Под крышкой гроба

6

Сначала Шэрон решила не ходить на очередное сборище, которое устраивал Уолт Джентри. Соберется все та же знакомая публика: несколько современных знаменитостей, обязанных чем-то хозяину, с полдюжины почти угасших звезд, которых еще узнавали благодаря повторному показу допотопных фильмов с их участием, да куча прихлебателей, отирающихся у кинобизнеса. Могут появиться свежие лица, скорее всего из Европы или с Западного побережья, возможно, будет недоставать некоторых завсегдатаев, которым обрыдли эти сборища и они предпочли укрыться в каком-нибудь тихом уголке под благовидным предлогом «съемок на натуре».

Шэрон собиралась пойти на закрытый просмотр последней картины компании «Кейбл-Ховард». Но С. К. Кейбл, давно полагавший, что его сотрудники должны работать на него двадцать четыре часа в сутки без выходных, настоял, чтобы она присутствовала на приеме, поскольку ходили слухи, что Уолт Джентри собирается вложить несколько миллионов в какое-то совместное кинопредприятие… если найдет подходящих партнеров. И если компании «Кейбл-Ховард» удастся стать этим партнером, Шэрон Касс перепадет приличная премия, а возможно, и небольшой процент от сделки.

«Миленькое дельце, — думала она. — Я становлюсь деловой соблазнительницей. Фирма считает, что я принадлежу ей вся без остатка. И они еще поносят проституток и смеют натравливать на них полицию. Ничего себе, современная мораль!»

Сидя перед зеркалом, освещенным несколькими бра, она пристраивала на левый глаз искусственные ресницы. Поработав затем косметическим карандашом, она придала глазам трогательно наивное выражение и откинулась, удовлетворенная достигнутым результатом.

«Хороша, — подумала она. — Такая вся волнующе женственная, вызывающе красивая — отличная цель, приманка. Впрочем, самая заурядная приманка. Зарплата— пятнадцать тысяч долларов в год плюс расходы на отлавливание лопухов. Правда, если Кейбл бывает особенно доволен работой, то еще подкидывает премию».

Что с тобой, Шэрон? Ведь ты была когда-то милой провинциальной девочкой с лучезарными глазами и чистыми идеалами. Ты любила запах свежескошенной травы и морского ветра, собирала ракушки и жуков. Потом превратилась в фотомодель журнала «Фьючер», демонстрируя одежду для подростков до тех пор, пока не пришел день, когда обнаружилось, что ты уже выросла. Первым это открытие сделал главный редактор журнала. Он так трубил о тебе, что корпорация «Кейбл-Ховард» сделала предложение сниматься в фильме о проказах на солнце, воздухе и воде. О, ты была великолепна, секс- малышка. Только тебе не нравилось, что к тебе вяжутся разные помощники режиссеров и мокрогубые директора картин, которые еще вчера были простыми посыльными. Ты предпочла откупорить свое вино для С. К. Кейбла. Оно ударило ему в голову настолько, что он счел тебя достаточно сметливой для работы в штате фирмы. Ты несколько переусердствовала в работе и стала тем, кем стала.

Шэрон встала, разглядывая себя обнаженную в полный рост. Чистый ангелочек, только переросший.

— Я все еще нравлюсь себе, — прошептала она. — Это единственное, что у меня осталось.

Из зеркала на нее пристально смотрела загорелая красавица.

— Какое необычное чувство, — сказала Шэрон.

Красавица продолжала молча смотреть на нее, а затем медленно улыбнулась.

В приглашении было указано, что гостей ждут к 6.30. Выдерживая тон, Шэрон явилась с опозданием, но все равно времени оказалось достаточно, чтобы выпить бокал шампанского, получить два любовных предложения, поприветствовать полную комнату народа и вытерпеть разглагольствования Рауля Фучиа. Трудно припомнить, как это все началось. Оторвавшись от своих привычных мыслей, она вслушалась в почти гипнотический голос чувственного худощавого мужчины, стоявшего рядом с ней.

— Но, моя дорогая, женщины — настоящие хищницы. Они только и делают, что… как бы это выразиться?., выслеживают добычу. Мужчины же просто поддаются им по собственному выбору.

— Мистер Фучиа, у вас несколько европейский подход.

— Зовите меня просто Рауль… а подход у меня универсальный, мужской. И он особенно верен здесь, в Нью- Йорке.

— Смею надеяться, что мы, нью-йоркцы, не столь примитивны. Боюсь, что вы не правы.

— Сомневаетесь? Обернитесь вокруг. Посмотрите на мужчин. Они все видят и позволяют за собой охотиться. А тем временем оценивающе изучают охотниц и выбирают, по их мнению, более достойную их внимания. Да это спаривание идет прямо у нас на глазах, правда, в форме, завуалированной внешними приличиями.

— Обычный вечер, Рауль. Одни и те же люди, меняются только место и время.

— Нет, не обычный, моя дорогая. Женщины соперничают. Да-да, соперничают. Они просят, умоляют, требуют. В отличие от мира животных здесь соревнуются женщины, стараясь превзойти друг друга нарядами, оголенностью тела, и все это для завлечения противоположного пола. Да хотя бы взять вас.

Шэрон повернулась к нему с кривой улыбкой.

— Вы полагаете, у меня слишком консервативный вид?

Опустив глаза, он ответил с деланной улыбкой.

— Я бы не сказал. Если считать, что деловые женщины всегда аккуратно причесаны и подкрашены, со вкусом одеты и безупречно воспитаны, как объяснить, что на вас нет бюстгальтера и что под вашим облегающим полупрозрачным мини-платьем нет и признаков нижнего белья? Если не считать туфель и платья, вы совершено голая. А когда вы стоите прямо, вы, похоже, с гордостью выставляете на обозрение еще кое-что.

— Я не думала, что видно, — сказала Шэрон. Она почувствовала, как у нее порозовели плечи, но не подала и виду.

— Возможно, у меня более опытный глаз, чем у большинства. Но, скорей всего, вы говорите неправду. Вы знаете, что видно.

— Так не смотрите туда.

— Почему не смотреть? Вы же для этого и явились… раздетая. Щеголяете своим женским оперением, а? Ловкий маневр. Я абсолютно очарован. Почему бы и нет? У вас атласная кожа, совершенная фигура. А ваша грудь в большей мере отвечает своему назначению, чем у всех остальных женщин в этой комнате. Достаточно большая, чтобы привлечь внимание, высокая без всяких приспособлений и достаточно умеренная, чтобы не мешать более ответственным действиям.

— А вы исключительно сексом озабочены? — спросила Шэрон.

Его полузакрытые глаза удивленно распахнулись. Она порадовалась, что ее голос оставался таким же ровным,* несмотря на все его попытки вызвать у нее раздражение.

— Как правило, — ответил он. — Можете предложить что-нибудь более интересное?

— Поищите выгодную работу.

Пожав плечами, Рауль улыбнулся.

— Нет необходимости. При моем богатстве работа за деньги будет выглядеть претенциозно. Я бы предпочел потратить свое время и энергию на работу над вами, моя дорогая. Вы меня чрезвычайно заинтересовали.

— Какова же ваша цель?

— Моя конечная цель — увидеть вас в постели абсолютно раздетой и готовой фантазировать вместе с Раулем Фучиа. Вы получите наслаждение от моих усилий.

Окинув его взглядом, Шэрон слегка улыбнулась, сверкнув зубами:

— Жаль, но мне придется огорчить вас, Рауль. Я — девственница.

— Отлично. Девственница духом — это чудо, достойное лицезрения.

— Телом, мой друг. Самая настоящая девственница, с нетронутым бутоном.

Она произнесла это с такой заранее продуманной естественностью, что чуть не выдала себя, увидев его изумленное лицо.

— Невероятно!

— Ничего невероятного. Я ни с кем еще не спала. Вот и все. Не встретила еще мужчину, с которым захотелось бы сблизиться до такой степени. Все просто, если подумать.

Он поставил свой бокал и, протянув к ней руку, быстро опустился на диван, стоявший рядом с ними. Она позволила взять себя за руку.

— Тогда вы непременно должны выбрать меня. Я просто настаиваю.

— Почему?

— Первый опыт — это величайшее событие. Только» человек с моим, опытом…

— Бросьте, Рауль. Когда я захочу, я решусь. Но не раньше. Вы не тот мужчина.

— Вы же не знаете меня в деле.

— Вы себя выдали, Рауль. Вас потрясла одна мысль внести девственницу в свой список. Вы поэтому сели?

— Дорогая Шэрон…

— Я, конечно, встречалась с мужчинами, мой дорогой заморский друг. Обнималась, целовалась и испытывала оргазм. У меня было несколько сексуальных контактов, которые доставили мне нормальное физическое наслаждение. Я их, вероятно, продолжу, если возникнет желание. Я знаю все приемы, позы и эрогенные зоны, и когда придет время, берегитесь мужчины! Пока что я храню в целости одну маленькую штучку и намерена оберегать ее впредь.

Она почувствовала, как его рука соскользнула с ее руки, и он вопросительно промямлил:

— Вы не… это?..

— Лесбиянка?

Он кивнул.

— Нет. Хотя я люблю экспериментировать и у меня есть несколько опытов в этой области. Вас это шокирует?

Это было заметно. Потянувшись за своим бокалом, он озадаченно начал:

— Но… если бы вы смогли иметь дело с мужчиной…

— Смогу в свое время, — отрезала Шэрон. — Я побывала с несколькими мужчинами. Каждый раз мы оставались довольны друг другом. Вы меня понимаете? Они даже проникали в меня, но несколько иным способом, но очень эффективным. Так что я не лесбиянка и отнюдь не фригидна. Со мной все нормально в сексуальном смысле. Просто я пока держусь за то, что может однажды оказаться значительной ценностью для моего избранника.

Рауль допил свое шампанское и поставил бокал на стол.

— Американские женщины! Просто кошмар!

— В моем возрасте это простительно, — заметила Шэрон и нарочно склонилась к нему, понимая, что ее грудь выразительно очертится при движении. От скользящего ощущения ткани на теле ее соски напряглись и заметно выступили.

— Почему бы вам не попробовать ваше подъемное устройство на ком-нибудь более благосклонно расположенном?

С трудом пытаясь скрыть свое разочарование, Рауль встал и по-европейски сдержанно поклонился. Шэрон слегка пожала его пальцы на прощанье.

— Мне жаль вас, Шэрон Касс, — произнес он.

Она улыбнулась с едва заметной насмешкой в глазах.

— Мне жаль вас, Рауль. Вы знаете, чего вам хочется, но вам этого никогда не получить.

— Не совсем так, моя дорогая.

— Так, Рауль. Я бы оторвала тебе все причиндалы, попробуй ты только коснуться меня. В мои тридцать два года я дружу со спортом. Как я уже говорила, я знаю много приемов… и даже этот.

Он благородно удалился. «Несмотря на то что рухнули все его воззрения, — подумала она, — выдержка ему не изменила».

Сегодня ночью он положит рядом с собой под шелковые простыни какую-нибудь женщину и его будут грызть сомнения, не подрастерял ли он свое мастерство. В результате он окажется не на своей обычной высоте и назавтра его начнет снедать беспокойство. Он наверняка опять попытается сразиться с ней. И снова проиграет. Вот с этого момента и начнется падение. Как на большом графике доходов, что висит за спиной Кейбла в его кабинете.

— Неужто оторвала бы?

Голос был странный, грубоватый, с необычным выговором, который Шэрон не удалось определить. Как будто говорил бруклинский мужлан, нарочно старающийся скрыть свое умение выражаться литературно. Обернувшись, Шэрон взглянула на спросившего и улыбнулась — настолько он выпадал из этого сборища. Во-первых, он слишком широк в плечах и груди, а во-вторых, у него слишком короткие волосы, так называемая стрижка бобриком. На нем был новый черный костюм, но фасон из других времен. Похоже, что он раз и навсегда выбрал один стиль и ему ровным счетом наплевать на то, как одевается его окружение. «Он похож на орла», — подумала она.

Неожиданно Шэрон представила себя опять стоящей перед зеркалом и почувствовала, как нежные светлые волоски встают у нее на руках, а плечи начинает покалывать. Мышцы живота непроизвольно сократились, выжимая из нее влагу, а далекий внутренний голос повторял: «Какое странное, странное чувство». А она ответила: «Детские глупости. Этого никогда не может случиться».

— Это верно?

— Не составило бы большого труда.

— Ну, ты его прямо размазала по стенке.

— Не ожидала, что меня подслушивают.

— Да я ни за какие коврижки не пропущу подобную сценку. Вначале я даже позавидовал, как он подъезжает. Пока ты его не разделала. А ты на самом деле говорила правду?

Шэрон как-то странно засмеялась:

— Да, правду.

— И насчет девственницы?

— Что тут необычного?

Теперь улыбнулся он, пожав плечами и поднимая за нее бокал.

— Звучит дико, но дело хозяйское.

— А какое у вас дело, мистер…?

— Келли. А зовут меня Догерон, проще Дог, я не обижаюсь.

Вот оно и случилось. Так быстро и стремительно, что она даже не успела подготовиться. Как взрыв бомбы, всколыхнувший весь мир, еще секунду назад безмятежный и мирный. Как бездна, разверзтая у ваших ног, которой закончилась прогулка по красивой тропинке, окаймленной цветами, счастьем и довольством.

Ее удержали дисциплина и самоограничение, генетически выработанные бесконечной битвой полов и превратившиеся в защитную броню слов и правил поведения. И всегда эта беспокойная мысль… не ошиблась ли она. Вполне возможно.

Забудь об этом, маленькая светловолосая девочка. Бывают, конечно, совпадения. Но это было так давно, что стало почти полувыдуманным романтическим воображением, глупой упорной мечтой, которая вдруг обрела реальность. Такое случилось два года назад, когда мужчина ее мечты оказался инженером из Бразилии с десятью детьми. Еще был моряк с танкера, только ему стукнуло шестьдесят три и он являлся чьим-то дедом. Настоящего Догерона Келли не существует. Ты рассталась с ним на остановке поезда, и сейчас его нет в живых. Так ей сказала его семья.

— Значит, имя — Дог, а чем вы занимаетесь, мистер Келли? Вы похожи на полицейского. Может, вы и есть?

Он отрицательно покачал головой.

— Да нет. Я частный предприниматель. Берусь за выгодные дела, если подворачиваются. Специалист общего профиля, так сказать. Жаль, не удастся полюбоваться, как вы расправитесь со своим приятелем.

— Думаете, не смогу?

— Плевое дело. В свое время я разделался таким манером с парой докучливых типов. Только за это предусматривается очень суровое наказание.

— За изнасилование? — тихо спросила она.

— Не волнуйся, тебе это не угрожает.

— Вот и вы-о сексе.

— Малыш, ты же сама начала. Я тебя насиловать не собираюсь.

— Да? А что же вы предпочитаете?

Его ответный скрипучий смех прозвучал странно.

— По мне, так лучше наоборот. Я — лентяй. Люблю поговорить, помечтать, да и то лень. Половину своего времени я трачу на разговоры.

— А другую половину?

— Это не для девственных ушей, — ответил он.

У нее уже готов был ответ, но он подморгнул ей и ушел, посасывая на ходу свое пиво. Ей почему-то стало досадно. Что и говорить, Рауль Фучиа был прав. Она знала, что делает, когда одевалась на выход. Уверенная в своих возможностях, она не нуждалась в заверениях, что красива и бесподобно сложена, хотя охотно выслушивала их. Ей достаточно было зеркала. Рауль только подтвердил это, но появился этот чертов Дог и поколебал ее уверенность. Ему было ровным счетом наплевать.

Она покачала свой бокал, наблюдая, как кружатся кубики льда. Этот чертов дог, да-да, с маленькой буквы, достал ее. Большее невнимание трудно было изобразить. Ведь она далеко не старуха. Как раз то, что надо: в цвете лет, прекрасна, образованна, способна, в общем, в полном порядке.

Она улыбнулась, когда поняла в чем дело. Видимо, она отдала чуть больше, чем надо, стремительному миру шоу-бизнеса, где выживание зависело от быстроты и правильности оценок. Чутье подвело ее. Она дала ему сорок с небольшим, введенная в заблуждение густыми короткими волосами с легкой сединой, моложавостью и мускулатурой. Наследственность. Вот кто истинный хищник.

Шэрон наблюдала, как он непринужденно передвигается в другом конце комнаты. Женщины провожали его глазами, потом машинально возвращались к прерванной беседе, но он продолжал притягивать их взгляды. Когда этот хищник присоединялся к какой-нибудь группе, мужчины ощущали себя неловко, но почти не выдавали себя. Они чувствовали то же_г что и Шэрон. «Что он здесь делает?» — думали они.

Непонятно почему, но ей в голову пришла странная мысль. Наверное, у него с собой револьвер.

Как всегда, инициативу в свои руки взяла Дарси Тейлор. Наивное существо на экране превращалось в тигрицу, когда ее интересовал какой-нибудь мужчина. Оставив Рауля на полуслове, она взяла Дога под руку, отхлебнула из его бокала, шутливо содрогнувшись, и увела к бару. Сегодня Раулю явно не везет. Стоит только посочувствовать его избраннице на эту ночь.

— Развлекаешься, Шэрон?

Она с улыбкой подняла голову, сразу узнав голос.

— Привет, Уолт.

Уолтер Джентри был типичный холостяк, обустроивший свой частный мирок с помощью наследных миллионов. Благодаря редкой деловой хватке, которую он заполучил вместе с аристократической внешностью и блестящими манерами, этот последний отпрыск славного клана Джентри более чем удвоил свое состояние. Последние двадцать лет за ним безуспешно охотились девушки из состоятельных семей, но он как-то ни с кем долго не задерживался.

— Вижу, познакомилась с Догом, — сказал Уолт.

— Да. Кто он?

Он постучал длинной сигаретой о золотой портсигар и закурил ее, выпустив струю дыма.

— Мы познакомились в армии. Интересный человек. На войне он был прирожденный убийца. Произвел впечатление?

— Необычный человек, — неопределенно ответила Шэрон. — Чем он занимается?

Пожав плечами, Уолт улыбнулся.

— Я сам часто задумывался, но никогда не пытался выяснить. Однажды он пригласил меня в клуб своих однокашников по колледжу. Там висела его фотография в футбольной форме. Похоже, он был победителем всеамериканских студенческих игр.

— Он похож на полицейского.

— Подозреваю, что он занимается чем-то в этом роде. У него есть довольно странные приятели. — Он взял бокал у проходившего с подносом официанта и пригубил его. — Рад снова видеть тебя, Шэрон. Давненько мы не виделись. Как это старик Кейбл отпустил тебя?

Она улыбнулась в ответ на его понимающую улыбку.

— Как будто ты не знаешь, что я для его дел вроде наживки.

— Прелестная наживка. Где уж тут рыбе устоять?

— И не должна устоять. Ведь наживку опробовал сам великий маэстро, прежде чем запустить меня в твой пруд.

— На какой же улов ты рассчитываешь?

Он сделал официанту знак рукой и, когда тот подошел, подал ей бокал.

— Благодарю. Кейбл рассчитывает на твое участие в совместном деле. Надеется вытащить не менее пяти миллионов долларов.

— Отлично, — засмеялся Уолт. — А ты, стало быть, наживка. Полагаю, тебе порекомендовали выложиться до последнего.

— Да, так и было сказано. От лишнего ломтя початой булки не убудет, и прочее в этом роде.

— Если не считать, что твой босс не знает… или не верит… что эту конкретную булку еще никто не разрезал.

— Ему было сказано, но он не верит.

— Тяжело же вам приходится, бедным полудевам. Я пасую перед вами, юная леди.

— Я думала, тебе понравилось в последний раз.

— Еще как. Лучше не может быть. Правда, несколько взвинчивает нервы, но абсолютный восторг. Ты просто искусница. Если хочешь знать, у меня еще никогда не было такой приятной ночи и следующего дня. Ты в этом деле просто скалолаз. Могу тебя понять. Только иногда думаю, какой ужас, если ты повредишь себя нечаянно, нога соскользнет с педали велосипеда или что-нибудь вроде этого. Сколько усилий будет потеряно напрасно!

— Меня можно проверять хоть на детекторе лжи, — ответила Шэрон.

— Шэрон, мне хочется быть счастливчиком. Хочешь бартер?

— Что на что?

— Твою девственность на пять миллионов?

— Уолт, ты замечательный, но я еще немного подожду, пожалуй.

— Старик Кейбл озвереет, когда узнает, что ты отклонила такие условия.

Она улыбалась, а в голосе ее звучал смех.

— Он ни за что не поверит. Ведь мне обещана пятипроцентная премия со сделки.

— Солнышко, — засмеялся в ответ Джентри, — ты знаешь, что достаточно одного взгляда моих неотразимых голубых глаз, чтобы получить то, чего мне хочется. Если этого недостаточно, недорогой бриллиантовый гарнитур срабатывает безотказно. Нос тобой этот номер не проходит. Ты просто невыносима, моя сладкая. Но я хочу снять тебя с крючка и дать еще несколько месяцев, чтобы ты подловила что-нибудь по собственному выбору. Можешь сообщить Кейблу, что я согласен. Если я тебе хоть немного нравлюсь, скажи ему, что использовала свое самое ценное оружие. Мне же надо заботиться о своей репутации.

— Может, предложить в обмен что-нибудь еще?

— Шэрон… я не боец. Слишком ленив для этого. — Уолт посмотрел в ту сторону, где у открытого до полу окна стоял Догерон Келли, задумчиво глядя в туманные сумерки. К его плечу прижалась Мона Мерримен. — Обрати внимание на него, Шэрон, — заметил он.

— Почему, Уолт?

Уолт отпил из бокала и щелкнул золотым портсигаром.

— Глядя на него, я вспоминаю заглавие одной книги. Не саму книгу, а только заглавие.

— Какое?

— «Зов природы», — ответил он.

Он был на расстоянии целой комнаты, но ее охватил жар. Опустив глаза, Шэрон заметила, что ее пальцы вращают колечко на среднем пальце левой руки. Ее девичье медное колечко. Ей приходилось очищать его от зелени каждый вечер. Камешек — простое стекло — был зеленого цвета, со стершимися уголками. Над ней подтрунивали из-за этого колечка, но она говорила, оправдываясь, что это ее талисман, хотя все знали, что девушка не отличалась сентиментальностью или суеверием. Однако Шэрон умела так обрезать слишком любопытных, что постепенно о кольце все забыли.

Мона Мерримен увлекла Дога в сад. Дождь прекратился, в воздухе стоял турман, превращая окна в домах напротив в расплывчатые желтые овалы. Шэрон встала и подошла к Раулю Фучиа, неся перед собой пустой бокал.

— Неплохо бы выпить, — сказала она.