облако пушистого белого меха и таких же волос. Главная актриса фильма прибыла прямиком из Англии, минуя старый добрый Г олливуд.

— Поглядывай, Могучий Охотник, — предупредил я.

— Да, пойду поздороваюсь с остальными членами племени. Хотя бы ради старых времен.

— Постарайся выяснить, кто их доверенные агенты.

— Ты на них особенно не рассчитывай. Они будут на стороне братьев просто по старой памяти, да и акций у них мало. Как мне с тобой связаться в случае чего?

— Лучше я тебе позвоню, советник. Тебе не следует показываться рядом со мной больше необходимого.

Улыбнувшись светской улыбкой, Лейланд кивнул и удалился.

Проходивший мимо официант, заметив меня в полутемном углу, обогнул рояль и подошел ко мне с подносом, на котором пузырилось шампанское.

— Бокал, сэр?

— Нет, спасибо.

— Как угодно, сэр.

Когда он повернулся, чтобы уйти, мне бросилась в глаза пластиковая карточка с его именем на куртке.

— Феррис, — тихо произнес я ему вслед.

Он не остановился.

— Феррис!

— Да, сэр?

Я дотронулся пальцем до карточки. Он опустил вниз глаза, потом улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— О… извините, сэр. Я не Феррис. Меня зовут Дейли, Джон Дейли. Видимо, перепутали куртки, когда их нам выдавали. Нас наняли только на этот вечер. Куртка с моим именем, наверное, досталась Феррису.

— Кто вас нанимал?

— Было объявление в газете пару дней назад. Мы и пришли.

— Все местные?

— Да, я знаю почти всех. Чужих было всего несколько человек. Если я увижу того, у кого куртка с моим именем, прислать его к вам?

— Нет, я сам найду. Спасибо.

— Не за что, сэр.

Контакт установлен. Нос чьей стороны? Итак, Феррис, 655 выследил меня и нашел способ связаться. Это, скорее всего, запасный вариант, он не мог быть уверен, приду ли я сюда. Но продумано и устроено все было очень ловко. Естественно, нечего было искать официанта с именем Дейли, его не могло быть. Мне предлагали задуматься. О каких еще вариантах?

Выйдя из зала через боковую дверь, я прошел черным ходом к автостоянке, нашел свою машину и сел за руль. Я сел, глядя на звезды, и думал: Феррис, Феррис.

Зациклившись на имени, я чуть не забыл про число и вдруг вспомнил.

Двадцать три года назад число 655 означало номер почтового абонентского ящика. Цветная открытка на этот номер означала, что прибывает контрабандный груз и я должен был договориться о времени и месте приема со стариной Мелом Тарбоком. Но Мел умер пятнадцать лет назад, а абонентский ящик был давно ликвидирован.

Оставался Феррис, и у меня не было ни малейшей идеи, кто бы это мог быть.

Включив зажигание, я выбрался на улицу и влился в поток машин. Удостоверившись, что за мной нет слежки; я выбрался на старое шоссе, что вело в пригород.

Еще раньше из чистого любопытства я как-то заглянул в старый бордель, который был необитаем и почти развалился от времени. Заглянув в агентство по торговле недвижимостью, я поинтересовался судьбой здания. Конторский служащий сообщил, что здание никогда не выставлялось на продажу. Позвонив Тоду, я узнал от него то же самое.

— Дог, а Люси Лонгстрит живет неподалеку. Она и ее цветная служанка поселились на маленькой ферме, где раньше была первая автобусная станция. Она гам и сейчас живет. Заходил к ним с год тому назад. Сидят себе на крылечке, разгадывают кроссворды. Правда, Люси не любит ни с кем общаться.

И точно, Люси и Бет, обе постаревшие, со скрипучими голосами, вооруженные огромными, потрепанными словарями, сидели на крыльце и решали кроссворд. С годами Люси усохла, и кожа дряблыми складками висела на руках и подбородке. Только волосы были все того же дико рыжего цвета и на руках сверкали бриллианты. Кольца болтались на похудевших пальцах.

Бет первая узнала меня.

— Мой Бог, мисс Люси, вы только посмотрите, кто к нам пожаловал!

У мадам Лонгстрит была цепкая память, ей хватило пяти секунд, чтобы, закрыв словарь, заключить:

— Камеронов незаконный внук с дурацким именем.

— У меня нет слов, Люси.

— Читала про тебя. — Она показала на кресло — Садись. Бет, принеси нам выпить. Рада видеть тебя, паренек.

— А ты почти не изменилась.

— Кому мозги пудришь? Приглядись повнимательнее.

— Я говорю об отношении к жизни.

Вернулась Бет с подносом и тремя бокалами со льдом. Она наполнила бокалы и уткнулась в словарь.

— Не обращай внимания на меня, — сказала Люси и осушила свою посудину одним глотком.

— Повод выпить теперь представляется редко.

— Может, не стоило уходить от дел?

— Сейчас засилье безмозглых дилетантов. Порядочного борделя наладить не умеют.

Достав из кармана здоровенную сигару, она сунула ее в рот и раскурила.

— Ты бы хоть кончик откусила, — заметил я.

— Знаешь, сынок, я не из этих баб, что орут о равных правах.

— Да, уж в этом тебя не заподозришь.

Люси сидела, скрестив ноги, и дымила своей сигарой. Потом вдруг широко улыбнулась:

— Мне намекнули, что ты ко мне, возможно, заглянешь.

— Эго кто ж такой догадливый?

— Один фараон, Бенни Сакс. Мало кто помнит, что я еще живу на свете, но ему почему-то взбрело в голову, и он велел передать мне словечко.

— О чем?

— О твоих двоюродных братьях.

— С чего это он взял? Ты ведь давно не у дел. И заглянул я, может, по старой памяти.

— Не скажи, сынок. У меня есть телефон, и сплетни мимо моих ушей не проходят, дружки у меня имеются верные, с которыми люблю иногда поболтать. Да и Бет регулярно наведывается в город за продуктами, тоже кое- что приносит. В общем, наше справочное бюро работает исправно. Так что тебя интересует?

— Взглянуть на кузена Дэнни5она с необычной точки зрения.

— Как насчет Альфреда?

— Сакс мне рассказывал о нем.

— Он тебе не соврал, бьюсь об заклад. Одна из девчонок — дочка моего бывшего служащего. Дальше я молчу, сынок.

— Давай о Дэннисоне.

— Он гомик. Работает тихо, чисто, но голубенький. Застукать его невозможно.

— Мне и не надо. Достаточно знать.

— Теперь знаешь.

— Но я могу его и подловить. Ты удивишься, если узнаешь, что среди людей, которых я знаю, есть такие, что с радостью помогут мне в этом деле, даже если придется пойти на некоторые извращения.

— Нисколько не удивлюсь, сынок.

— Стоит попробовать?

— Зачем? Займись лучше другим братцем.

— Ас ним дело плохо, Люси?

— Он опасен, сынок. — Она затянулась своей сигарой и выпустила густой дым из ноздрей. — Следующую девчонку он убьет.

Сжав ручки кресла, я молча чертыхнулся. Прочитав, видно, что-то на моем лице, она вынула сигару изо рта.

— Ты ему подстроил ловушку?

— Да.

— Будь осторожен, сынок. Очень осторожен.

— Пытаюсь.

Люси зычно позвала Бет и велела налить ей второй.

— Ко мне тут заходил старый приятель.

Я выжидающе смотрел на нее.

— Стэнли Крамер. Я смотрю, ты раскапываешь давно засыпанные помойки.

— Выковыриваю огрызки прошлого.

— Вопросы задаешь странноватые.

— Ну и что?

— До тебя никто не интересовался. Стэн забеспокоился и хотел узнать, на чьей ты стороне.

— У меня одна сторона — заднее крыльцо. С переднего да к обеденному столу незаконных не пускали.

— Хватит плакаться.

— Ты что, Люси?

— Не поддавайся чувству жалости к самому себе, сынок, — она неожиданно добродушно улыбнулась и опять одним глотком опрокинула свой стакан.

— Камерон и его ровесники были отчаянные ребята.

Ее лицо опять стало серьезным.

— Стэн и его старики — твои друзья. Береги их.

— Обязательно, Люси.

— Сейчас в городе появилось много чужаков. В разговорах стали часто упоминать твое имя. У тех, кто о тебе расспрашивает, не языки, а жало, сынок. Я бы не советовала тебе долго задерживаться на одном месте. Даже в таком, как наш городок. Я буду держать ухо востро и если что услышу, сообщу тебе. Я знаю, где тебя найти.

Я встал и взял шляпу.

— Рад был тебя повидать, Люси.

— Заходи в любое время. — Она вынула изо рта сигару и встала, чтобы проводить меня до двери.

— Между прочим, что это там толкуют о тебе и крошке Касс?

— Мы просто друзья. А ты откуда знаешь?

— В газетах читала. Слышала, что вы вдвоем были у Тода. Я бы не сказала, что это похоже на дружбу.

— Ух ты, старая проныра!

— Всегда была. И на пляже с ней болтался, говорят?

— Бенни Сакс доложил?

— Надо быть очень близкими друзьями, чтобы разгуливать ночью по пляжам.

— Люси, она же обручена.

— Да, я парня знаю.

Я замер на пороге и обернулся.

— Кто он, Люси?

Она посмотрела на меня ничего не выражающими глазами и отрицательно качнула головой.

— Ты его не знаешь.

Люси протянула руку и сжала мое запястье.

— Полегче с малышкой. Она славная. Я хорошо знала ее отца. А Бет была повитухой, когда девчушка родилась.

— С ней ничего плохого не случится.

— Не уверена. Ты — копия отца, да и деда тоже. А их иногда здорово заносило.

— Не беспокойся, Люси. Лучше себя береги.

— Я — не ты, с детворой не шалю. Со мной все в порядке, — отбрила Люси.

Круг суживается. Нельзя больше жаться по темным углам или передвигаться в густой тени. Феррис ищет встречи со мной, и я должен быть в пределах досягаемости. Но если я буду доступен для Ферриса, я стану досягаем и для Арнольда Белла.

Я пытался остаться в стороне. Я вышел к людям с открытым забралом, чтобы они знали, что прошлое перечеркнуто, но у этой игры свои правила. Для игрока она оканчивается только на мраморном столе морга.

И вот опять заяц должен удирать от гончих. Только этот заяц родился в джунглях и у него отросли чертовски длинные зубы и чертовски острые копи, ведь папаша у него был тигр, а в мамашинрй родне имелся лев. Если его загонят в тупик, он развернется и пустит в ход все средства защиты, и плевать ему, что нападающих больше. Двум смертям не бывать… Давай, выходи третий, и я устрою тебе сладкую жизнь. Держись молодцом, Дог! Пусть попробуют доказать, что ты мертв.

Толпа гостей в зале понемногу редела, разбившись на отдельные группки. Несколько пар впритирку топтались на небольшом. пятачке под звуки усталого оркестра. Уолт Джентри улыбался приезжей звезде, которая, оставив где- то свои белые меха, давала ему возможность обозреть свой неотразимый бюст, едва прикрытый прозрачным шифоном. У него был такой довольный вид, словно они уже обо всем сговорились пару часов назад.

Кузен Дэннисон суетился вокруг Лейланда Хантера, который составлял какой-то документ. Рядом с ними, с не меньшим интересом, стоял Кросс Макмиллан. С. К. Кейбл был занят разговором с Шэрон, которая записывала что-то в блокнот; в беседе также участвовали два пожилых джентльмена, весьма довольных всем происходящим. Одному принадлежал большой участок городской земли, а другой был мэром Линтона.

Розы и Альфреда видно не было.

Возле углового бара стояла Шейла Макмиллан с бокалом шампанского в каждой руке. Увидев меня у рояля, она поставила бокалы и пробралась в мое укромное место.

— Забери меня отсюда, Дог, — попросила она.

Один из служителей принес ей жакет, и мы прошли через кухню к боковому выходу. Она слегка покачивалась, а на лице было странное выражение.

— Почему через эту дверь? — спросила она.

— Чтобы люди не болтали.

— Меня больше не интересуют люди.

Я погасил свет у входа, и она на мгновение прислонилась ко мне, вдыхая холодный воздух.

— Хочешь пройтись?

— Да. Как раз то, что мне сейчас надо.

Стоянка была полупуста, но мне не хотелось проходить мимо рядов машин, и мы пошли между кустами по дорожке, что огибала парковку.

У главного входа стоял Бенни Сакс и беседовал с другими полицейскими. Не стоило попадаться ему на глаза, да еще с Шейлой, поэтому мы прошли прямо по траве за угол, вышли на улицу, с минуту постояв в тени деревьев.

— Ты кого-то ждешь? — спросила Шейла.

— Да нет.

— А там кто-то есть.

— Везде кто-то есть, котенок.

— Забери меня ото всех, Дог, — сказала она. Я почувствовал, как она вздрогнула, и я взял ее за руку.

— Ну, ну, я тебя сейчас отвезу домой.

— Нет, не домой. Я сняла номер в гостинице на ночь.

Кросс возвращается в Нью-Йорк, а я не хочу оставаться одна в огромном доме. Я устала от одиночества.

— Что с тобой, малышка?

— Ничего. Отвези меня, пожалуйста, в гостиницу.

По пути к машине я вслушивался в ночные звуки, пытаясь уловить что-нибудь необычное для этого времени суток. Усадив ее, я обошел машину и сел за руль. Она опять неожиданно вздрогнула, глядя прямо перед собой.

— У тебя что-то случилось? — спросил я.

— Почему люди причиняют друг другу зло?

— Сам не знаю, дорогая.

Гостиница, где остановилась Шейла, находилась в небольшом двухэтажном здании с полукруглой подъездной аллеей, подходившей к центральному входу. Другая аллея огибала дом и вела к тыльной части здания, где находились хозяйственные службы. На всякий случай я решил проехать позади дома и притормозил, увидев, что у главного входа остановилось такси, чтобы высадить пассажиров. Водитель, получив деньги, уехал.

Я только было тронулся, как они напали. Но бандитам не повезло; они не предполагали, что я их видел. Мой выстрел попал ближайшему прямо в лоб, превратив в месиво верхнюю часть его головы. Мгновение он стоял покачиваясь, пока не рухнул на землю. Второго я переехал передними колесами, дал задний ход и проутюжил его в обратную сторону. Треск был такой, словно переехали большую плетеную корзину.

Выпрыгнув из машины на землю, я перекатился, заметив третьего, бежавшего на звуки. Увидев изуродованные тела, он замер на месте. Одним рубящим ударом я сломал ему руку, другим — шею.

У всех револьверы были со взведенными курками, но сами они оказались не слишком проворными. Мне понадобились считанные секунды, чтобы осмотреть их карманы. Имена в документах были мне незнакомы, кроме одного, которое принадлежало типу со сломанной шеей. Это был убийца из банды братьев Гвидо.

Подняв голову, я увидел в окне автомобиля лицо Шейлы, прильнувшей одним глазом к дырке в стекле, пробитой моим выстрелом. На лице у нее была отрешенная улыбка, но я, казалось, всем телом чувствовал, как шок и ужас увиденного парализовали все ее нервы. Сев в машину, я взял ее за руку, но она не шевельнулась, лишь ее глаза еще больше расширились.

Стало ясно, что меня обложили, как волка, и единственным логовом оставался старый дом на берегу океана.

Шок как-то странно подействовал на Шейлу. Она была словно выжатый лимон. Не было ни жалоб, ни сопротивления, она покорно шла за мной с загадочной улыбкой Моны Лизы, не пытаясь объяснить свое состояние. Когда мы вошли в дом, она стояла неподвижно, пока я закрывал ставни и зажигал керосиновую лампу.

— С тобой все в порядке? — спросил я.

Она помолчала, медленно повернула голову, и уголок ее улыбающегося рта дернулся. В глазах был необычный блеск. Взяв за руку, я подвел ее к креслу и усадил.

— Подожди здесь.

Включив газовую плиту на кухне, я поставил чайник на горелку и, пока он грелся, разобрал свой револьвер, заменил ствол, а старый, вместе со стреляной гильзой, закопал в песок. К этому времени чайник закипел, и я приготовил кофе.

Шейла сидела на своем месте, не шевелясь. Мне это не очень понравилось. Секунд десять я держал перед ней чашку с кофе, прежде чем она немного пришла в себя и, слабо кивнув головой, взяла чашку и поднесла ее к губам.

Поняв, что она не скоро оправится, я пил свой кофе, изучая ее лицо.

Возможно, тела уже обнаружены, размышлял я. А может, и нет. Вряд ли этой дорогой кто-нибудь воспользуется до утра, когда подвезут провизию и прочее. Я стрелял из закрытой машины и даже немного повременил, прежде чем уехать. Тревоги никто не поднял, скорее всего, выстрел не был слышен. Ни один из бандитов не успел издать и звука.

Завтра мне заменят стекло и передние шины на взятом напрокат автомобиле, и таким образом я выиграю время. Но что делать со свидетелем, сидевшим напротив меня в полном оцепенении? Неизвестно, заговорит она или нет, но достаточно увидеть ее в таком состоянии. Это будет полная катастрофа.

Шейла допила кофе, и я вынул чашку из ее пальцев.

— Пойдем, Шейла. — Взяв ее под руку и прихватив лампу, я повел ее наверх, в единственную комнату, которую я более или менее оборудовал для жилья. Поставив лампу, я откинул одеяло. Шейла стояла посередине комнаты, уставившись в стену, и все так же улыбалась слабой и отсутствующей улыбкой.

Раздеть ее не составляло труда. Я расстегнул молнию на спине, и платье упало к ногам. На ней ничего не было, кроме туфель. Подняв на руки, я уложил ее в кровать, укрыл одеялом и убрал прядки волос, упавшие ей на лицо.

— Бедная девочка, — сказал я тихо.

Блеск глаз слегка затуманился, веки опустились, линия рта смягчилась, и дыхание стало размеренным. Она уснула.